Бен обнял Селест за плечи, задумчиво накручивая на палец ее локон.

— Жду не дождусь, когда малышка вырастет и с ней можно будет играть в мяч, — прошептал он.

Селест блаженно откинулась на подушки.

— Хорошо. — Ее глаза мечтательно закрылись. — А мне бы хотелось заняться с ней рисованием, а потом акварелью.

— Помню, я был силен в аппликации.

Селест рассмеялась.

— Значит, будете заниматься еще и аппликацией.

Его глаза потемнели.

— А ты знаешь, в чем еще я силен?

Она пожала плечами, притворяясь, что не знает. Бен придвинулся ближе, целуя ее за ухом. Волна желания пробежала по телу Селест.

— Кажется, я начинаю догадываться…

Его губы коснулись ее шеи.

— Давай положим Ави в постель.

Она осторожно подняла дочку и положила в кроватку. Бен подоткнул одеяло. Такой сильный и такой заботливый. Он обнял жену за талию и притянул к себе.

— Мне нравится быть отцом.

Селест прижалась к нему, чувствуя себя самой счастливой женщиной на земле. Как здорово, что они поверили в свою любовь и поженились. Они старались вместе решать все проблемы, и, похоже, у них это получалось. Джерард с семьей регулярно навещали их дом, также как Родни, Сьюзен и маленькая Тайген. Тайген оставалась у них на ночь, по крайней мере, раз в месяц. И всегда спрашивала, нельзя ли ей остаться в следующий раз на целые выходные.

Шторы на окне были раздвинуты. На темном небе горели невероятно яркие звезды.

— Есть падающие звезды? — спросил Бен.

Почему-то Селест вспомнила о «Ландшафтном дизайне Принсов». Она продала его перед тем, как они поженились. Деньги были положены в банк на счет Ави. Она сможет их получить в свой двадцать первый день рождения. Анита бы это одобрила.

Вздохнув, Селест прижалась к широкой груди мужа.

— Мне не нужны падающие звезды. Мне нечего больше желать.

Он поднял ее лицо и поцеловал, вложив в свой поцелуй всю нежность и любовь, которая с каждым днем только крепла.

Наконец его губы оторвались от нее. Их взгляды встретились.

— Я люблю тебя, — сказал Бен.

Селест улыбнулась.

— А я — тебя.

Это было так просто. И сегодня ночью, и завтра, и всю оставшуюся жизнь ничего не будет значить для них больше…