— Что-то в этом роде, — теребя в руках очки, ответила Джорджия. — Я сказала ему, что смогу сделать газету захватывающей и современной.

— И он поверил? — с иронией в голосе поинтересовался Мак.

— Я думаю, он хотел показать своим недоброжелателям, что сможет возродить газету и поднять тем самым уровень местной журналистики. Карвер отнюдь не романтик и не станет бросать деньги на ветер. Если я не сделаю того, что обещала… — Джорджия пожала плечами. — Дело в том, что мне не от чего даже оттолкнуться.

— Ты наткнулась на сопротивление? — снова с иронией спросил Мак.

— Да, — с горечью подтвердила Джорджия. — Грифф даже не предупредил бывшего редактора.

Он просто уволил его. В результате чего в знак протеста тут же ушли репортер, фотограф, бухгалтер и секретарша главного редактора. Я потратила несколько недель, чтобы найти им замену, но фотографа я так и не нашла.

— Ах, так, значит, сегодня днем ты проводила собеседование?

— Да, — со вздохом подтвердила Джорджия. — Только время зря потратила. Все они дилетанты. Я просто не знаю, что делать. Профессиональные фотографы здесь предпочитают зарабатывать деньги на свадьбах.

— Так кто же сейчас делает для тебя фотографии? — с любопытством спросил Мак.

— Гари, — ответила Джорджия, скорчив кислую мину. — Он только что получил диплом фотографа в местном колледже.

— А что, если я попрошусь к тебе на работу? — с улыбкой предложил Мак.

Джорджия привыкла к тому, что Мак постоянно над ней подшучивает. Вот и сейчас она ни на секунду не усомнилась в том, что его предложение было всего лишь шуткой.

— Ах, да… — сказала она, выдавливая из себя улыбку, — обладатель многих призов, известный фотограф Маккензи Хендерсон бросает работу в столице и переезжает в провинциальный Аскерби.

— Я чувствую, что мне необходимо сменить обстановку, — не переставая улыбаться, настаивал Мак.

— Что ж, если ты так заинтересован, мы возьмем тебя… с испытательным сроком, разумеется, — ответила Джорджия, даже не пытаясь скрыть свою иронию. — Завтра в десять редакционная коллегия. Ты можешь прийти и познакомиться с коллективом.

— Отлично, — скаля зубы, заявил Мак.

— Но, если серьезно, — Джорджия нахмурила брови, — я просто обязана достать приличного фотографа, хоть из-под земли.

Мак часто видел Джорджию озабоченной, и это всегда вызывало в нем странную смесь нежности и страсти. Вот и сейчас ему захотелось посадить ее к себе на колени, поцеловать эту милую складочку между бровями и заставить ее улыбнуться. Он так хотел решить все ее проблемы, а потом унести в постель и заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет обо всем на свете.

Маку захотелось протянуть руку и прикоснуться к ней, но Джорджия вскинула голову и, отодвинувшись от стола, сказала, вставая:

— Я пойду поставлю чайник.

— Спасибо, Джорджия, я не буду пить кофе. — Джеффри тоже поднялся и вышел из-за стола. — Мне пора идти.

— Но еще рано! — запротестовала Джорджия.

Они не успели обсудить развод, а Джорджии так нужна была поддержка Джеффри. Пока Джеффри был здесь, она помнила о том, почему ей необходимо развестись с Маком. Но как только он уйдет…

— У меня завтра утром совещание. Я должен как следует выспаться. Завтра я позвоню.

Джеффри поцеловал Джорджию в щеку и растворился в темноте приближающейся ночи.

Закрыв за ним дверь, Джорджия вернулась в гостиную, где Мак с удовольствием ел сливовый пудинг.

— Ты знаешь, на вкус он гораздо лучше, чем выглядит, — сказал он. — Съешь еще.

— Я уже видеть его не могу! — Джорджия плюхнулась на стул.

— О, но это же любимое блюдо Джеффри, — язвительно заметил Мак. — Такие мальчики, как Джеффри, жить не могут без сладкого.

Это была правда, такая же, как то, что Мак принадлежал к совсем другому типу мужчин.

— Да… Лучше было бы испечь что-нибудь, — устало произнесла Джорджия. — Сейчас я совершенно не в состоянии готовить ему пудинги.

