Поведение Коко было иным. Она требовала, чтобы я выбрал между ней и Азей.

Н. она принимала как неизбежное зло. Но я брюхом хотел иметь их обеих. Я вообще люблю держать вокруг себя как можно больше пизд - авось в какой-то момент я захочу именно ту или эту.

* * *

Вскоре объявился Дантес, и, увидев, как он раздражает меня, К. влюбилась в него, чтобы мне отомстить. Но ответного чувства ей было не вызвать, и она стала сводничать, тайно сообщая Дантесу, где и когда появится Н., чтобы тот оказался там же и в то же время.

Я узнал об этом от самой Н., которой Дантес намекнул, что у него есть соглядатай в нашем семействе. Не стоило большого труда заключить, что это К. Я спросил об этом у неё напрямик. Она смешалась, покраснела и хотела убежать в свою комнату, но я схватил её за руку, притянул к себе и проговорил в ухо: "А ты знаешь, что твоего Дантеса используют как женщину!". К. посмотрела на меня с отвращением и выкрикнула: "Это ложь!" И тогда я стегнул её заранее приготовленной фразой: "А я думал, что ты давно это заметила, ведь, как только ты входишь в залу, он поворачивается к тебе задом". Коко закричала, что ненавидит меня, вырвала руку и в слезах убежала к себе. Я чувствовал себя отомщённым, но в то же время понимал, что обрёл в своём доме преданного врага. Впрочем, я предпочитаю ярого врага врагу вялому.

0 том, что Дантес предается содомскому греху, стало известно в свете мне первому, и я с радостью сделал эту новость достоянием общества. Узнал я об этом от девок из борделя, в который он захаживал. Они рассказали мне по секрету как их верному другу, что Дантес платил им большие деньги за то, чтобы они по очереди лизали ему сраку, которая была разорвана и кровоточила точно так же, как у моих блядей, когда их беспощадно ебли в жопу.

Когда Геккерен усыновил его, тогда уже ни у кого не оставалось сомнений.

Катька тоже в конце концов убедилась в этом, но у неё возникла к Дантесу жалость, а не отвращение, как я рассчитывал. Он представлялся ей жертвой порочных страстей Геккерена. И не было ничего, что бы К. не оправдала в Дантесе.

* * *

Азя покорила моё сердце. Все сопротивление Ази заключалось в том, что, когда я её впервые поцеловал, она пыталась отталкивать меня языком. Она понимает меня, она потакает мне. Я прочёл ей мою пьесу "Нет, я не дорожу...", и она заплакала и обняла меня, приговаривая: "Мой бедный, бедный мальчик". Я тоже растрогался, и слёзы вытекли из глаз моих. Она поняла, что я бодрился и хорохорился, заставляя кончить Н., которая не любит меня, вернее, любит вынужденно, без упоенья.

Упоенье я стал замечать в её взгляде на Дантеса. Она никогда не смотрела на меня такими глазами. Я на всю жизнь запомнил, как она в письме ко мне спрашивала, не похорошел ли я. Сколько затаённой боли и неудовлетворенного желания красоты прочел я в этом шутливом вопросе.

Даже когда Н. кончает с открытыми глазами, она всегда смотрит мимо меня, на свою мечту. Но Азя любит меня, и она хочет даже взглядом слиться со мной. С какой жадностью я в это мгновенье любуюсь её отдаленной схожестью с Н.

Я сам всегда стремился к красивым женщинам и никогда бы не женился на дурнушке. Стремление к красоте так естественно для человеческой природы, и ничто её заменить не может. Любовные судороги лишь на время ослабляют это стремление, но вскоре оно возрождается с новой силой. Я должен признаться, что сел не в свои сани, что Н. была бы более счастлива, будь она женой Дантеса.

И поэтому я ненавижу этого красавчика с ещё большей силой. Если бы он не мозолил глаза Н., он бы не напоминал ей всяким своим появлением о разнице между ним и мной. Если бы увезти Н. в деревню, я спас бы себя от невыгодных сравнений, и Н. не замечала бы моего уродства. Но нет, я обманываю себя - достаточно увидеть красоту лишь раз, чтобы уже никогда не забывать о ней.

Я не должен был жениться. Я хотел жить, как все, но мне этого не дано. Я не могу позволить жене иметь любовника и делать вид, что не замечаю этого, как это делают все. Я не могу иметь любовниц и, как все, скрывать это от жены.

