Элисон схватила за руку младшего сына, который начал от нее отходить.

— Стойте на месте. Ваш папа сейчас придет. — Оба мальчика заворчали, и Элисон, закатив глаза, улыбнулась Кендейс. — Что мне делать с этими маленькими разбойниками? Итак, что здесь нужно Дезмонду? — спросила она своего брата.

Ник почувствовал облегчение. Похоже, Элисон все же не заметила, как они с Кендейс друг на друга смотрели.

— Подозреваю, что он причина ваших с Ричардом нынешних неприятностей.

— Зачем ему делать пакости нам? — спросила Элисон.

— Он хочет сделать больно мне и знает, что этого можно добиться, навредив тебе.

— Знаешь что? — Его сестра уперлась руками в бока. — Я приложу все усилия, чтобы Принцессу Свинку сегодня поцеловал этот старый мерзавец. Я прямо сейчас найду банку и напишу на ней крупными буквами его имя.

Представив себе Дезмонда Перри, целующего свинью, Ник улыбнулся. Он не сомневался, что Элисон сделает, как сказала. Эта маленькая месть доставит ему удовольствие.

— Действуй, Элли. Я верну тебе деньги, которые ты потратишь. — Повернувшись лицом к Кендейс, он виновато произнес: — Прости, что ты оказалась свидетелем всего этого. Запомни, что моя сестра может быть очень опасной.

Затем он понял, что в его шутке есть доля правды. Ведь именно Элисон устроила им с Кендейс свидание сегодня вечером. Судя по тому, как их с матерью Дженни влечет к друг другу, у этого свидания могут быть опасные последствия.

Ресторан, который выбрал Ник, располагался в престижном районе Окленда Виадук-Бейсин. Несмотря на то что он был переполнен, менеджер нашел для них столик на краю открытой террасы, откуда открывался вид на пристань с роскошными яхтами, покачивавшимися на воде, раскрашенной в яркие цвета лучами вечернего солнца.

— Какая красота, — восторженно произнесла Кендейс, любуясь этим зрелищем.

Ник передвинул свой стул, так чтобы они могли сидеть рядом и смотреть на воду. Из-за его волнующей близости все нервные окончания в теле Кендейс тут же зазвенели. Чтобы немного отвлечься, она разгладила подол своего сарафана цвета слоновой кости — единственной вещи в ее гардеробе, более-менее подходящей для ужина в дорогом ресторане.

— Берта будет довольна тем, что я последовал ее совету, — сказал Ник. — Они с Генри считают, что каждый день жизни должен приносить удовольствие.

— Должно быть, они счастливы вместе.

— Да. Уже много лет. — Он вздохнул. — Отныне я буду больше слушать Берту. Последние двенадцать лет я мало наслаждался жизнью.

— За эти годы ты стал владельцем процветающей компании, женился на женщине, которая тебя любила, стал отцом. Разве этого не достаточно, чтобы быть довольным своей жизнью?

Ник не ответил. После долгой паузы он положил руку на спинку ее стула и спросил:

— А тебе что доставляет удовольствие?

Теперь настала ее очередь отмалчиваться.

— Моя сестра сказала мне, что незадолго до вашей встречи в больнице ты вернулась из путешествия.

— Я не путешествовала, — неохотно призналась она.

К счастью, в этот момент подошла официантка с блокнотом и ручкой, и они сделали заказ. Ник убрал руку со спинки стула и, положив ее на плечо Кендейс, начал легонько его поглаживать. Его тепло согрело ее, и по ее телу пробежала дрожь желания.

Когда официантка ушла, Кендейс перевела разговор на другую тему.

— Похоже, Берта очень тебя любит, — сказала она Нику.

— Она очень долго меня знает. Они с Генри взяли меня к себе на работу, когда у меня начались серьезные проблемы в школе из-за прогулов.

— Я так поняла, ты жил поблизости от них.

Его рука на ее плече замерла.

— Да, — ответил он с очевидной неохотой. — Я жил у бабушки. У нее был огород, и она отправляла меня в садовый центр Берты и Генри за семенами.

— Почему ты не жил со своими родителями?

Он пожал плечами:

— Они уехали в Кению, когда мне было десять. Элисон они взяли с собой, потому что она была совсем еще маленькой. Моя бабушка решила, что мне лучше остаться с ней и получить образование. Возможно, мне было бы лучше поехать с ними. Под их надзором я бы определенно не так часто попадал в переделки. Наверное, именно благодаря предложению Генри поработать у него летом я не был исключен из школы и отправлен в Африку.

