Гевин понимал, что это эгоизм, что он ведет себя как грубый, примитивный мужлан. Но ведь это и есть та его сущность, которую он бы хотел скрыть от нее! Он может позволить себе носить одежду от самых известных дизайнеров, но борьба, которую он вел на протяжении всех этих лет, не прошла для него даром. Он мог притвориться джентльменом, но нутро у него звериное: к своим врагам он беспощаден.

— Ты правда хочешь, чтобы я переехала к тебе?

Темпест не знала, что и думать. Вместе с радостью пришли осторожность и недоверие. Он одиночка, да и она привыкла жить одна. То, что она живет у него несколько дней в неделю, ничего не значит: в любой момент она может уйти, и знает это. Как и он. А то, что предлагает Гевин, — это… это как… неужели серьезные отношения?

Неужели такое возможно?

— Я никогда не предлагаю того, в чем не уверен, — сдерживаясь, словно от гнева, сказал Гевин: он-то думал, что она обрадуется!

— Это серьезный шаг, Гевин, — с нежностью произнесла она. — Ты сначала обдумал и только потом решил, верно? Я тоже должна подумать.

— Конечно, ты права, — неохотно кивнул Гевин, по, сделав это предложение, он уже ни о чем другом думать не мог. Теперь ему казалось невероятным, почему он не предложил ей этого раньше: присутствие в его доме Темпест казалось естественным, словно она всегда там жила.

Он съехал на запасную полосу, заглушил мотор, притянул ее к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй, хотя Гевин чувствовал ее невысказанное вслух удивление.

Надо же, думал Гевин, он привык считать себя спокойным, рассудительным человеком, но рядом с Темпест ведет себя импульсивно. Совсем не как зрелый мужчина, а как юноша, почти как… влюбленный.

И почему он не понял этого раньше? Он любит ее, как никогда не любил ни одну женщину, и совсем не прочь назвать ее своей женой. Вот только…

Все нужно доводить до конца, а дело с «Клозит Темпест» пока еще не закончено.

Темпест тихо вздохнула и обвилась вокруг него, словно лоза. Его поцелуи сводили ее с ума, заставляя забывать обо всем на свете. Она расстегнула пуговицу на его рубашке, и ее рука скользнула на его грудь.

Гевин резко выдохнул и отодвинулся от нее, боясь, что потеряет над собой контроль и займется с ней любовью прямо в машине.

— Скажи «да», — глухо проговорил он.

Темпест посмотрела на него затуманенными глазами, и он прочел в них все ее надежды и мечты. Лишь бы он их оправдал, лишь бы она не разочаровалась в нем! Ведь она даже не догадывается, что внутри он пуст, как гнилой орех. Оболочка, может, еще и ничего, но ненависть иссушила его, испарив все хорошее, что в нем еще оставалось.

— Со мной не так-то легко, — предупредила Темпест. — Характер у меня тот еще.

— Мой тоже не сахар, — успокоил ее Гевин.

— Бывает, что мой телефон звонит не умолкая.

— А я каждый вечер работаю дома.

— Я не умею готовить, — выпалила она.

— Это ничего. Миссис Стэнтон умеет.

Гевин прищурился.

— Темпест, говори, если есть, что сказать. Такими угрозами меня не возьмешь.

— Я никогда ни с кем не жила, — вздохнув, призналась она. — После того как умерла моя мать, я всегда жила одна.

— Ты имеешь в виду, когда стала достаточно самостоятельной? — уточнил он.

— Нет, — улыбнулась она. — Именно с того дня, как умерла моя мать. После того дня я почти не виделась с отцом. В течение всех последующих лет он держал меня на расстоянии: либо в частной школе, либо в летних лагерях.

Если у Гевина и была какая-то неуверенность в отношении того, стоит ли так поступать с Огастом Ламбертом, теперь от нее не осталось и следа. Темпест заслуживает большего, чем дорогих частных школ и обеспеченной одинокой жизни: она заслуживает внимания и любви.

— Это пустяк, — небрежно отмахнулся он. — Вот уже два месяца мы практически живем вместе и отлично ладим. Уверен, дальше будет только лучше.

— Я надеюсь.

