Услышав это, несколько долгих минут Джорджия не могла вымолвить ни слова. Все усилия были направлены на то, чтобы сдержать сердце, забившееся так сильно, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди, бросится к нему в ноги и с восторгом выкрикнет: «Да!»

Но какая же жалкая это была бы картина!

— Допустим, Мак, ты не хочешь развода, — сказала Джорджия, делая все возможное, чтобы ни один мускул не выдал ее трепета. — Я хочу. Мы были абсолютно счастливы друг без друга последние четыре года. Какой смысл нам оставаться мужем и женой?

— А какой смысл нам разводиться? — парировал Мак.

Напряжение взяло верх, и правый глаз Джорджии предательски задергался. Ничего хорошего это не предвещало.

Нервный тик был одним из ее приобретений за годы замужества. Она снова ощутила эту отвратительную неуверенность в себе. Она так много сделала, чтобы избавиться от нее. Йога, пилатес, уроки релаксации… Все напрасно! Стоило только Маку появиться у нее в кабинете, как все началось сначала.

Дыши глубже, сказала себе Джорджия. Не позволяй ему управлять тобой. Тебе сорок один год, ты состоялась в своей профессии. Тебе уже не нужно ничего никому доказывать.

— Я хочу начать новую жизнь, — как можно спокойнее произнесла Джорджия.

— Новую жизнь? — Мак удивленно вскинул брови. — Что это значит?

— Ты знаешь, что это значит? — Джорджия едва сдерживала раздражение. — Мы разного хотим от жизни, и никто из нас не хочет уступать. Мы все уже решили четыре года назад и с тех пор прекрасно жили отдельно. Нам следовало бы оформить развод еще тогда, но ты так часто бываешь в командировках. Поскольку в наши дела не был вовлечен никто другой, казалось, что нет никаких особенных причин спешить с этим.

— А сейчас что, они появились?

— Да, — страстно произнесла Джорджия. — Моя жизнь изменилась.

— Я вижу.

Мак внимательно оглядел тесный кабинет. Тоскливые бежевые стены, старомодные шкафы, ободранный стол. Все это выглядело таким древним. Мак не удивился бы, если бы на этом столе вместо компьютера стоял какой-нибудь разбитый «ундервуд».

Поймав взгляд Мака, Джорджия вспомнила оборудованную по последнему слову техники редакцию крупной национальной газеты в Лондоне. Там все было из стекла и металла, а телефоны никогда не молчали. После Лондона здесь, в маленьком городке Аскерби, Джорджия чувствовала себя как в мышеловке.

— Почему ты переехала в Аскерби? — спросил Мак.

— У меня были на это свои причины, — сдавленным голосом ответила Джорджия.

— Ты сделала это из-за ребенка, которого усыновила? — глаза Мака стали серьезными.

— Да. Ты помнишь Тоби?

— Тоби? — Мак нахмурился. — Какой Тоби?

— Сын Бекки, — уточнила Джорджия.

Мак должен был догадаться! Он прекрасно помнил младшую сестру Джорджии. Взбалмошная и нерешительная Бекки любила поговорить на темы, в которых ничего не смыслила.

— Что она натворила на этот раз? — вздохнув, спросил Мак.

— Она умерла, — тихо произнесла Джорджия.

— Умерла? — Он был потрясен. — Как? Что случилось?

Джорджия прикрыла лицо руками.

— Автокатастрофа. Она веселилась в ночном клубе в Лидсе и много выпила. Бекки не стоило садиться за руль. Это просто счастье, что больше никто не пострадал. Иногда она могла быть такой… — Джорджии трудно было подбирать слова.

— Безответственной, — закончил за нее Мак.

Джорджия посмотрела на Мака и отвела взгляд. — Она была моей сестрой, и я любила ее, но иногда я злилась на нее за то, что она сделала с Тоби.

— Это нормально. Когда человек переживает какое-то горе, он всегда злится время от времени. Ты не должна чувствовать себя виноватой, — постарался успокоить ее Мак, но все было зря.

Джорджия всегда чувствовала себя виноватой перед сестрой, и смерть Бекки ничего не изменила. Джорджия чувствовала вину за то, что родители любили ее больше, за то, что она была умнее и красивее и Бекки так и не удалось выйти из ее тени.

— Прости меня, Джорджия, за то, что я напомнил тебе об этом, — сказал Мак. — Представляю, какое это было потрясение.

— Да, — сказала Джорджия. — Но Тоби пострадал значительно сильнее. Ему было всего семь лет, когда он потерял мать. Никто не сможет заменить ему ее.

— Однако ты пытаешься сделать это. Джорджия посмотрела на Мака.

— Я делаю все возможное, — тихо сказала она.

— Но почему ты? — удивленно спросил он после минутной паузы. — Где его отец?

— Кто знает? — Джорджия беспомощно пожала плечами. — Не думаю, что Бекки знала, от кого родила этого ребенка.

— А твоя мать не могла взять на себя заботу о Тоби? — спросил Мак.

Он подумал о том, что на месте Тоби должен был быть их общий с Джорджией ребенок.

— Через три месяца после смерти Бекки у мамы случился инсульт. Она тоже умерла.

— Ох, Джорджия…

Мак вспомнил, что отец Джорджии умер еще до их свадьбы, и именно Джорджия после этого взяла на себя заботу о матери и сестре.

— Мне очень жаль, — смущенно произнес он.

— После смерти мамы социальные службы пытались найти Тоби приемную семью. Я должна была встретиться с ними. Но в то утро я посмотрела на Тоби и поняла, что просто не могу отдать его. — Джорджия покачала головой. — Я забрала Тоби в Лондон, но ему там было плохо. У меня в Лондоне были стильные апартаменты возле Темзы, но там не было ни садика, где Тоби мог бы побегать, ни других детей, с которыми он мог бы поиграть. В школе он всех сторонился. Он даже перестал говорить. Тогда я поняла, что нужно выбирать: либо Тоби, либо моя карьера. — Джорджия посмотрела на Мака и сумела улыбнуться. — Тоби стало намного лучше после того, как мы вернулись сюда. Я продала мамин дом и купила новый. Тоби снова ходит в свою школу. Я думала, что смогу работать дома, но потом согласилась на эту должность. — Джорджия ироническим взглядом окинула свой кабинет. — Я всегда хотела быть редактором.

— Я понимаю, что тебе нелегко было решиться на это, — сказал Мак. — Мы все были уверены в том, что ты многого достигнешь. Сейчас ты уже могла бы быть редактором «Тайме».

— Ну, зачем мне нужна «Тайме», когда у меня есть «Новости Аскерби»?

Джорджия криво улыбнулась. Через стеклянное окно в стене была видна обшарпанная комната журналистов. Ее единственный обитатель, спортивный обозреватель Кевин, развалившись на стуле, читал какой-то таблоид, и только Богу было известно, где пропадали остальные.

Мак вспомнил Джорджию в их лондонской редакции. Две телефонные трубки у каждого уха, электронные послания со всего света и непрекращающийся гул голосов.

— Теперь это моя жизнь, — сказала Джорджия, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно более оптимистично. — Я поняла, что должна начать новую жизнь здесь, в Аскерби, но я не могу сделать это, пока мы женаты.

— Ты встретила кого-то другого? — спросил Мак.

— Да, — ответила Джорджия.

— Ты снова хочешь выйти замуж? — уточнил Мак.

— Нет, — снова коротко пояснила Джорджия.

Впрочем, если быть честной, ее новый друг Джеффри очень хотел этого, но Джорджия еще не была к этому готова.

Мак почувствовал облегчение.

— Кто этот парень? — требовательно спросил он.

— Я не думаю, Мак, что тебе стоит вникать в это, — искоса взглянув на мужа, ответила Джорджия.

Однако Мак не сдавался.

— Я знаком с ним? А! Это, должно быть, тот парень, что проходу тебе не давал? Он такой надутый…

Джорджия раздраженно поджала губы.

— Он очень милый человек, — сказала она, обороняясь. — Он был невероятно добр ко мне с тех пор, как мы с Тоби вернулись сюда.

— Так как же его зовут? — настаивал Мак.

— Джеффри, — холодно ответила Джорджия.

— Ах да! Джеффри. — Мак прищурил глаза. — Ну, ну… Так значит, Джеффри твой новый мужчина. Я бы не сказал, что это то, что тебе нужно, Джорджия, и ты сама прекрасно это знаешь.

— Я изменилась, — сказала она с вызовом. — В любом случае к тебе это не имеет никакого отношения. Если быть честной, я могу подождать еще годик, и нас разведут автоматически. Но, с другой стороны, мы же с тобой цивилизованные люди! Не думаю, что ты серьезно хочешь сохранить наш брак. По-моему, ты вообще никогда не хотел иметь семью.