Лицо Дэймона казалось высеченным из гранита.

— Было время, когда ты от меня не шарахалась, — сказал он мягко, но в его голосе улавливались жесткие нотки.

— Это было в другой жизни, — Зен отступила на шаг и повернулась к нему. — Я не марионетка, которой ты можешь управлять, как кукловод! — Ее испугало сердитое выражение на его лице, и она невольно отступила еще на шаг.

— Ты... — Он остановился, затем жестом приказал слуге отнести наверх вещи гостей.

Избегая пристального взгляда черных непроницаемых глаз Дэймона, Зен поспешила в гостиную, откуда доносились голоса ребят.

Чай уже принесли, но, не обращая ни на кого внимания, дети стояли на персидском ковре друг против друга. Дэвид перебрасывал с руки на руку плотный шерстяной клубок, а его бабушка, сидя на кушетке, наблюдала за ним.

Зен раскрыла рот от удивления, увидев, как ловко Дэвид подбросил клубок в воздух и отбил его головой, будто футбольный мяч.

— А теперь попробуй ты, — предложил он брату. Дэниел подбросил клубок вверх и нырнул под него, нагнув голову. Он промахнулся и врезался в стол, опрокинув стоявшую на нем лампу.

Зен бросилась вперед, вытянув руку, чтобы поймать лампу, когда на ее пути неожиданно возник Дэймон. Она оцарапала ему щеку, еще до того, как он ловко подхватил и водрузил лампу на место.

— Зен! — пророкотал он, поднимая руку к щеке. И в этот миг, споткнувшись, она рухнула ему на грудь. Он покачнулся и, не устояв на ногах, вместе с ней упал на стул. Теперь Зен беспомощно барахталась на коленях у Дэймона. Его руки крепко обхватили ее, пока они оба переводили дыхание.

— Ой, тетя Зено, взгляни, что ты сделала с лицом дяди Дэймона! — раздался в притихшей комнате громкий голос Дэвида. — Она никогда дома такого не делает, — добавил он брату, разинувшему рот от изумления. Затем улыбнулся бабушке. — Хотя иногда тетя Зено играет со мной в футбол.

— Вижу. — София Аристидис уже была на ногах и с неодобрением взирала на узел из рук и ног на стуле с высокой спинкой и шелковой обивкой. — Дэймон, поднимайся! Зенобия, закрой ноги! — Мальчики захихикали, а Дэймон вполголоса выругался.

— Мама, — начал он, пытаясь поставить Зен на ноги, — я думаю, тебе следует напоить чем-нибудь мальчиков. — Его лицо вспыхнуло от гнева, когда он поднялся и заметил на лице матери загадочное выражение.

— Мне не верится, что чай или шоколад отвлекут мальчиков от захватывающего зрелища: как дядя с тетей дурачатся в гостиной, словно дети. — Не обращая внимания на раздувшиеся ноздри и стиснутые зубы сына, София взяла мальчиков за плечи и направила их к сервировочному столику, накрытому для чая. — Здесь домашнее печенье и бисквиты. — Она осеклась, заметив, как Дэвид зевнул, прикрывая рот рукой. — После чая я хочу отдохнуть перед обедом. Ты можешь подняться и поговорить со мной, Дэвид. А Дэниел, возможно, захочет поболтать с тетей Зено.

Дэниел застенчиво улыбнулся Зен. И она, забыв про гнев, ощутила, как ее сердце переполняет любовь к нему. В этот момент он так был похож на Элен.

Зен выбрала стул напротив Софии и ближе к Дэвиду, который уселся, скрестив ноги, на пуфик и стал уплетать бисквиты, намазанные земляничным вареньем.

Когда сел и Дэймон, оба мальчика уставились на царапину на его щеке. София также разглядывала царапину, но молча. Смущенная тем, что натворила, негодуя на Дэймона, которому ни на миг не доверяла, Зен, опустив глаза, изучала рисунок на дамасской салфетке.

Через какое-то время в комнату вошла немолодая полная женщина с черными с проседью волосами. Она тепло улыбнулась мальчикам и предложила им пойти с ней. Зен узнала экономку, которая всегда, сколько она помнила, жила у Аристидисов.

Дэвид смутился и взглянул на Зен.

— Не смущайтесь, молодой господин, — сказала женщина. — Меня зовут Лона, и я собираюсь показать комнату, которая будет вашей, а затем можно пойти в комнату бабушки или куда заблагорассудится.

