Мысль о том, что, вероятно, его можно простить, неожиданно пришла ей в голову. Бесс только не могла решить, готова ли она быть столь снисходительной. Достаточно и того, что она допускает подобную возможность. Разве горечь и обида, накопившиеся за семь лет, исчезнут в одно мгновение?

— Я всегда считал тебя своей сестрой, Бесс, — вновь заговорил Коннор. — Ты была сестрой Ника по крови, но мы росли вместе, твои родители практически усыновили меня, и я считал тебя, чуть ли не родственницей. — Его карие глаза потемнели, но в них зажглись яркие искорки. — Мы оба с тобой знаем, что в ту ночь, после футбольного матча, я вел себя не как твой брат. Все эти годы мне хотелось извиниться перед тобой.

Ее сердце на секунду сжалось, но ей удалось справиться с собой.

— Почему ты хотел извиниться? Насколько я помню, тогда в машине ты был не один.

— Я виноват перед тобой, поскольку воспользовался моментом. Ты была молодая, неопытная и… девственница. Я был взрослее тебя, лучше понимал ситуацию и не должен был терять контроль над собой.

Она расхохоталась.

— Можешь успокоиться, Коннор. Никто не будет судить тебя за то, что ты лишил меня девственности. Я бы не оказалась в твоей машине и не занималась бы с тобой любовью, если бы сама не хотела этого.

Уголками глаз она видела, как его пальцы судорожно сжимают бокал вина.

— Это не оправдывает меня, — продолжал настаивать Коннор. — Твои родители всегда относились ко мне, как к родному сыну. Они доверяли мне, считали, что я буду всегда защищать тебя, а я повел себя как последний подлец и воспользовался твоей неопытностью.

Бесс было трудно видеть, как Коннор совершенно незаслуженно мучает себя. Да, он виноват перед ней, и ей хотелось, чтобы он страдал от угрызений совести, но совсем по другому поводу. Она обвиняла его в том, что он ни разу не позвонил ей, не поддержал во время беременности и после выкидыша, а вовсе не в том, что он якобы воспользовался ее неопытностью!

— Я не знаю, как ты мог не заметить этого, — со смехом воскликнула она. — Я, как хвостик, повсюду таскалась за тобой. И была готова на что угодно, лишь бы привлечь к себе твое внимание. Я сама захотела быть с тобой в ту ночь. И просто привела свой план в исполнение.

Коннор в полном недоумении, смотрел на Бесс, не в силах поверить ее словам. От столь откровенного признания ему стало не по себе. Но и Бесс чувствовала себя не намного лучше.

Постепенно взгляд Коннора сделался более осмысленным. Он с нежностью посмотрел ей в глаза и тихо произнес:

— Я ничего не знал. — Глубоко вздохнув, он обеими руками взъерошил свои пшеничного цвета волосы. — Черт, я ведь чувствовал то же самое по отношению к тебе.

Бесс пришла в шок от услышанного. Это не могло быть правдой. Наверное, она все еще дремлет наверху, в ванне…

Коннор вновь начал говорить, и хотя она слышала его слова, их смысл ускользал от нее.

— Твоя семья была моей семьей… Я считал, что не имею права влюбляться в тебя. — Он остановился, чтобы перевести дух. — Но я влюбился. Один бог знает, как я сражался с собой. Даже под страхом смертной казни я не сознался бы в том, что люблю тебя. Каждый раз, видя, как ты идешь по школьному коридору или заходишь в класс, я застывал как вкопанный. Каждый раз, когда я заходил к твоему брату, и ты была тут же рядом в спортивных штанах и короткой маячке, я не мог вымолвить ни слова, будто язык проглотил. И потом эта ночь в моей машине… Ты была такой красивой, и я так давно хотел быть с тобой.

— Этого не может быть, — прошептала Бесс. Все эти годы она считала, что отдалась ему, а он просто повел себя, как нормальный здоровый мужчина. А оказывается, все это время, пока она мечтала о нем, он был тоже влюблен в нее! Ей было невероятно трудно сразу поверить в это. Он придвинулся к ней поближе.

— Похоже, нас влекло друг к другу, а мы с тобой ни о чем не догадывались. — Внезапно он замолчал, и его взгляд застыл на ее губах. — И знаешь… — произнес он охрипшим голосом, — я все еще… хочу тебя.

Их губы встретились. Коннор чувствовал себя так, словно этих семи лет не было вовсе. Ее губы были мягкими и теплыми. Он ощутил запах красного вина, которое они только что пили, и такой родной и опьяняющий аромат кожи самой Бесс.

Ее длинные волосы разметались по плечам и спускались почти до поясницы. Сквозь тонкую одежду он чувствовал ее груди, и ему смертельно хотелось взять их в свои ладони и поиграть сосками. Он оторвался от ее губ только для того, чтобы начать целовать лицо и шею, а потом добрался и до нежной маленькой мочки уха.

Бесс выгнулась навстречу ему и застонала от удовольствия. Потом подняла ногу и обвила его бедро. Коннор с неимоверным трудом сдерживал себя. Рука Бесс потянулась к молнии на его джинсах… и в этот момент раздался звонок в дверь.

Коннор замер, его сердце, казалось, перестало биться.

В дверь опять позвонили.

— Я думаю, это привезли пиццу, — произнесла, наконец, Бесс. Ее голос был хриплым от неудовлетворенного желания.

— Похоже на то!

Коннор продолжал пристально смотреть на нее, пытаясь прийти в себя. Парень, который привез пиццу, перестал звонить и принялся стучать в дверь. От громкого стука Коннор вздрогнул, как ужаленный, и крикнул:

— Иду!

Одернув джинсы, чтобы те не так откровенно выпирали в области ширинки, он пошел открывать дверь.

На пороге стоял нахально улыбающийся подросток в фирменной футболке пиццерии. Он протянул Коннору белую плоскую коробку, предварительно оторвав приклеенную бумажку с ценой.

Коннор дал ему лишнюю пятерку на чай и носком ботинка захлопнул за ним дверь.

Когда он вернулся в гостиную, Бесс уже успела встать с дивана и привести себя в порядок. Похоже, она вовсе не собиралась продолжать прерванное занятие,

Посмотрев на нее, Коннор ничего не сказал и лишь с грустью вздохнул.

— Пицца отлично пахнет, — сказал он, чтобы хоть как-то снять растущее между ними напряжение. — Ты не принесешь тарелки?

— Конечно, — отозвалась Бесс и, чуть расслабившись, направилась на кухню.

Подойдя к дивану, Коннор поставил коробку с пиццей на длинный прямоугольный кофейный столик, сел и снял крышку с коробки. Через пару секунд вернулась Бесс с тарелками и бумажными салфетками. Она поставила все на стол и тоже устроилась на диване.

Коннор ловко положил по два куска на каждую тарелку и вновь разлил вино по бокалам.

Скромно потупив взгляд, Бесс взяла у него из рук тарелку и поставила ее себе на колени.

— Может быть, мне лучше подняться в свою комнату, чтобы не мешать тебе, смотреть футбол или чего ты там смотришь, — кокетливо сказала она, убирая за ухо прядь волос.

Ему показалось, что надменная, холодная женщина вновь исчезла, а рядом с ним сидит насмешливая и острая на язык подружка его школьных дней.

— Не надо, — проговорил он, погладив ее по руке, и обрадовался, что она не отдернула руку. — Оставайся здесь, я сейчас поставлю какую-нибудь чепуху, и мы ее вместе посмотрим.

Сначала она ничего не ответила, но потом подняла голову, посмотрела ему в глаза и едва заметно улыбнулась.

— Хорошо! Только, чур, я выберу фильм.

Коннор откинулся на спинку дивана, с притворным ужасом схватился за голову и воскликнул:

— Нет. Только не это! Ты наверняка выберешь какую-нибудь бабскую муть.

Бесс ухмыльнулась.

— Очень может быть!

Она откусила небольшой кусочек пиццы и не спеша, подошла к шкафу на другом конце комнаты, где лежали диски с фильмами.

Выбрав кино, которое ей хотелось посмотреть, Бесс вставила диск в видеомагнитофон и вернулась к дивану. В этот раз она постаралась устроиться подальше от Коннора и как бы, между прочим, положила между ними диванную подушку. Только после этого взяла свой бокал с вином и нажала кнопку «Play» на пульте.

— Мне должно быть страшно? — спросил он, не переставая жевать пиццу.

Не отводя взгляд от экрана телевизора, Бесс пожала плечами.