А Донован, глядя ей вслед, только сейчас начал понимать, как сильно ее любит.

Любит ее.

На террасу ворвалась Эмма:

— Ты не поверишь, но Доновану нужна ты и твой ребенок!

— О чем ты?

— Я говорю о странностях в завещании. Помнишь, на вечеринке с коктейлями я говорила, что кое-что слышала? Так вот, в завещании Максвелла говорится, что его преемниками будут оба — и Сэм, и Донован, но они должны выполнить некоторые особые условия.

— Ну еще бы! Он всегда так обходился с ними обоими, — с горечью произнесла Кэссиди. — И Сэм с Донованом это от него унаследовали. Кроме того, они оба молоды и энергичны. Каждый из них способен вывести компанию на новый уровень…

— А я и не спорю. Но в завещании есть еще одна вещь… Неудивительно, что под вашими дверями толпятся репортеры.

Кэссиди молча ждала. Ее охватили дурные предчувствия: ведь подозревала же, что Донован чего-то недоговаривает! Что-то скрывает…

— Каждый из них к моменту назначения исполнительного директора должен иметь жену и наследника!

Хорошо, что Кэссиди сидела. Ей едва не стало дурно. Она подумала о новых обязательствах, о которых они с Донованом забыли вчера вечером. Выходит, он просто играл свою партию. Просто делал то, что, по его мнению, должно было ее осчастливить.

Она боялась вступать в брак, единственной причиной которого было бы рождение ребенка, но поверила, что Донован женился на ней вовсе не из чувства ответственности. Она и не представляла, что можно опуститься до такой пошлости… Конечно, его компания для него — самое главное, но, прежде чем жениться, он обязан был объяснить ей все.

— Кэссиди, ты что?

— Ничего, все в порядке.

Ничего себе «в порядке»! Неправда! Ведь она любила Донована Толли с того самого момента, как увидела. С того самого мига, как он ей улыбнулся. Она любила его, несмотря на то что он был всецело поглощен своей работой и карьерой. Она любила его, хотя он бросил ее на целых восемь месяцев…

И вот финал. Она его больше не любит.

Хотя… это тоже неправда. Все еще любит. Зато теперь у нее есть доказательство, что он и не собирался любить ее так, как ей того хотелось.

— Мне очень жаль… — пробормотала Эмма.

— Чего? — усмехнулась Кэсси.

— Жаль, что именно я рассказала тебе. Но не хочется, чтобы об этом тебе сообщил какой-нибудь беспардонный репортер.

— Спасибо, Эмма. Мне это полезно знать. Ну и что будем делать?

— Забирай Вэна и уходи! Раз это касается тебя, пусть Донован знает, что у него нет ни жены, ни наследника.

— Эмма… я не могу…

— Почему? Ему же явно все равно, что он тебя обидел!

Так ли? Этого Кэссиди не знала и в данный момент выяснить не могла. Знала только, что обида слишком велика и она совершенно не понимает, что теперь делать. Требуется время.

У нее зазвонил сотовый. Она взглянула на экран, звонила мама.

— Ты не ответишь?

— Не сейчас. — Кэссиди нажала кнопку сброса, положила мобильник на стол и взяла на руки Вэна. Близость маленького сынишки помогла ей успокоиться. Но не совсем. Когда она заглянула сыну в глаза, то поняла, какое большое место этот малыш занимает и в ее жизни, и в жизни Донована. Но он же был и большой частью той лжи, которой она тешила себя так долго.

Эмма во все глаза смотрела на нее, и Кэссиди понимала — нужно что-то делать.

— Спасибо, что все мне рассказала. Я собираюсь…

А что она собирается? Ей хотелось немедленно заставить Донована испытать такую же боль, какую испытала она. Поскольку, чем больше Кэсси думала о прочитанной статье, тем больше начинала подозревать, что он нарочно замалчивал их брак. Возможно, для того, чтобы в подходящий момент использовать его как преимущество в борьбе за место исполнительного директора.

— Я тебя не брошу. Мы все устроим. Для начала, думаю, мы…

— Не надо. Ничего не надо, — возразила Кэссиди. — Я хочу посмотреть, что Донован будет делать. У него наверняка есть далеко идущие планы, и хотелось бы знать, чем все кончится.

