Джорджия вздохнула и расслабилась. Она полностью отдалась его власти, игнорируя голос разума, который кричал ей: «Нет! Нет! Это не должно произойти!» Подумаешь, всего лишь маленький поцелуй! Разве это может ей навредить?

Джорджия не заметила, как нежность начала перерастать в страсть. Прошептав ее имя, Мак поднял Джорджию на руки и положил на диван. Она почувствовала приятную тяжесть его тела, силу его рук и хорошо знакомый вкус его губ.

Джорджия послушно прогнулась, когда Мак снимал с нее кофточку.

— А теперь скажи мне, — сдавленным голосом прошептал он, — что нас больше не тянет друг к другу.

— Я… не могу, — едва выговорила Джорджия.

— Тогда к чему сопротивляться этому? — спросил Мак.

Почему? Действительно, к чему, если каждая клеточка ее тела тянется к нему?

— Потому что этого мало, — ответила Джорджия.

Разум медленно и болезненно возвращался к ней. Она села на диван, натянула на себя кофточку и дрожащими руками поправила прическу.

— Этого мало, — снова произнесла она, уже громче и увереннее.

— Нас тянет друг к другу, — настаивал Мак. Он сидел рядом, глаза его были грустными. — Разве этого недостаточно?

— Я не отрицаю того, что между нами существует физическое притяжение, но это все, что нас связывает?

— Что ты несешь? — глаза Мака гневно сверкнули. — Я люблю тебя. Больше того: я точно знаю, что ты тоже меня любишь.

— Ты ошибаешься, — тихо сказала Джорджия. Ей удалось наконец-то успокоиться, и она снова смело посмотрела Маку в глаза. — Ты не любишь меня. Ты хочешь меня. Тебе нравится получать удовольствие от нашей близости, но меня ты даже не замечаешь.

— Что за чушь! Конечно, ты изменилась за последнее время, но это не значит, что я стал хуже к тебе относиться. Я люблю тебя, Джорджия. Я был последним идиотом, когда позволил тебе уйти, но ты все еще моя жена. Моя жизнь будет неполной без тебя. Почему мы не можем забыть весь этот нонсенс с разводом? Давай попробуем снова жить вместе?

— Потому что ты по-прежнему думаешь только о себе, — уверенно сказала Джорджия.

— Я никогда не поверю в то, что ты хочешь выйти замуж за этого надутого болвана!

— Потому что ты не хочешь видеть меня такой, какая я есть.

— Поверь мне, Джорджия, я тоже изменился за эти годы.

— Ты не изменился, Мак. Посмотри на себя! Ты, как и прежде, гоняешь везде на мотоцикле, изумляешь всех неожиданными поступками, смущаешь серьезных людей, вроде Джеффри. Ты все еще ребенок, Мак, и я не уверена в том, что ты когда-нибудь повзрослеешь.

— Быть взрослым — это не значит разъезжать повсюду в семейном автофургоне, — уязвленно заметил Мак.

— Правильно. Это значит — отвечать за свои поступки и не вредить другим людям. А ты всегда делал только то, что ты хотел, и никогда не заботился о том, что остается после тебя и что другим людям приходится разбираться с этим. Я сыта по горло. Я устала решать чужие проблемы. Я заботилась о родителях. Я заботилась о Бекки, я заботилась о тебе, сейчас я должна заботиться о Тоби. Я хочу, чтобы рядом был кто-то, кто позаботится обо мне.

— Я сделаю это, — настаивал Мак. Джорджия покачала головой. Если бы он только знал, как она хотела поверить ему!

— Я смогу, — повторил Мак.

— Прости, — с горечью произнесла Джорджия, — но я не верю.

— Это вызов? — Мак никогда не сдавался.

— Жизнь — не игра, Мак, — заметила Джорджия, вздохнув.

— И все-таки? — глаза Мака лукаво блестели.

— Ладно, раз уж тебе так хочется, — согласилась Джорджия, — Ты утверждаешь, что любишь меня. Что ж, докажи! Докажи мне, что ты повзрослел и способен на серьезные отношения. Докажи, что ты научился заботиться не только о себе, и тогда — может быть — я передумаю разводиться с тобой.

Мак не мог упустить такого шанса.

— Вот бумаги на развод, — сказал он, бросив документы на журнальный стол. — Давай заключим пари?