— Хорошо, но я хочу спать рядом с тетей Зено. Иногда ей снятся плохие сны... и я успокаиваю ее, — заявил Дэвид.

У Зен душа ушла в пятки. Она знала, что Дэвид за этими словами пытается скрыть собственное беспокойство, но ее пугала возможная реакция Дэймона на это откровение. Лона наклонилась к Дэвиду и заверила, что он будет находиться недалеко от своей тети. Мальчики вышли рука об руку, Лона шла впереди.

Тишина обволокла комнату будто саваном.

София откашлялась, и даже этот звук показался громким в напряженном безмолвии.

— Так... у тебя бывают кошмары, Зенобия?

Зен нервно повела плечами.

— Да... несколько раз. — У нее не было желания обсуждать дурные сновидения, ставшие причиной многих бессонных ночей.

— Неудивительно! После того как ты трагически потеряла сестру, — рассудила София.

Зен кивнула, дав себе слово никому и никогда не говорить о причине своих кошмаров... и о том, как долго она боролась, чтобы избавиться от них.

— Еще чай, кофе? — Голос Софии был спокойным, будто они вели речь о погоде.

Дэймон протянул чашку; его лицо ничего не выражало.

— Расскажи мне о своей работе, Зенобия. — Миссис Аристидис налила ей чаю.

— Я ассистентка у художника Диадри Кейбэла — наверное, слышали — в Дублине. Иногда моделирую костюмы или платья, но в основном занимаюсь тканями. Работаю напрямую с ткацкими фабриками. Мне нравится моя работа, получаю я достаточно для нас с Дэвидом. — Она перевела дыхание. — Недавно дали отпуск на три месяца.

— Ты не замужем?

— Нет.

— Дэймон собирается жениться, возможно, в следующем году на Мелиссе Хэруэл.

— Это не греческое имя, — отрезала Зенобия и, спохватившись, прикусила губу.

Дэймон обжег ее взглядом.

— Меня не волнует ее происхождение, и тебя это не должно трогать, — сказал он. — Ее семья живет в этой стране со времен первых переселенцев.

— А... ты имеешь в виду, что она происходит от авантюристов и отщепенцев, первыми заселивших страну.

Дэймон уставился на нее.

— Не искажай моих слов, Зен!

— Странно, что я не видела ее портрет в «Нью-Йорк Таймс», — продолжала Зен, пропустив замечание мимо ушей. — Я получаю эту газету в Дублине. — Она сделала глоток чаю.

— Мы еще не давали объявления. — Дэймон скорчил гримасу, увидев, как мать спокойно положила два куска сахара в его кофе.

— Мама, я никогда не кладу сахар!

— Возможно, миссис София полагает, что в тебе слишком много желчи и немного сладкого не помешает, — съязвила Зенобия.

— Ты не изменилась, Зен, — упрекнул он ее. — Все тот же острый язычок, что и прежде. — Он сделал глоток кофе и поперхнулся. — Мама, налей другую чашку.

— Конечно.

Зен отставила свой чай.

— Хочу подняться и посмотреть, как там Дэвид.

— Успеется. Лучше расскажи мне о том, за кого ты собираешься замуж?

— Мама, Зен не говорила, что собирается замуж, — холодно сказал Дэймон.

— Думаю, что для нее было бы лучше сделать это. Трудно одной растить ребенка. Конечно, когда ты женишься, — София повернулась к сыну, — ты будешь иметь право забрать обоих детей.

— Никогда! — Зен стремительно встала. — Если вы думаете, что я позволю забрать Дэвида...

— Я никогда не говорил ничего подобного... — запротестовал Дэймон.

— Тогда почему же твоя мать...

Дэймон тоже вскочил из-за стола.

— Мы с мамой никогда не обсуждали этот вопрос!

— Вы и не можете! Не забывайте об этом! Все это было решено не здесь, а в суде три года назад, когда я получила разрешение взять Дэвида с собой в Ирландию. — Зен, подбоченившись смотрела на Аристидиса в упор горящими глазами.

— Почему ты продолжаешь толковать мои слова по-своему? — возмутился Дэймон.

— Потому что знаю тебя! И буду следить за тобой, пока я здесь. Шеймус...

— Не произноси это имя!

— Не ори! Ты кричишь, как докер! — Зен трясла маленьким кулачком у него перед носом, пока София из деликатности делала вид, что прибирает на чайном столике.

— А ты... как ирландская прачка!