Возможно, благодаря искренней заинтересованности Ланса, а может, потому, что он задавал множество вопросов, она только спустя некоторое время поняла, что каким-то непонятным образом ему удалось вытянуть из нее весь сюжет ее будущей книги. Ева рассказала о том, как в этих местах появились первые поселенцы и миссионеры, как они высадились на берег вдоль Северного побережья, омываемого Тихим океаном, и вдоль побережья Хокианга со стороны Тасмании… И как и всегда, заговорив о Мангунгу, быстро забыла обо всем остальном. При этом куда-то исчезла ее молчаливая сдержанность, слетела суровая маска, под которой она давно научилась прятать свою ранимую душу. Сейчас Ева казалась ребенком.

— Мангунгу появился на месте первой методистской миссии в Новой Зеландии, — с жаром сообщила она. — В 1863 году эта миссия, просуществовав всего тридцать шесть лет, была закрыта. Церковь тоже закрыли, а общину распустили. Раковины каури, из которых церковь была сложена, увезли и позже использовали для постройки коттеджей в Кохукоху. Это как раз на другой стороне побережья. — Она ткнула в это место на карте. — Одно из зданий миссии в Мангунгу морем переправили в Онехунга в Окленде. Говорят, оно до сих пор считается самым старым и самым известным зданием в тех местах. А здесь остались только мемориал в память методистской миссии да старый-престарый колокол, который когда-то был снят с корабля и повешен на церковной колокольне.

— И все это находится на вашей ферме?

— О да! Памятник стоит на холме, лицом к побережью. Вы не могли его не заметить, когда проезжали по дороге.

— Боюсь, не заметил. Может, как-нибудь вы мне его покажете?

— Конечно. Почему бы и нет, раз вам это интересно? — Даже толстые стекла очков не могли скрыть восторженного сияния ее глаз. Предубеждение, которое Ева испытывала при одном виде этого человека, мало-помалу исчезло.

— Мне и правда очень интересно, — заверил ее Ланс. — Ваш отец рассказывал мне, что вы расспрашивали старейших жителей в этих местах.

— Да. Знаете, сколько чудесных историй знают старики маори? Ведь многие из них ведут свою родословную от знаменитых вождей и военачальников древности, а остальные прекрасно помнят рассказы своих отцов, дедов, прадедов. Вы, может быть, не поверите, но маори замечательные рассказчики. Если хотите, я познакомлю вас кое с кем из них. То есть, — спохватилась Ева, — если вам интересно…

Но прежде, чем он нашелся, что ответить, кто-то вихрем ворвался в библиотеку. Оторвавшись от старинной карты, они дружно обернулись. Перед ними стояла Лорел. Уставившись на них широко распахнутыми от изумления глазами, она на секунду замерла, но быстро овладела собой.

— Так вот ты где, Ланс! — воскликнула Лорел. — А я-то повсюду тебя ищу! Привет, Ева! Я-то думала, ты давным-давно в постели. Хотя могла бы и догадаться, что ты не упустишь случая похвастаться перед Лансом. Должно быть, замучила беднягу до смерти своими бесконечными славословиями историческому прошлому нашего Мангунгу.

— Вовсе нет, — мягко перебил ее Ланс. — Мне и вправду интересно, так что я сам, можно сказать, завел этот разговор. И не пожалел. Ева рассказывает так, что можно заслушаться.

— О да, безусловно, когда речь заходит о Мангунгу! О нем она может говорить часами, — согласилась Лорел.

«То есть ни о чем другом я попросту не смогу связать и двух слов?» — грустно подумала Ева. И вдруг почувствовала, как ею понемногу овладевает страх. А что, если Лорел права? Вдруг со мной просто не о чем разговаривать? Даже тому, кто родился и вырос здесь, в Новой Зеландии. Что ж тогда говорить о тех, кто приехал из Штатов? Да еще из самого Голливуда — Мекки современного киноискусства!

И в ее душе снова закопошились неясные подозрения. А что, если Ланс, который не мог не заметить, с каким наслаждением над ней издевался Джефф, просто сжалился над бедной дурнушкой и решил хоть как-то вызвать ее на разговор, но, к сожалению, быстро понял, что сделать это можно, лишь заставив ее оседлать любимого конька — то есть заговорить о Мангунгу? И вот этот несчастный, умирая от скуки и проклиная свою судьбу, покорно слушал, как она заливалась соловьем.

