— Скорее какое-то расслабляющее физическое упражнение.

Кернан пришел в замешательство. В его понимании физические нагрузки требовали как раз напряжения и полной сосредоточенности.

— Прогулка на велосипеде! — предложила она с энтузиазмом. — Представьте, что едете по тихой проселочной дороге мимо домиков с черепичными крышами, мимо полей с коровами, мирно жующими траву. За спиной у вас корзинка для пикника.

Кернан отпустил ее руку. Он так напрягся, стараясь расслабиться, что ладонь начала потеть.

Мередит взглянула на него, поняв причину молчания.

— Корзинка для пикника на багажнике велосипеда — это не из вашей жизни, правда?

— Пожалуй. Мне скорее помогает верховая прогулка. Но лошади не из вашей жизни.

— Именно из-за лошади вы сегодня оказались здесь, — чуть ехидно напомнила она.

Принц вздрогнул. Фраза, произнесенная таким тоном, могла расцениваться как оскорбление. Но ведь Адриан предупреждал! Неожиданной оказалась собственная реакция — ему нравилось, что кто-то посмел честно и прямо высказывать ему свое мнение.

— На фотографиях в газетах ваши лошади выглядят ужасно, — продолжала она, поежившись. — Дикие глаза и пена на морде.

— Не верьте газетам, — ответил принц. — Пресса всегда подстерегает меня в худшие моменты, чтобы представить как «монстра недели».

— Скорее «монстра месяца».

— Или года.

Неожиданно оба рассмеялись.

— Так вы правда никогда не катались на велосипеде?

— Катался, но мне не очень понравилось. Я впервые сел на пони как раз в том возрасте, когда детям дарят велосипед. Пропустил что-то волнующее?

— Не то чтобы волнующее… Просто это нормально.Ветер в ушах, неистовый восторг, когда летишь с высокой горы или катишься по лужам. Не могу поверить, что вам не довелось этого испытать.

Его поразил тон искреннего сочувствия.

— Вы жалеете меня, потому что я не катался на велосипеде с корзинкой для пикника?

— Я вовсе не говорила этого.

— Слышно было по голосу.

— Хорошо, — призналась она. — Мне вас жаль.

— Протестую, — отрезал он. — Никому в голову не приходило меня жалеть и, надеюсь, не придет. Смешно подумать, что, обладая практически неограниченными полномочиями и властью, я могу — или хочу — вызывать сочувствие.

— Не обижайтесь. Просто я подумала, как грустно, что вы никогда не шлепали босыми ногами по луже, не играли в дартс после хорошей кружки пива. Вы не испытывали нетерпеливого ожидания, когда накопленных денег хватит на тройную порцию сливочного пломбира со взбитыми сливками и горячей шоколадной подливкой.

— Не понимаю, о чем речь.

— Неудивительно, что вы не умеете танцевать! Вы не испытали того, что действительно важно. Так о чем жалеть?

Он помолчал, потом сказал:

— Не подозревал, что моя жизнь полна лишений.

Мередит пожала плечами.

— Кто-то должен был вам сказать.

Тут он усмехнулся. Она тоже. Кернан понял, что ей удалось чуть-чуть снять привычное напряжение. В то же время возникло странное ощущение близости, как будто кирпичик выпал из крепостной стены, которую оба старательно возводили.

— Что же, — суховато заметил он, — представляю себе велосипедную прогулку по проселку в окружении личной охраны и репортеров, бросающихся под колеса из-за кустов, чтобы меня сфотографировать. В этой картине не хватает только умиротворения.

— Наверное, вам тяжело живется.

— Скорее наоборот. Многие завидуют моему образу жизни.

— Я не об этом, — тихо сказала она. — О цене, которую надо платить, когда не знаешь, любят ли тебя самого или твой титул, когда все время опасаешься порочащего фото или оброненной не к месту фразы.

Принц почувствовал, что Мередит слишком углубилась в его личную территорию. Досадно, когда один выпавший кирпичик грозит разрушить всю стену. Но в ее глазах он прочитал что-то важное про себя.

Принц был одинок. Она увидела то, чего не видел больше никто.

Он напомнил себе, что ему нравилосьодиночество.

Кернан резко сменил тему.