— Какое на этот раз? — спросила Джорджия, вспомнив о том, что весь их брак был сплошным соревнованием.

— Спорим, что я смогу убедить тебя в том, что люблю тебя и смогу быть для тебя таким, каким я тебе нужен? Больше того, я смогу заставить тебя понять, что ты тоже все еще любишь меня.

Джорджия рассмеялась.

— Тебе не удастся!

— Так, значит, пари? — деловым тоном произнес Мак.

— По рукам. Но ты не сможешь! — Джорджия хотела поскорее закончить этот разговор. — Кстати, мы должны установить срок.

— Три месяца, — недолго думая, предложил Мак. — Если я выигрываю, ты рвешь эти документы и мы остаемся мужем и женой. Если ты выигрываешь… — Мак пожал плечами, — я подпишу документы, и мы разведемся.

Джорджия просматривала последние международные новости в Интернете. Политические беспорядки, стихийные бедствия, убийства, скандалы, победы. Каждую минуту в мире принимается множество больших решений. Каждую минуту в мире что-то изменяется.

А в тихом Аскерби все остается по-прежнему. Его гордость составляют овощные ярмарки и производство тормозных башмаков для автомобилей, а споры сводятся к обсуждению вечернего электроосвещения улиц и изменения в расписании автобусов.

Джорджия вздохнула и закрыла новостное окно. Нет, она не хотела, чтобы в Аскерби произошло что-то ужасное. Просто она хотела написать что-нибудь действительно захватывающее.

О да, конечно! Она говорила Маку, что хочет спокойной жизни. Так что нечего жаловаться! Разумеется… Она просто устала. Она не спала всю ночь. Ее мучили воспоминания о том, как хорошо ей было когда-то с Маком. Ей не нужно было позволять Маку целовать себя, а уж тем более целовать его в ответ. С ее стороны это непростительная глупость.

Но как хорошо ей было!

А это глупое пари! И о чем только она думала, когда соглашалась на него?

Мак не любит проигрывать. Это значит, что он будет рядом целых три месяца, напоминая ей о тех временах, когда они были счастливы. Она должна была заставить его подписать документы и уйти.

Взгляд Джорджии упал на часы внизу экрана: О боже! Уже почти десять. Ей нужно подумать о том, что она скажет сегодня на заседании редколлегии, а она все думает о Маке!

Однако слишком поздно. Придется послушать других. Кто знает, может быть, кто-нибудь все-таки скажет что-нибудь интересное? Подхватив блокнот, ручку и очки, Джорджия отправилась к журналистам.

— Все готово? — спросила она Роуз, выходя из кабинета, и тут же замерла на месте. На краю стола ее секретарши вальяжно восседал Мак.

Сердце Джорджии подпрыгнуло к самому горлу. Дыхание перехватило. И когда только она научится справляться с этим?

— Прекрасные новости! — прощебетала Роуз. — Мак будет фантастическим фотографом.

— Роуз, не могла бы ты пойти к журналистам и сказать, что редколлегия начнется через минуту.

— Разумеется, — поспешила заверить ее Роуз. — Сделать тебе кофе?

— Это будет очень мило с твоей стороны. — Джорджия дождалась, пока Роуз вышла, и требовательным тоном обратилась к Маку:

— Что ты здесь делаешь? Мак удивленно вскинул брови.

— Ты сама сказала, чтобы я пришел.

— Что? Я никогда ничего подобного тебе не говорила!

— Ты обещала взять меня в газету с испытательным сроком, — напомнил ей Мак. — Ты сказала — месяц.

— Я пошутила. — Джорджия готова была расплакаться.

— Что ж, я виноват в том, что воспринял это всерьез. — Мак слез со стола. — Так что, тебе больше не нужен фотограф?

— Нет! — (Мак повесил фотоаппарат на плечо и повернулся к выходу). — Подожди! Это имеет какое-нибудь отношение к нашему пари?

— Ты сказала, что я должен думать о тебе, — уточнил Мак. — По-моему, сейчас тебе больше всего нужен фотограф.

— Я говорила об эмоциональных потребностях. Неужели ты думаешь, что, сделав несколько удачных снимков для газеты, ты сможешь поколебать мою решимость развестись с тобой?

— Это только первый выстрел, — весело заметил Мак. — Мне предстоит пробыть здесь три месяца. Я мог бы быть полезен тебе. Но если ты этого не хочешь, я уйду.