— Ты не можешь быть лучшей во всем. — Голос Мака прозвучал как-то особенно нежно. — Ты далеко не богиня домашнего очага. Да и кому это нужно? Ты великолепная журналистка и блестящий редактор. Остановись! Не пытайся быть суперженщиной.

— Я и не пытаюсь. В конце дня я думаю только о том, чтобы поскорей добраться до постели, — раздраженно заметила Джорджия.

— Тогда почему ты так беспокоишься о том, как выглядят твои пудинги?

— Потому что их любит Джеффри, — нарочито произнесла Джорджия.

Мак не сразу ответил ей. Он сидел молча, крутил в руке бокал и наблюдал за тем, как капли вина перемещаются по хрустальному дну, затем поднял глаза и с сочувствием посмотрел на Джорджию.

— Этот парень не для тебя, Джорджия.

— Как раз то, что надо, — нарочито произнесла она.

— Кроме Аскерби, тебя с ним ничто не связывает.

Эта фраза прозвучала как диагноз, но Джорджия не соглашалась.

— Аскерби теперь — моя жизнь. Возможно, здесь не такая интересная жизнь, как в Чаде, или Чили, или… Где ты еще был в последнее время? Но сейчас я должна быть именно здесь.

— Жизнь слишком коротка, ее нельзя проводить там, где тебе не нравится, — качая головой, сказал Мак.

— Тебе легко так говорить, — с горечью в голосе ответила Джорджия. — Тебе не нужно думать о других.

Взяв в руки свой бокал, Джорджия обнаружила, что он пуст.

— О господи, давай выпьем еще вина, — предложила она. — У меня был тяжелый день.

Джорджия вышла на кухню и принесла оттуда еще одну бутылку красного вина. Она принялась открывать ее, но пробка только крошилась. Для того чтобы поправить дело. Мак отнял у нее открывалку. Вынув пробку ловким движением, он наполнил бокал Джорджии.

Она старалась не смотреть на его пальцы. Они были так привлекательны, так о многом напоминали ей.

— Послушай, — устало произнесла Джорджия, глотнув немного вина. — Возвращение в Аскерби не входило в мои планы. Я прекрасно жила в Лондоне, но после смерти Бекки я обязана была вернуться. Я не хотела… Я очень любила свою работу… Наверное, я была эгоисткой.

— Нет ничего эгоистичного в том, чтобы жить своей собственной жизнью и выстраивать свою карьеру, — заметил Мак. — Я не вижу причин, которые мешали тебе оставаться в Лондоне.

— Я должна заботиться о Тоби, — напомнила ему Джорджия.

— Миллионы детей выросли счастливыми в столице, — философски заметил Мак.

— Только не Тоби. Там он чувствовал себя несчастным. Он уже достаточно настрадался, потеряв свою маму и бабушку. Он и без того всегда был очень сложным мальчиком. — Джорджия помолчала и потом снова заговорила то ли для Мака, то ли для самой себя: — Да, я могла бы остаться на своей прежней работе. Я могла бы купить дом с садом в Лондоне, я могла бы нанять няню и гувернантку для Тоби, но я не хочу, чтобы он так рос. У множества одиноких родителей просто нет выбора, а у меня он был. Все, что мне было нужно, — это найти работу в Аскерби.

— И поэтому ты обратилась к Грифу Карверу?

— Да, — вспыхнув, ответила Джорджия. — Мне жаль, что бывший редактор потерял из-за меня работу, но при нем газета становилась все хуже и хуже. Его бы и без меня рано или поздно уволили. Честно говоря, я о нем даже не думала. Я думала о Тоби.

— Ты принесла свою блестящую карьеру в жертву ради ребенка. Какая ирония! — с горечью в голосе произнес Мак.

— Да, — согласилась она, — нервно кусая нижнюю губу. — Такое случается. У меня не было выбора. Я могла выбирать, жить мне с тобой или нет. Я решила, что нет… из-за Тоби. Это тяжело… очень тяжело… воспитывать ребенка одной.

— Но ты не была бы одна, если бы мы сохранили семью, — возразил ей Мак.

— На самом деле я всегда была одна, — твердо сказала Джорджия. — Я полагаю, что могла бы передать ребенка няне и тут же выйти на работу, но какой тогда смысл рожать детей? Даже если бы я оставалась при этом абсолютно счастливой, что бы я стала делать, если бы ребенок заболел? Тебя бы все равно не было рядом.