— А потом скажешь ему, что все кончено?

Кэссиди думала об этом. Но такой удар по их отношениям ее не устраивал. Ее теперь могло устроить только одно: Донован должен полюбить свою семью больше, чем работу. Больше, чем то, в чем он всегда искал забвения.

Ее гнев даже ослаб, когда она поняла, что они оба попали в ловушку, потому что Донован такой, какой есть, и измениться не может. Донован никогда не полюбит ее, а она никогда не смирится с тем, что он вернулся к ней только для того, чтобы обойти своего кузена на финишной прямой…

Но она не хочет и не может расстаться с ним! А значит, они смогут быть счастливы, если только все это изменить…

Эмма внимательно наблюдала за ней, и Кэссиди поняла, что пора справиться с эмоциями. Настало ее время. Нужно идти дальше или, по крайней мере, сделать вид, что она идет дальше.

В глубине души, где хранилась надежда на счастливую замужнюю жизнь, Кэссиди рыдала. Тем не менее она все-таки нашла в себе силы улыбнуться и поднялась, держа на руках сына.

— Давай выйдем к журналистам, — сказала она Эмме.

Кэссиди Толли не собиралась прятаться.

Сэм медленно прохаживался по кабинету. Донован всегда смотрел на кузена как на соперника, и, что бы ни произошло в жизни любого из них, это ничего не изменило бы в их отношениях. В тех редких случаях, когда они работали вместе, каждый из них все делал по-своему и по собственной программе.

Ситуация не изменилась. Они никогда не были и не будут друзьями. Но Донован знал, что если дело касается фирмы «Толли-Паттерсон», то каждый из них сделает все для процветания фирмы и неуклонного роста прибыли.

— Нужно найти, где произошла утечка информации. Такая пресса делает нас уязвимыми, да и инвесторы не обрадуются, когда узнают, что главным условием для назначения исполнительного директора были наличие у него жены и ребенка.

— Согласен. Я поручу кому-нибудь из моей команды, Кайлу хотя бы, найти источник утечки, — пообещал Сэм.

Донован кивнул. Сам он собирался немного позже связаться с Джейми и узнать, не выяснил ли тот что-нибудь по своим каналам.

— Стоит попросить Тео и остальных членов совета взяться за это. Я уже направил сообщение в службу связи с общественностью и попросил Франклина следить за сообщениями для печати на тот случай, если ситуация будет накаляться, — сообщил Донован.

— Ты считаешь, это необходимо?

— Воля деда слишком сенсационна, чтобы об этом никто не говорил. До Эммы, подруги Кэссиди, уже дошли какие-то слухи, так что это всего лишь вопрос времени.

— Тебе придется ввести меня в круг лиц, допущенных к информации.

Донован пожал плечами. Возможно, и надо бы, но завещание деда — не та вещь, в которой они с Сэмом могут сойтись во взглядах. Вот если бы оба были против этого условия в завещании, можно было бы явиться в совет и предложить не учитывать волю деда в этой части. Но Сэм на такое никогда не пойдет.

— Уже слишком поздно. Франклин подготовит для прессы официальное заявление от лица компании, а мы с тобой, я думаю, отделаемся фразой «без комментариев».

— Я просил совет директоров о чрезвычайной встрече завтра во второй половине дня, чтобы у всех было время добраться до города. Думаю, мы оба должны быть готовы предоставить совету какие-нибудь аргументы для назначения нового исполнительного директора. Тео может с этим не справиться, да и наши инвесторы нуждаются в некотором ободрении, — сообщил Сэм.

— Согласен. У меня есть пара парней, которые отслеживают ситуацию, чтобы точно знать, что делается в совете.

Сэм вздернул бровь:

— Я думал, над этим мы работаем вместе.

— Похоже на то.

— Тебя никогда не удивляло, что дед все время сталкивал нас лбами? — спросил Сэм.

— Да нет. Я считал, что мы — вечные соперники. Не помню такого времени, когда бы мы с тобой не соревновались.

Например, он поступил в Гарвард, а Сэм — в Йельский университет. Оба стажировались в разных компаниях, о которых писал политико-экономический журнал «Форчун 500». Но обе эти компании принадлежали Максвеллу.