— А я уверен в этом, как никогда. Ты ведь видела, как я живу, — усмехнулся Гевин. — В дорогом, красиво обставленном отеле, а не в доме. Я хочу, чтобы у меня был дом, в который хочется возвращаться, и очень надеюсь, что ты поможешь мне в этом.

Растроганная Темпест закусила губу, чтобы не расплакаться.

— Хорошо, — сказала она так тихо, что Гевин сначала подумал, что ослышался. Когда Темпест кивнула, его захлестнула волна нетерпения. Надо немедленно действовать: а вдруг она передумает?

— Отлично. Когда вернемся в офис, я тотчас же велю перевезти твои вещи ко мне.

— Я не хочу, чтобы из-за меня ты менял свои планы, — запротестовала она. — Мои вещи никуда не денутся. Сначала закончи свои дела.

— Ты не права, — с чувством сказал он. — Это дело — самое важное в моей жизни, и я не хочу откладывать его ни на секунду.

В первый раз за все время, что они были вместе, и с того дня, как она переехала к Гевину, они вышли в свет.

Гевин держал ее под локоть, а Темпест думала о том, что выражение «рай на земле» далеко не описывает того, что она чувствует. Она не жалела ни об одном прожитом с Гевином дне. Да и разве могло быть иначе? Она никогда не думала, что между мужчиной и женщиной может существовать такая гармония, но вот уже три месяца Гевин не давал ей повода усомниться в этом.

Почти перед выходом, когда она стала одеваться после душа, Гевин сжал ее в объятьях и положил на свою королевских размеров кровать…

Ее тело все еще помнило его ласки. При мысли об этом Темпест залилась легким румянцем.

Гевин посмотрел на ее порозовевшее лицо и заломил бровь.

— О чем это ты задумалась?

— Ни о чем, — покраснев еще больше, сказала она.

— Лгунишка! — Его глаза насмешливо блеснули. — Дай-ка я подумаю. Ага. Случайно не о том, что произошло, когда ты вышла из душа и как умоляла…

— Тише! — испуганно прошептала она, вцепившись в его руку.

— Не понимаю, чего ты так испугалась, — хмыкнул Гевин, но голос понизил. — Всем давно известно, что еще до того, как ты ко мне переехала, мы делили одну постель, так что не вижу…

За их спиной раздалось осторожное покашливание.

Темпест обернулась и увидела отца. Как всегда, его смокинг был безупречен, а сам он являл собой образец сдержанности и хорошего вкуса. Но сейчас она не чувствовала себя отвергнутой и одинокой и ей не нужно было притворяться веселой. Ее переполняла любовь к мужчине, у которого нашлось для нее время и место в его жизни. Еще немного — и она наберется смелости и признается ему, что любит его, а дальше — будь что будет. И больше никогда не станет она доказывать отцу, что достойна его любви, потому что она ей уже не нужна. Ей нужна только любовь Гевина.

— Добрый вечер, Темпест.

— Здравствуй, папа, — прижавшись к Гевину бедром, поздоровалась она. Присмотревшись к нему, она увидела, что морщинок вокруг глаз у него прибавилось, а лицо осунулось. Мельком взглянув на Гевина, он напрягся.

Темпест переводила взгляд с одного мужчины на другого, чувствуя, как напряженность между ними передается ей.

— Папа, ты ведь знаком с Гевином Ринардом?

Огаст кивнул и протянул руку.

— Добрый вечер, Огаст. — Гевин ответил на его рукопожатие.

Между ними воцарилось неловкое молчание. Темпест не знала, что сказать, и очень обрадовалась, заметив Кали: подруга спешила ей на выручку, стараясь вырваться из тесного круга гостей.

— Прекрасный вечер, не правда ли? — сказала Темпест, лишь бы не молчать.

— Замечательный, — совершенно серьезно подтвердил Гевин. — Правда, меня это не удивляет. Было бы странно, если бы было наоборот.

— Чудесный вечер, — согласился Огаст и, помолчав, спросил: — Вы меня извините, Гевин, если я на несколько минут заберу свою дочь? Мне нужно кое о чем с ней переговорить. Наедине.

Если Огаст хочет поговорить с Темпест наедине, желчно подумал Гевин, он бы мог выбрать для этого другое место. Например, пригласить ее к себе в дом или договориться о встрече в любом другом месте. Все же он кивнул и отошел.