Представив такую сцену, Ева оцепенела от стыда. В ушах раздался похоронный звон. Больше всего в эту минуту ей хотелось бы провалиться сквозь землю. Так несвойственное ей оживление вдруг куда-то пропало. Словно испуганная устрица, она захлопнула створки своей раковины и с прежней подозрительностью уставилась на Ланса Каландру. Ей показалось, что исполинская волна, поднявшись до небес, обрушилась на выходящую в море дамбу и с оглушительным грохотом рассыпалась по песчаному берегу, потом еще и еще раз, только с каждым разом все страшнее и страшнее.

— Ну что ж, раз так, может, мне будет позволено оторвать тебя от столь увлекательного рассказа и не менее пленительной рассказчицы хотя бы на несколько минут? Мне нужно кое-что тебе показать, — вкрадчиво промурлыкала Лорел.

— А подождать это не может?

— Нет, — непререкаемым тоном заявила Лорел.

— Но мы с Евой…

— Забудьте об этом! — вмешалась Ева. — Ступайте с Лорел. Тут она не ошиблась — я на самом деле чуть не заговорила вас до смерти. Ужасная привычка, но Лорел обычно не стесняется вернуть меня с небес на землю. Такая уж я уродилась — не успокоюсь, пока не получу щелчок по носу. Да и вообще, мы, новозеландцы, люди прямые и не тратим время на всякие церемонии. К тому же если честно, то я ужасно устала. Самое время отправиться в постель. — Подавив в себе желание сбежать, как она сбежала из гостиной, Ева решительно повернулась к ним спиной и направилась к выходу. Поднявшись по лестнице, вошла прямо в спальню.

Больше всего ей хотелось надавать самой себе пощечин. Боже, какая непроходимая дура!

— Впрочем, так ему и надо! — вслух проворчала она. — Сам напросился! Но больше… больше никогда! Будь я проклята, если еще хоть раз позволю кому-нибудь из этих… этих застать меня врасплох, пусть для этого придется торчать Бог знает где, пока последний из них не выкатится отсюда! Уж лучше так, честное слово!

Было всего около половины пятого утра, когда Ева проснулась, как от толчка. Пронзительный звон будильника вырвал ее из сладкой, предутренней дремоты, разорвав тишину и заставив открыть глаза. Так происходило почти каждое утро. Звонок всегда раздавался в одно и то же время, но никогда еще не случалось, чтобы он ее испугал. Рука Евы безошибочно нащупала будильник и одним молниеносным движением ладони заставила его умолкнуть. Снова воцарилась благословенная тишина. Испустив довольный вздох, Ева опять зарылась лицом в подушку. Но, позволив себе понежиться лишь пару минут, резко откинула одеяло, спустила ноги с кровати. Привычно поискала глазами старые джинсы, свитер и быстро натянула их на себя, потом нашла в шкафу чистые носки.

Одевшись, она умылась, набирая полные пригоршни ледяной воды и с наслаждением плеская ее в лицо. Затем расчесала волосы, стянула их в привычный узел на шее и сбежала вниз по лестнице, на кухню, где нос к носу столкнулась с отцом. Тот, тоже умытый и причесанный, суетился у плиты. Чайник уже весело кипел, а в духовке аппетитно подрумянивались тосты с луком и сыром.

— Доброе утро, дорогая!

Ева с удовольствием втянула носом восхитительные запахи, витающие по кухне, однако нахмурилась:

— Мне казалось, сегодня я побила все рекорды — умылась и оделась почти мгновенно, и все равно…

— Знаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь об умывании, дорогая…

— Па, почему? — перебила она. — Как бы рано я ни встала, ты все равно уже здесь, успеваешь поставить чайник, сделать тосты, а после ухитряешься управиться с дойкой раньше меня и приготовить завтрак? Хоть разок проспал бы или хотя бы чуть-чуть припозднился с утренней дойкой! По-моему, я еще никогда не готовила завтрак!

Джо расхохотался:

— Не волнуйся, дорогая, сегодня твое заветное желание исполнится! У меня нет ни малейшего желания готовить завтрак для целой банды, да еще после дойки!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: