– Ура! – кричала Милана. – Я спасла сердце красавицы, которое могло бы разбить это чудовище!

– Хватит, – говорила её подруга, – успокойся.

С большим трудом, но подруге все же удалось вывести Милану.

– Черт! ­­– выругался я и встретился взглядом с выбежавшем из кухни шеф-поваром.

– Mi scusi, – сказал я, – volevo fare una dichiarazione d'amore ma mi hanno disturbato. ^{1}

Он понимающе кивнул, улыбнулся и сказал:

– Non fa niente. È ancora in tempo. ^{2}

Это же как должны были сойтись звезды, чтобы в одном месте собрались я, Виктория и Милана. Я не верю в случайности. Если в момент, когда человек хочет сделать важный шаг, ему мешают, то это что-то да значит. Хотя бы то, что Виктория не та женщина, которая мне нужна. Но почему тогда я все время о ней думаю? В четверг к концу приема Пукас повторил:

– Помни, бывает и так, что некоторые люди приходят к нам, как предтечи. Такие люди могут нам очень нравиться. С ними нам может быть очень хорошо. Но что-то внутри будет подсказывать, что этот человек хорош, однако пока он – не человек всей твоей жизни. Твой человек может прийти следом.

И все же всю ночь в пятницу и весь день в субботу я думал о Виктории. Я боролся с желанием позвонить ей или написать смс. Рождество через два дня. Я так устал праздновать его один. Для меня этот праздник несет в себе нечто большее, чем в него привыкли вкладывать. Для меня Рождество – это праздник только в кругу родных и близких людей. Конечно, я мог бы познакомиться с какой-нибудь очередной женщиной и провести этот день вместе с ней. Но это будет самообман.

В понедельник вечером я все-таки взял себя в руки и решил позвонить Виктории. Не думаю, что тот случай в ресторане мог серьезно её задеть. Мы же договорились, что наш пятничный ужин никак не должен мешать нашей личной жизни.

В тот момент, когда я взял в руки телефон, он зазвонил. На дисплее высвечивалась фотография Виктории. Мое сердце от волнения забилось сильней.

– Алло.

– Привет! – услышал я её шепот. – Не помешала?

– Нет. Все нормально. Я и сам хотел тебе позвонить.

– Правда?

– Да. Хотел объясниться по нашей последней встречи и…

– Не важно, – перебила она меня, – я после этого долго думала и пришла к выводу, что нам не стоит и дальше друг друга обманывать. Я больше не хочу пятничного ужина с тобой.

Мое сердце, которое неистово билось, вдруг остановилось, уменьшилось до размера маленькой точки и лопнуло.

– Милая, в тот вечер…

– Не важно, Василий. Я устала. Несмотря на то, что у тебя есть глаза, ты при этом слеп. Ты отказывался видеть то, что я тебе была готова дать. Знаешь, я ведь тебя обманывала.

– В смысле?

– С тех пор, как я с тобой рассталась, у меня никого не было. Я всех мужчин выдумывала, чтобы вызвать в тебе ревность. Но у тебя в груди не сердце, а камень. Ледяной камень.

– Неправда…

– Сейчас я встретила человека, с которым мне стало спокойней. Первый раз за все то время, пока я была с тобой и надеялась, я успокоилась и поняла, что ты безнадежен. Хочешь всю жизнь прожить один? Хорошо, живи.

– Почему ты говоришь шепотом?

– Он сейчас в ванной. Василий, больше не пиши и не звони мне. Удали мой телефон, пожалуйста.

– Неужели настолько хорош?

– Да. Представь себе. На тебе весь свет клином не сошелся. Только…

– Что?

– Не важно.

– Ну скажи.

– Фамилия у него немного смешная, но это не умиляет его доброго и заботливого сердца.

– И что же за фамилия?

– Какая тебе разница?

– Просто интересно, кому досталось такое сокровище, как ты.

– Сокровище, которое ты не ценил. Может оно и к лучшему.

– Какая у него фамилия?

– Пукас.

– …

– Алло, – произнесла она, когда тишина затянулась.

– Нормальная фамилия, – сказал я.

– И человек нормальный. Не то, что ты!

– Как вы познакомились?

– Последовала твоему совету. Плакала в субботу вечером в том же японском ресторане, на котором мы были с тобой в прошлую пятницу. Смотрела на рояль, вспоминала тебя и плакала. И ко мне подсел мужчина с невероятно красивыми ресницами.

Виктория умолкла на несколько секунд, наверное, предаваясь воспоминаниям, потом прошептала:

– Ладно. Прощай Василий.

– Прощай.

Похоже, мне придется отказаться от приемов к Илье. Не хотелось бы его и Викторию ставить в неловкое положение.

Наверное, между мной и Викторией была почти любовь. Но то самое неуловимое и необъяснимое «почти» и помешало нам быть вместе.

Я бросил телефон на кровать и подошел к окну. За окном беззаботно падал снег. Послезавтра Рождество. И снова я буду праздновать его в одиночестве.

Во вторник утром я по вычищенной от сугроба дороге подъехал к дверям детского дома. Оставляя машину рычать, и, не надевая шапку, я вышел, захлопнул дверцу и прислонился к машине, спиной чувствуя вибрацию моей колымаги.

Мороз холодными ручищами принялся гладить мое лицо. Я смотрел на входную дверь и думал:

«Где же эта тетка?»

Выезжая из дома, я отправил новой сотруднице смс, что буду через час. Подъезжая к зданию, повторно отправил, что я почти рядом. И все равно мне приходится томится в ожидании. Я посмотрел наверх. Пушистые и колючие хлопья падали на мое лицо и сразу же таяли. Я вернул взгляд к двери и замер.

Ко мне вышла не тетка. Новой сотрудницей оказалась молодая девушка. Как только она появилась в дверях детского дома, все вокруг замерло. Даже снежные хлопья замедлили скорость падения.

Несмотря на то, что красавица с длинными золотистыми и кудрявыми волосами находилась в десяти шагах от меня, я ощущал исходящее от неё тепло и свет. С каждым её приближением я чувствовал, как в груди разорванные в клочья кусочки сердца снова соединились в маленькую точку, точка увеличилась до прежних размеров и начала неистово биться.

Когда девушка подошла ближе, наши взгляды соприкоснулись. Её серые глаза заворожили меня. То ли от смущения, то ли от мороза щеки красавицы покраснели.

– На заднем сидении? – услышал я чарующие нотки её голоса.

– Что? – я проследил за её пальцем. – Ах да. То есть нет. Подарки в багажнике. Сейчас.

– Мне вам помочь?

– Нет. Спасибо. Я сам.

– Хорошо, тогда следуйте за мной.

«За тобой хоть на край света», – подумал я, но вслух сказал:

– Хорошо.

Я поднял пакеты, закрыл багажник и пошел за ней. Зеленое пальто, которое было на ней, не скрывало, а наоборот подчеркивало её изысканную фигуру. Мы шли по длинному коридору, потом повернули направо и по винтовой лестнице поднялись на второй этаж. Она вошла в кабинет и, придерживая дверь, пригласила меня войти.

– Положите вещи на тот круглый стол.

Я так и сделал.

Она села за другой стол, открыла толстую тетрадь и принялась водить по ней ручкой. Я смотрел на неё и чувствовал себя юнцом. Куда пропали мой опыт и моя дерзость? Почему я, как истукан, смотрю на неё и не могу заговорить? Может, мне спросить её, занята ли она завтра вечером?

– Простите…

– Да? – она подняла голову.

Боже мой! Её лицо сияло свежестью, а взгляд чистотой.

– Ммм… – промямлил я.

– Я сейчас отмечу в журнале, что все получила. Вы подпишите и можете идти.

– Нет, я не про это.

– А про что?

– Ладно, не важно, – не решился я. – Где нужно ставить подпись?

– Вот тут.

Я подписал и, с трудом сдерживая колотящееся сердце в груди, направился к двери. Потом мой взгляд упал на рояль.

– Братья Дидерихс?

Красавица посмотрела на рояль.

– Да, кажется.