— Вас так сильно любят средства массовой информации? — спросила Элисон.

— Не думал, что вас интересует желтая пресса.

— У меня нет на это времени. Но когда я стою в очереди в магазине, то просматриваю газетные и журнальные полки. Однако я вовсе не любительница новостей подобного рода. Поэтому не сразу сообразила, с кем разговариваю. К тому же я не желаю забивать голову всякими мелочами.

Максимо показалось, что Элисон начинает ему нравиться, точнее, ее подход к жизни, разделение на важное и не очень, а также то, что она не боится отстаивать свою точку зрения. У Селены характер был мягче. Именно поэтому она пошла на попятный, не сумев противостоять ему. Если бы она не скрывала все в себе, если бы захотела обсудить с ним…

Впрочем, поздно думать об этом. Максимо постарался заглушить воспоминания о Селене и сосредоточился на возникшей перед ним проблеме.

— Я бы хотел, чтобы мы поехали в Туран вместе.

Элисон широко раскрыла глаза:

— Нет. У меня на руках несколько еще не рассмотренных дел. Я не могу подвести людей, которые ко мне обратились.

— Разве вы не можете передать свои дела другому юристу? В конце концов, вы беременны.

— Беременна, но не собираюсь рожать сию секунду, — возразила Элисон. — У меня есть обязанности.

— Понятно. Итак, вы печетесь о том, чтобы у ребенка не было проблем со здоровьем, однако не хотите найти время и присутствовать при оглашении результатов теста. Я не могу понять, что для вас в таком случае важнее: ребенок или карьера?

Элисон напряглась. Кровь вновь прихлынула к ее лицу, окрасив щеки румянцем.

— Это несправедливо. Это эмоциональный шантаж.

— Так и есть, — кивнул Максимо. — И если потребуется, я еще не раз прибегну к нему.

Элисон надула губы, и Максимо с новой силой захотелось прикоснуться к ним пальцем, а потом прижаться губами. Он даже начал получать удовольствие от необъяснимого чувства, охватившего его. Протянув руку, он все-таки дотронулся до ее нижней губы. От неожиданности Элисон приоткрыла губы, но, так как Максимо оказался не готов к этому, он не успел отдернуть руку, поэтому его палец коснулся влажной поверхности ее языка. Страсть, про которую он успел забыть после гибели жены, вновь напомнила о себе, опалив его огнем. Он так сильно желал Элисон, что это пугало. Мелькнула даже мысль: суть не в том, что она носит его ребенка. Или, по крайней мере, это не является главной причиной. Он желал ее, как мужчина желает женщину.

— Нам нужно подумать, как мы можем решить этот вопрос, — взяв себя в руки, предложил Максимо. — Ради ребенка. Поэтому я бы не хотел прибегать к шантажу. Наверное, нам стоит пойти на компромисс, обоюдные уступки.

Элисон отвернулась, уходя от его близости.

— Почему у меня появилось ощущение, что именно мне придется идти почти на все уступки, поскольку у меня не столь высокий статус, как у вас?

Максимо улыбнулся:

— Ваше утверждение голословно. Я считаю себя разумным человеком.

— Тогда я настаиваю на возможности поговорить с людьми, которых вы бросили в темницу в своей стране. — В голосе Элисон все еще слышался вызов.

— Им не дозволено разговаривать.

Максимо видел, что Элисон изо всех сил старается не рассмеяться, однако улыбка все же растягивала ее губы. Похоже, у Элисон Уитмен есть чувство юмора. Он стал еще больше симпатизировать ей — Максимо нравились люди, которые умели посмеяться над собой.

— Мне нужно позвонить в офис, и я постараюсь договориться об отгулах. — Она откинула назад свои чудесные волосы. — Когда мы выезжаем?

Элисон пожалела о своем решении поехать с Максимо Росси почти сразу. Однако отказаться от своего слова она не могла. Как не могла и сбежать из зала ожидания.

Пока не появился Максимо, она старалась совладать со своими нервами и утренним недомоганием. С тошнотой справляться удавалось с помощью крекеров. Подавить волнение она пыталась, шагая от стены до стены и не садясь в удобное — какие бывают только в залах ожидания первого класса — кресло, так как была напряжена до предела.