Должно быть, ему очень не хватало его родителей. У Кендейс защемило сердце.

— Ты часто их видишь?

— Нет, они больше не возвращались в Новую Зеландию. Они до сих пор живут в Кении. Элисон приехала на похороны бабушки и решила остаться.

— Вы очень близки с Элисон, — заметила она.

Он поднял и опустил плечо.

— Она моя сестра.

Никаких слов о глубокой привязанности. Но чего она ожидала? Ник не из тех, кто открыто говорит о своих чувствах.

— Ник, почему ты всегда хочешь, чтобы я считала тебя хуже, чем ты есть на самом деле?

На его скулах вспыхнул румянец. Выдержав долгую паузу, он ответил хриплым голосом:

— Возможно, так безопаснее. — Поднявшись, он вернул свой стул на прежнее место и, сев на него, сказал: — Уже несут наши закуски.

— Правильно, смени тему, — пробормотала Кендейс, чувствуя раздражение.

Официантка поставила на столик их заказ и удалилась. Попробовав свой салат из морепродуктов, Кендейс положила вилку и спросила:

— Ты когда-нибудь говоришь о важных вещах?

— Что за важные вещи ты имеешь в виду?

Кендейс нетерпеливо вздохнула:

— Ты мастер в этом деле, не так ли?

— Не понимаю, о чем ты.

Осторожность, появившаяся в его синих глазах, сказала ей, что он лжет.

— Может, я и сомневалась в твоих отцовских качествах, но трусом я тебя никогда не считала.

Его голова откинулась назад, глаза потемнели от гнева.

— Трусом?

— Да, трусом. Ты боишься говорить о важном.

— Ты сплетничала с моей сестрой, — произнес он невыразительным тоном.

— Нет. Как интересно, что наши с Элисон мнения совпадают, правда? — Кендейс сделала глубокий вдох. — Ты боишься сближаться с людьми.

— Ты ничего обо мне не знаешь!

— Потому что ты никого близко к себе не подпускаешь!

Его лицо стало похожим на непроницаемую маску.

— Ты не знаешь, что говоришь.

— Твоя жена любила тебя, но ты никогда не открывал ей свою душу.

— Моя жена никогда меня не любила, — мягко сказал он, наклонившись вперед. — Она хотела, чтобы я полностью ей принадлежал. Это не любовь.

Впервые за все время фасад спокойствия дал трещину, и она увидела в его глазах ярость, от которой волоски на ее руках встали дыбом.

— Ник… — Она положила ладонь на его руку.

— Не прикасайся ко мне, — отрезал он, — если не готова иметь дело с последствиями.

Удивительно, но его гнев лишь сильнее ее возбудил. Однако она не позволила себе отвлечься. Она должна узнать, что за человек Ник Валентайн.

— Так расскажи мне. Сделай так, чтобы я поняла.

— Хорошо, — яростно бросил он. — Хочешь услышать историю того, что ты принимаешь за большую любовь? Я все тебе расскажу.

Кендейс уже не была уверена, что хочет узнать его историю. Убрав руку, она произнесла:

— Ник…

— Тебе следует меня выслушать, прежде чем судить.

Ник взял бутылку вина и начал ее откупоривать, но Кендейс покачала головой. Она решила, что для предстоящего разговора ей следует сохранять ясный ум.

Он не стал наливать себе вина и поставил бутылку на стол.

— Итак, моя жена была фотографом, — начал он. — Она делала снимки цветов, затем увеличивала их и переносила на холст.

— Да, я знаю. Они пользуются популярностью. На выставке в галерее я приобрела одну из ее работ. — Она подарила ее своей матери на ее последний до несчастного случая день рождения, который они отмечали вместе. Фотография была дорогая, но стоила каждого потраченного на нее цента. Она очень понравилась Кэтрин. — Так мы с Джилли и познакомились.

Затем они случайно встретились в больнице, где работала Кендейс. Джилли навещала недоношенного малыша своей подруги. Тогда Кендейс впервые заметила, как сильно та хочет иметь ребенка. После этого Джилли еще несколько раз приходила в больницу. Кендейс глубоко трогали ее переживания за чужого ребенка.