— Как насчет ловли рыбы на удочку в тихой заводи? Я могу думать об этом, чтобы расслабиться.

Господи, он пытается вставить кирпичик на место. Вот облегчение!

— Замечательно! — обрадовалась она. Прекрасная тема. Ничего личного. — У рыбалки есть даже свой ритм, правда? Держите картину в голове. Помогает. Вы стали двигаться намного лучше.

Услышав ее слова, он снова сбился с ритма.

— Что может быть спокойнее, чем сидеть с удочкой на берегу пруда в жаркий день, наблюдая за поплавком, — продолжала Мередит. — Бывало, я тоже рыбачила.

— Неужели? Мне казалось, что женщины визжат при виде пойманной рыбы.

Она игриво шлепнула его по плечу. От неожиданной фамильярности жеста принц споткнулся.

— Что за ужасный стереотип, — пожурила его Мередит. — Терпеть не могу жеманных, беспомощных, визгливых дамочек.

— Вы не из их числа?

Он не мог скрыть улыбку. Она покраснела и сама споткнулась.

— Я не то хотела сказать.

Кернан с удовлетворением наблюдал за ней, потом притянул к себе и шепнул на ухо:

— Так кто из нас ханжа?

Шутка не получилась. Теперь оба покраснели, ощущая неловкость. Он чуть не наступил ей на ногу.

Мередит вздохнула, отступила на несколько шагов и задумчиво оглядела его.

— Адриан, то есть принц Адриан, был более раскован.

— С моей точки зрения, слишком раскован.

Она снова вздохнула. Занятие продолжалось не более пятнадцати минут, а она уже готова выйти из себя.

— Неужели вы будете создавать мне проблемы на каждом шагу, ваше высочество?

— Боюсь, что так.

— Я готова принять вызов, — заявила она упрямо.

— Уже боюсь, — усмехнулся он, хотя подозревал, что недалек от истины.

— Начнем сначала. — Мередит протянула ему руку. — Глубокий вдох, скользящее движение. Раз, два, хорошо, раз, два… Скользите, ваше высочество, не семените гусиным шагом! Смотрите мне в глаза. Ох!

— Этого бы не случилось, если бы я смотрел на ноги, — мрачно заметил принц.

— Не беспокойтесь о моих ногах. Профессиональный риск, я привыкла. Смотрите мне в глаза. Не так, будто вам жмет ботинок!

Он нахмурился.

— И не так, будто перед вами провинившаяся собака.

Он постарался принять нейтральный вид.

— Теперь вы скучаете, инспектируя войска.

— Никогда не скучаю, когда инспектирую войска!

Она вздохнула.

— Ваше высочество?

— Да?

— Притворитесь, что любите меня.

— Ну и ну, — пробормотал он и снова наступил ей на пальцы ноги.

На сей раз не по своей вине. Как у нее язык повернулся сказать такое наследнику престола?

«Притворитесь, что любите меня».

Что ее заставило? Напряжение между ними и без того ощущалось почти физически. К счастью или нет, принц не умел притворяться. Он смотрел с тревожным ожиданием, как будто она подкрадывалась к нему с зубоврачебным сверлом. Ей хотелось смеяться, но не от радости. Это был бы нервный смех человека, готового признать поражение.

Еще не было случая, чтобы Мередит не сумела научить кого-нибудь танцевать. Правда, приходившие в ее студию люди хотелиучиться.

В чем же дело?

Никогда раньше она не испытывала такого смущения. Не только потому, что Кернан был принцем. Под действием его мощной энергетики она поневоле превращалась в слабую, беспомощную женщину. И уже дважды ловила устремленный на ее губы взгляд, способный прожечь насквозь.

К несчастью, ее задача состояла в том, чтобы использовать заряд мужской силы, обуздать явно возникшее между ними эротическое притяжение, представив его в форме танца. Их ждал небывалый успех, она это чувствовала.

Однако Кернан стремился сохранить контроль с таким же упорством, с каким она пыталась высвободить эмоции, бурлившие за холодным фасадом его царственного имиджа.

— Давайте на сегодня закончим, — предложила Мередит после безуспешной получасовой попытки добиться плавных движений вальса.

С явным облегчением он разжал железную хватку на ее руке.