«В какую минуту все неожиданно стало таким запутанным?» — удивлялась про себя Элисон. Последние три года она планировала беременность. Вся ее жизнь была подчинена этому событию. Ради ребенка она отказалась от многих удовольствий, от покупки новой машины, продолжая ездить на своей развалюхе, жила в маленькой и дешевой квартире, чтобы после родов купить дом и поселиться там с малышом, целиком посвятив себя только ему — хотя бы первые несколько лет. Ради достижения цели Элисон отказалась от работы в престижной юридической фирме — высокооплачиваемой, но нервной. Она даже начала понемногу откладывать деньги для колледжа!

Все ее усилия оказались, можно сказать, перечеркнутыми после одного-единственного телефонного звонка. Когда Мелисса сообщила ей об ошибке, мир Элисон разлетелся на мелкие кусочки. А ведь она постаралась предусмотреть все, что в ее силах, чтобы ребенок родился здоровым. Она не хотела ничего знать об отце будущего малыша и не хотела, чтобы он когда-нибудь узнал о них. И уж конечно, меньше всего ее привлекала перспектива вовлечь его в жизнь ребенка. И что она получила в итоге? Осуществился самый худший из возможных сценариев.

Вчера Максимо был с ней вежлив, но Элисон чувствовала, что, когда ему нужно, он может стать безжалостным. Даже его фразы, хотя он ни разу не повысил голос, звучали как приказ. Интересно, он когда-нибудь вообще спрашивал разрешения или привык к тому, что его приказы беспрекословно выполняются? Пока она его не ослушается, скорее всего, он будет относиться к ней с уважением, но стоит что-нибудь сделать по-своему, как эта жесткость, а может, и жестокость даст о себе знать. Но, подбодрила себя Элисон, у нее тоже есть характер. Пусть принц даже не мечтает о том, что сможет вытирать о нее ноги.

Ну а пока придется смириться с тем, что Максимо проявил настойчивость, признать, что у него есть права на ребенка. Раз Макс не был донором-добровольцем, то ошибка, которую допустили в клинике, затронула и его. Они оба — жертвы. Ну, хоть что-то общее у них есть. К тому же Элисон не могла сердиться на принца, узнав о гибели его жены и о его мечте иметь детей. Если бы ей об этом было неизвестно — другое дело, но сознательно причинить ему боль, заставить страдать она не в силах. Сделать это ей не позволит совесть.

Автоматические двери зала ожидания открылись, и Элисон увидела Максимо. Она почему-то не смогла отвести от него взгляд. Он был высок и широкоплеч. На нем была белая рубашка с закатанными до локтей рукавами и слаксы, туго обтягивающие мускулистые бедра. Насколько Элисон могла судить, он поддерживал превосходную физическую форму. Его откровенная мужская привлекательность заставила ее сердечко взволнованно трепыхнуться в груди. Если честно, то Элисон не помнила, уделяла ли она в прошлом столько внимания мужской внешности и мужчинам вообще. «Да, я волнуюсь, но вовсе не потому, что нахожу его привлекательным», — убеждала себя молодая женщина, впрочем, сама себе не веря.

Максимо подошел к ней, снял солнцезащитные очки и повесил их на ворот рубашки. И опять Элисон не сразу смогла совладать со своими глазами, проследившими за этим жестом и ненадолго задержавшимися в вырезе рубашки, в котором виднелась загорелая грудь, покрытая черными волосками.

— Рад, что вижу вас снова, — невозмутимо приветствовал ее Максимо.

— Я же сказала, что поеду с вами, — холодно произнесла Элисон. — Я держу свое слово.

— Приятно это слышать. Как вы себя чувствуете?

Максимо взял ее за руку, и сердце Элисон тут же забилось где-то в горле, хотя в его жесте не было ничего сексуального. «Насколько же он выше и сильнее!» — мелькнула у нее мысль, В нем действительно было что-то притягательное, над чем ее воля была не властна. Как приятно было бы опереться на него, почувствовать, как его сила передается ей…

Откуда взялись эти мысли? Почему они лезут в голову? Чтобы не думать об этом, Элисон постаралась сконцентрироваться на своем самочувствии. Стоило это сделать, как тут же вернулось ощущение тошноты. Но сейчас даже это было предпочтительнее, чем непонятные мысли, которые навевал Максимо Росси и с которыми ей все труднее было совладать.