— Каждый человек время от времени нуждается в помощи, — парировал он. — Нанимая квалифицированных людей, я могу потратить свое собственное время на какие-то по-настоящему важные дела. До Рождества еще далеко. — Стефано перестал осматривать стены и пристально взглянул на Киру. — У вас, должно быть, хороший вкус. Как бы вы отнеслись к идее координировать все рождественское убранство?

Кира едва не рассмеялась. Весьма странно на огромной тосканской вилле, в летний зной, обсуждать праздник, который наступит только через несколько месяцев.

— Почему вам нужен наемный работник, чтобы украсить рождественскую елку? Я, например, с нетерпением жду этого события каждый год, сколько себя помню. Это шанс снова стать ребенком, причем на тебя никто не будет давить.

Стефано с подозрением покосился на нее.

— Про давление я знаю все, — многозначительно проговорил он, помрачнев.

— Поэтому очень приятно сбежать от проблем в такое место, как это. Я люблю наслаждаться Рождеством так, как хочу. Без всяких репетиций с пением хоралов и любительскими постановками. Без необходимости подвергать мучениям тонны остролиста, плюща и омелы, перерабатывая их в венки и гирлянды. Когда я была ребенком, всему этому не было конца.

Он поджал губы и сухо сказал:

— Было просто чудом, если удавалось побыть одному.

— Мне не удавалось. Это расплата за то, что ты хороший ребенок, не так ли?

— Не знаю. Едва покинув коробку, в которой спал под столом, я стал зарабатывать на жизнь.

— Господи, да у вас было обездоленное детство! — пошутила Кира.

Стефано безучастно посмотрел на нее. Его глаза вдруг стали холодными от потаенных эмоций, которые были отлично знакомы ей самой. Девушка перестала смеяться.

— Да, так и было. — Стефано закусил нижнюю губу, а потом добавил: — Но все это осталось позади. Сейчас значение имеет только будущее.

Он произнес это с железной решимостью, оглядывая холл. Интересно, какие разрушения произведет синьор Альбани в старом доме, став его владельцем? Эта мысль тревожила Киру. Он осматривал каждый дюйм здания так, будто уже стал полноправным хозяином. Она содрогнулась от недоброго предчувствия.

— Вы замерзли. Почему бы вам не выйти на воздух и погреться на вечернем солнышке? — пробормотал он.

Кира безмерно удивилась. Она была уверена, что все его внимание приковано к рекламному буклету и дому.

— Нет. Все в порядке, — поспешно возразила она, не собираясь отказываться от удовольствия побродить по роскошной вилле, которую пристально разглядывала каждый день со своего любимого наблюдательного пункта на другой стороне долины.

Глаза Стефано неожиданно вспыхнули.

— Ну, если вы уверены…

Кире стало не по себе. Каждый раз, разговаривая и глядя на нее, Стефано улыбался. И это находило отклик в самых сокровенных недрах ее тела. Кира чувствовала, как напрягается ее грудь, вздымая тонкую ткань рубашки. И не холод, исходящий от мраморного холла, был тому виной. Стефано, видимо, тоже понял это и резко отвернулся.

Кира не знала, что делать. Опустив голову, она поспешно устремилась к ближайшей двери:

— Давайте посмотрим, что там, хорошо?

Едва сделав шаг, девушка замерла на пороге. Когда-то это была гостиная. Солнечный свет лился сквозь высокие изящные окна, но в его лучах танцевали пылинки. Комната была оформлена в типичном итальянском стиле, хотя интерьер вполне был бы уместен и в английском загородном доме.

— О господи! — воскликнула Кира. — Маленький кусочек далекой Англии. — (Вошедший следом за ней Стефано прищелкнул языком.) — Мои приемные родители всю жизнь коллекционировали такие вещи: стулья с плетеными спинками; мебель, обитую ситцем; изысканный фарфор. Видимо, сэр Айвен доставил все это из Англии. Ну зачем, скажите, переезжать в Италию, чтобы воссоздать Англию в своем новом доме?

— Не знаю. — Стефано тоже пребывал в недоумении. Он неодобрительно поджал губы. — Некоторые иностранцы приобретают такие вещи, утверждая, что любят Италию. На самом деле Тоскана для них — та же Англия, только с лучшим климатом. Им нравится обожать родину, поселившись вдали от нее.