Я предложил Н. пригласить Азю к нам в постель, но тут же пожалел об этом, так как ещё одна трещина образовалась в наших отношениях. Н. с презрением сказала:

"А ты грязнее, чем я это себе представляла". Я не должен был пытаться втягивать в разврат жену, но в тот момент мне казалось, что нет ничего естественней, чем две сестры, ласкающие любимого мужчину. Накануне я предложил то же самое Азе; она удивилась: "А что ты будешь делать с нами, двумя?" Я объяснил ей красочно, и она пылко сказала: "Я хочу всё, что хочешь ты". Вот идеальный ответ любящей женщины. И тут же Азя спросила меня, женюсь ли я на ней, если Н.

умрёт от родов. Я представил себе на мгновенье смерть Н., и ужас охватил меня, какой я не испытывал даже перед лицом собственной смерти.

* * *

Стоило мне этим летом позволить сестрам жить на даче отдельно, как Катька спуталась с Дантесом, а Азя влюбилась в Аркашку. Но осенью я опять прибрал их к рукам. Я видел, что Дантес и Коко стали любовниками. Случайные красноречивые прикосновения друг к другу, бесстыдные соития взглядов - мне ли не заметить разящую особенность отношений новых любовников. Как бы они ни старались скрыть свою близость, она всегда бросается в глаза. Поэтому, если любовники действительно хотят скрыть свои отношения, они не должны появляться вдвоем в обществе, а встречаться только наедине, ибо в обществе всегда найдётся кто-то, кто уловит, учует близость между мужчиной и женщиной.

Но лишь только её заметит один, как она становится очевидной для всего общества.

Потому-то я так уверен в Н., постоянно наблюдая её с Дантесом. В его жадных взглядах я вижу жажду не обладателя, а лишь жажду обладать, которую я вижу во всех мужчинах, глядящих на Н. Нечто подобное и с Н. Я знаю её улыбку, которая набегает на её сахарные уста в предвкушении ебли, но она не появлялась на её лице при Дантесе, а я слежу зорко. Она бы неминуемо проступила хоть однажды.

Н. не знает о существовании своей похотливой улыбки - я намеренно о ней не рассказывал, сохраняя у себя тайный козырь. И я молил Бога, чтобы у меня никогда не возникла нужда им воспользоваться.

* * *

Коко перестала пускать меня в спальню и запирала на ночь дверь. Я испытывал ощущение, будто у меня отобрано нечто принадлежащее исключительно мне. Вот когда я поистине возненавидел Дантеса.

Я всякую ночь проверял её дверь, и однажды она оказалась незапертой. Я вошел и Катька вскрикнула, натянула на себя одеяло, и от этого я ещё больше захотел её.

Злоба охватила меня, что она ведёт себя так, будто я её никогда не ёб. Я не могу смириться с тем, что женщина, которая была моей, вдруг смеет стать недоступной. В моих желаниях та, что я ё6 хоть раз, остается моей на всю жизнь.

Оттого-то в жёны хотят девственниц, ибо любой мужчина, обладавший женщиной, имеет над ней пожизненную власть, желает она того или нет.

Катька раскрыла рот, чтобы закричать громче, но я опередил её и влепил пощечину. Подавленный крик превратился в рыдания.

- Я ненавижу тебя, ты мне противен, обезьяна. Я беременна от Дантеса вот тебе, - прошипела она сквозь слёзы.

Я еле сдержался, чтобы не вонзить ногти в её длинную шею. Я сразу представил себе скандал в свете, молву, которая запятнает честь моей семьи. Я знал, что мои враги распустят сплетни, будто это ребёнок от меня. Единственный способ уладить дело и избежать скандала - заставить Дантеса жениться на ней, а если он откажется, я решил с ним драться. К тому же брак с Коко делал его менее опасным для Н. Так мне тогда казалось. Но мне нужен был предлог, чтобы вызвать его, не раскрывая истинной причины для света, и дать Дантесу понять, что я возьму вызов обратно при условии его женитьбы на К.

- Неужели ты рассчитываешь, что Дантес женится на тебе, старой бесприданнице? - спросил я Катьку.

- Пусть не женится, но я буду принадлежать ему, всхлипывая сказала К., со страхом смотря на меня.