– Лерой, ну хуле ты спрятался? – крикнул человек, сильно перегнувшись через перила. – Че ты ка не пацан, а? Давай с тобой стрелку забъем и устроим войну банд, а? Не надоело тете таким болваном гнилым шляться? Выходи, я тебя грохну и душенька твоя успокоится… Тьфу, дебил, дерьма мешок, гандон с манной кашей… Не, с кашей – это я, я белый, а ты – пузырь с мазутом.

Было рано, солнце только поднималось над Голливудскими холмами, человек пил кофе из ярко-красной чашки.

– Лерой, ну чтобы ты в курсе был, я за бабами схожу сейчас.

Человек старался кричать погромче, потому что не знал, насколько близко к окну находится Лерой.

– И тогда у меня в твоей хате все будет окончательно хорошо. Слышишь меня, чучело? А? А тебе впредь вроде как наука, что к своим людям надо относиться хорошо. Нанял кого – он тебе свой, понял? А если ты с ним через губу, то потом за эту губу тебя возьмут и хобот вырвут. Дошло? Да хрен до тебя что дойдет уже теперь…

Блюдце с кофейной чашкой, звякнув, встало на перила.

– Жирный, а ты бы со мной сходил, а? Типа за своего договорился бы там, перетер па-пацански, я бы за бабами сбегал и обратно в нору шмыг… Не хочешь? Молчишь, бля… Не хочешь или не можешь? Или тебе западло? Ладно, сиди дома, никуда не уходи.

Оставив чашку на перилах, человек пошел в гостиную и принялся снаряжаться.

Два пистолета, карабин на ремне и дробовик. Его придется бросить, скорее всего, после того, как расстреляю к нему боекомплект. У меня всего тридцать патронов с картечью с собой, да и сам дробовик "наследственный", крутой как из игрушки SPAS-12, явно выбранный Лероем в коллекцию за брутальный внешний вид. Интересно, в какой-нибудь игре с этой пушкой кто-нибудь врагов отстреливал? Еще два пистолета за спиной, в маленьком рюкзаке, с каким-то там запасом патронов. Кожаная куртка, авось спасет от покусания. Все, больше ничего путевого придумать не смог.

На пожарной лестнице было пусто и тихо. Спускался медленно, стараясь не топать. То, что мертвецы идут на шум, уже замечено, и пока Сеть работала, об этом часто писали. На каждый этаж выходит по двери, которые отсюда не заблокируешь, только с обратной стороны. А открываются они просто нажатием на длинную, во всю ширину, ручку. Даже нажимать не надо, достаточно просто толкнуться. Лерой вон как поумнел под моим присмотром, догадался окно разбить и от меня спрятаться, вот и на ручку нажать тоже кто-то может догадаться.

Этажа до двадцатого было спокойно и тихо, а вот там пришлось пошуметь – прямо на площадке, возле растащенного на кости трупа, прямо в мерзости кровавого студня дремали три мертвеца. Услышали они меня лишь тогда, когда я спустился на площадку пролетом выше. Зашевелись, вяло и медленно, один из них попытался встать, но не успел – дробовая осыпь почти начисто снесла ему верхушку черепа, разбрызгав зловонное содержимое его по стенкам. Труп завалился на второго мертвеца, свалив того на пол. Снова выстрел и потом еще один, грохот задавлен активными наушниками.

Заставить себя пройти по трупам и всему этому гноищу не смог, перелез по перилам лестницы, чуть не свалившись. Трупы убитых мной раньше зомби были тоже сожраны, вонь стояла такая, что не удержался, вывернуло выпитым кофе и слезы на глаза навернулись. Проскочил мимо, в суете чуть не наткнулся на еще одного мертвеца, точнее – еще одну. Адвокатша с четырнадцатого этажа, у нее с Лероем какая-то тяжба была, слышал, как он ее материл при шестерках. Сейчас она стояла предо мной босая, одетая в обтягивающие шорты для фитнесса и ярко-голубой топ, руки и плечи сплошь искусаны, часть скальпа содрана вместе с кожей. Она рванулась вперед, наткнулась на пинок, сбросивший ее вниз, затем на выстрел.

Двери в холл дома были открыты настежь. Но это еще не самое плохое. Самое плохое заключалось в том, что полутемный холл выбрали себе в качестве убежища от знойного калифорнийского солнца десятка два мертвецов. И выстрелы с лестницы они, похоже, слышали. Когда я выглянул за дверь, они были довольно активны. Один из них, толстый как Лерой, но белый, искусанный так, словно его стая собак пыталась порвать, был совсем рядом с дверью на пожарную лестницу. Он обернулся на звук и свалился, снесенный выстрелом, а остальные мертвяки, до того глазевшие кто куда, обернулись ко мне.

Я успел глянуть на дверь снаружи – если я заблокирую ручку изнутри, то им ее ни за что не открыть. Вскинул дробовик, и открыл пальбу по ближним, которые начали валиться как кегли. Будь на месте мертвяков люди, пусть даже какие-нибудь бандиты, они бы после такого бросились врассыпную, но мертвяки кинулись на меня. Я с пользой расстрелял все девять патронов из магазина и патронника, захлопнул дверь и всунул под ручку небольшую отвертку, найденную в пентхаусе и прихваченную специально для этого. Чья-то туша с разбегу ударилась в крепкую дверь, послышалась возня и несильные удары снаружи, но дверь, естественно, стояла недвижимо. А я за ней быстро набивал магазин дробовика, готовясь к следующей серии.

Затем чуть внимательней пригляделся к двери. Алюминиевый каркас, в середине толстое армированное стекло, которое даже кувалдой сразу не выбьешь. Кувалдой не выбьешь, но вот пуля его пробьет. И я вижу за ним силуэты, а это уже неплохо. Аккуратно оставив дробовик к стене, я вскинул "мини-14", прицелился в темное пятно за стеклом, у которого при этом явственно угадывалась голова, и пальнул. В стекле появилась круглая дырочка, окруженная белым венчиком, а темный силуэт осел вниз, сменившись другим. У него я голову тоже "вычислил" достаточно быстро. Два выстрела и минус один противник.

После четырех убитых мертвяки перестали ломится в дверь, все затихло. Спустился только один сверху, в комбинезоне уборщика, сильно хромающий, медленный и неуклюжий, чье приближения я прекрасно расслышал даже в наушниках.

Чувство глубокого удовлетворения своей мудростью рассеялось очень скоро, как утренний туман под лучами солнца. Если мертвецы не будут ломиться в дверь, то мне придется ломиться в нее самому. Мне все равно надо в холл, деваться некуда. Вдохнул-выдохнул, выдернул отвертку из ручки, быстро отступил по лестнице вверх. Никого. Тихо. Снял наушники, подождал немного, прислушиваясь – тихо. Пошел вниз, стараясь ступать как только можно неслышно, подошел к двери вплотную, опять подождал – ничего. Нажал на длинную ручку, толкнул – и никакого толку, дверь уперлась в трупы. Зато запахом с той стороны поганым сразу потянуло, как щел образовалась. Тут и так дышать нечем, а тут еще…

Движение заметили. Послышался какой-то протяжный хрип, две бледные, цвета гниющего мяса ладони вцепились в дверное полотно, потянули на себя. Не удержался, не дал открыть дверь, пальнул в образовавшуюся щель из "глока", прострелив голову еще одному мертвяку. Там как взбесились, началась толкотня, дверь захлопнули, навалившись, задергалась ручка, я снова дважды выстрелил через стекло, схватившись за "мини" – пули из него оставляли лишь маленькие аккуратные дырочки. Мертвецы, словно взбесившись, дергали и трясли эту дверь, но открыть не получалось – она упиралась в валявшиеся под ногами трупы, они по этим трупам топтались, так что сделать ничего не получалось. А вот потом случилось интересное: после того, как я свалил еще одного, иди одну, через мутное стекло не разобрать, они явно обратились в бегство, удивив меня до нельзя. Пока никаких признаков того, что они умеют бояться, зомби не проявляли.

Дверь пришлось открывать мне, толчками, матерясь и ругаясь, с каждым толчком сдвигая кучу трупов на полу на пару сантиметров. Выбравшись в холл, совсем опустевший, хотел бежать дальше, но сообразил, что мне же потом в эту самую дверь прорываться придется. Пришлось чуть очистить площадку перед ней, при этом я еще раз сблевал от совершенно забившей нос трупной вони.

Пока возился с трупами, в холл опять начали заходить мертвецы, правда как-то пугливо и осторожно. Я расстрелял в них содержимое дробовика, свалив четверых, а остальные снова сбежали. А я понесся вперед, заталкивая патроны в окошко.