— Мне — нет. Мне нравится жить здесь, — сказала Кира. — Я не могла дождаться, когда оставлю позади Англию и все остальное… — Она помолчала, не зная, продолжать ли, и решила, что терять ей нечего. — Если мы станем соседями, мне было бы приятно знать, что вы бережно относитесь к этому старинному дому, — продолжала Кира. — Было бы жалко испортить его.

— Какая вам разница, если речь идет о нескольких неделях в году? — пожал плечами Стефано.

Кира удивилась:

— Значит, вы не собираетесь поселиться здесь?

— Нет. Но ведь и вы уедете, не так ли?

Кира покраснела:

— С чего вы взяли?

— Разве вы не порхаете между Италией и вашим домом в Англии? — удивленно поинтересовался он.

Она помотала головой:

— Нет! Мне кажется, я ясно дала понять — у меня нет больше дома в Англии. В любом случае я не уехала бы отсюда в конце лета, как делают собственники летних домиков. Разве можно бросить мой здешний дом? В долине воплощено все, что мне нужно, — покой и красота.

Лицо Стефано посветлело.

— Значит, вы не могли обрести покой в Англии и потому принесли свою красоту сюда?

Его голос был низким и мелодичным, а в глазах светилось озорство. Кира еле сдержала улыбку, но ничего не сказала.

— Не так уж много людей желает добровольно уединиться в отдаленном поместье, — пробормотал он. — Вы не боитесь постоять за себя, сами зарабатываете на жизнь и любите эти места так же, как собираюсь полюбить я. Только очень серьезные обстоятельства способны заставить решительную и независимую женщину покинуть Англию.

Кира принялась теребить свои каштановые волосы.

— Тому были причины, — сказала она, надеясь, что он перестанет задавать неудобные вопросы.

Однако Стефано поднял брови, предлагая ей облегчить душу. Девушка переминалась с ноги на ногу. Ее пальцы теперь перебирали тонкую золотую цепочку на шее. Стефано наблюдал за ней. Казалось, он проявлял искренний интерес и готов был выслушать исповедь. Кире надоело замыкаться в себе. Ей захотелось выговориться. В этом нет ничего плохого. Она не видела Стефано Альбани до сегодняшнего дня и, возможно, никогда не увидит его в дальнейшем. Если она объяснит суть своего ужасного дела ему, беспристрастной третьей стороне, возможно, ей станет легче.

Печальная история готова была сорваться у нее с языка. Кира пыталась заставить себя поведать о своих обидах, но ничего не получалось. Она так долго хранила молчание, что не знала, с чего начать. В конце концов девушка покачала головой:

— Это не важно.

Он мрачно смотрел на нее:

— А я думаю, важно. Совершенно очевидно: вас что-то мучает.

Стефано сделал шаг к ней. Кира вздрогнула от легкого прикосновения его руки к ее плечу.

— Я всего лишь предлагаю вам поддержку, — мягко проговорил он.

— Я не нуждаюсь в этом, — заявила она, но Стефано не обратил внимания на это и не сдвинулся с места. Его прикосновение было теплым, надежным и… обольстительным. Наперекор всему, Кире было приятно это ощущение. Но тут он все испортил. Рука Стефано слегка задрожала. Она подняла глаза и увидела, что его глаза смеются.

— Когда-нибудь я с удовольствием воспользуюсь шансом поговорить с вами о грехах, мисс Кира Бэнкс. Что бы вы ни натворили, я не сомневаюсь, что смогу понять это.

Кира отвернулась. Она не могла позволить ему заметить отчаяние, захлестнувшее ее с головой. Слезы выступили на глазах, и Кира была совершенно не готова к тому, что случилось в следующий момент. Стефано обнял ее. Кира была снова прижата к его телу, и это показалось ей абсолютно естественным. На несколько секунд она прильнула к мужчине. Почувствовав прикосновение его рубашки к своей щеке и обволакивающий запах мужского парфюма, девушка закрыла глаза.

— Я могу что-то сделать? — спросил он.

Кира покачала головой:

— Я была бы благодарна, если бы вы просто забыли эту тему.