Хотя только Эмили когда-либо признавала такое.

— Ты смеешь сравнивать меня с Балморалом?

Абигейл решила, что пожатия плеч, столь любимого среди шотландских воинов, будет достаточно для ответа.

Талорк покачал головой, не веря в происходящее:

— Ты теперь Синклер, и не забывай об этом.

— Поверьте мне, я вряд ли это забуду. — Абигейл была глухой, а не ненормальной.

— Пришло время спать.

— Наконец-то, — пробормотала она, отворачиваясь и ища такое местечко, что бы лечь и не дотрагиваться к Талорку.

Он же думал совсем по-другому. Когда Талорк снимал с себя плед и рубашку, он не предпринял никаких попыток, чтобы не дотронуться до неё сначала рукой, а потом ногой.

— Мы сейчас на земле Синклеров? — пропищала Абигейл, не будучи уверенной, что он ее услышал.

Талорк повернулся и уставился на нее:

— Нет.

— Но…

— Раздевайся. Ты не будешь спать в пледе.

— Я…

Он нетерпеливо вздохнул:

— Чтобы защитить свою скромность, ты можешь снять свой плед под шкурами.

Он должен был подумать об ее скромности, прежде чем обнажаться перед ней. Абигейл никогда прежде не видела тела мужчины, и она нашла это одновременно и пугающе отталкивающим, и необъяснимо захватывающим.

Он не сделал попытки прикрыть себя, когда она уставилась на него с беспомощным любопытством. На самом деле, та его часть, которую он должен был прикрыть, и на которую она не должна была смотреть, начала увеличиваться. Абигейл помнила, что он упомянул такое явление тем утром, когда объяснял ей о брачной ночи. Но тогда она не поняла, что он подразумевал. А теперь же…понимает.

Ох, Боже! Неужели понимает? Это было весьма удивительным и в то же время подавляло. Тем более что она, казалось, не могла отвести взгляд.

— Оно… — она облизала губы и сглотнула, — оно увеличивается? — Абигейл не могла себя остановить, чтобы не спросить.

— Продолжай смотреть, как кошечка, которая хочет лизнуть сливок, и это будет продолжаться.

Она вздрогнула от его слов:

— Я не… Я не делала этого. Не думала лизнуть. — Лизнуть? Был ли он действительно серьезен? По крайней мере, в его выражении не промелькнул даже намек на веселье. Но, лизнуть?

Талорк сказал ей, что они могли бы сделать это. Познать друг друга в такой близости. Абигейл думала, что он, конечно же, преувеличивает, играя на ее невежестве. Ясно было, что нет. О, боже.

Он ожидает, что она сделает это сейчас?

Талорк приблизился к ней.

Удивительно, но она в этот раз не упала в обморок. И, проявляя полную нехватку самосохранения, она не сделала попытки, чтобы с криком убежать из шатра.

С выражением близким к страсти на лице, Талорк развязал ее пояс. Абигейл схватила пояс и уставилась на него, не в состоянии высказать вопрос или жалобу.

Он ничего не сказал. Ни слов успокоения, ни требования о подчинении.

Был ли это огонь в его синих пристальных глазах? Абигейл еще не сталкивалась с желанием мужчины к женщине. Хотя Джолента рассказывала ей истории, подразумевалось, что Абигейл никогда не будет волновать по этому поводу.

Разве это не то, что они все думали, включая саму Абигейл?

Сибил говорила, что Талорк не захочет Абигейл. И все же, не желание ли это Абигейл видела в его глазах прямо сейчас?

— Вы хотите меня? — спросила она, еще раз показывая, что ее инстинкты самосохранения совсем не работали.

Но ей действительно нужно было знать.

— Да.

— Но я англичанка. — Заткнись, Абигейл! За прошедший день она больше наговорила своему мужу, чем обычно говорила за целую неделю. Конечно, она могла прекратить говорить. Но слова просто лились потоком из нее.

— Я не буду заявлять на тебя права сейчас, — сказал он, игнорируя ее последний комментарий.

Тогда, почему он хотел раздеть её? Этот вопрос ей удалось удержать в себе. С трудом.

Он потянул ее пояс, и пальцы Абигейл выпустили его. Конечно же, нарочно она никогда бы так не сделала. Талорк отбросил ее пояс и начал разворачивать складки ее пледа. Когда Талорк снимал сине-зелено-черные одежды с ее тела, шок и странное волнение в животе сделали ее неподвижной.

Когда он закончил, он встал на колени, и стоял так неподвижно. Без улыбки. Тихо. Но его пристальный взгляд говорил красноречивее всяких слов. Ее блузка едва достигла бедер, а сорочка была только на несколько дюймов длиннее, но, по крайней мере, она не была такой, же голой, как он. Это было уже что-то. Так почему же она чувствовала себя, как будто он мог видеть ее тело сквозь все это?

Внезапно, Абигейл вспомнила, что шкур, на которых они стояли на коленях, было более чем достаточно, чтобы защитить ее тело от твердой земли. Еще они могли предоставить ей защиту от его пылающего пристального взгляда.

Когда она попыталась быстренько проскользнуть под шкуры, Талорк остановил ее, схватив рукой за голую икру:

— Разве англичане спят в своей одежде?

Она безмолвно покачала головой.

Талорк начал поднимать подол ее блузки.

Она схватила ее, удерживая на месте:

— Вы сказали, что я могу раздеться под шкурами.

Похоже, что он хотел возразить, но через несколько мгновений, Талорк кивнул:

— Давай.

Абигейл заползла под шкуры, изо всех сил стараясь не смотреть на тугую плоть между его ногами. Плоть, которая действительно увеличивалась до ужасающих размеров. Через секунду он присоединился к ней, показав тем самым, что она напрасно надеялась на отсрочку. Она могла даже чувствовать, как под мягкими шкурами его голая нога касалась ее ноги.

Абигейл хотела было отстраниться, но Талорк положил свою сильную руку, которая в течение очень многих часов езды верхом благополучно удерживала ее вокруг талии, и притянул ее ближе к себе:

— Давай теперь избавимся от этого.

Она была настолько напряжена, что с трудом могла читать по его губам, не то чтобы понимать смысл сказанного.

Его большая рука снова схватила подол ее блузки, объясняя ее чувствам то, что мозг не мог осознать. Он не ждал ее согласия, а просто стащил с нее блузку, оставляя ее только в одной тонкой сорочке. Несколько секунд спустя, она осталась полностью обнаженной — впервые в ее взрослой жизни, не считая того, когда принимала ванную.

Все же, как бы Абигейл не страшилась неизвестного, его она не боялась. Талорк сказал, что он не будет брать ее, пока они не окажутся на земле Синклеров. Она верила, что он сдержит свое слово. Что-то внутри Абигейл говорило ей, что она могла доверять ему.

— Ты моя, — сказал он с диким выражением в глазах.

Она только и могла, что кивнуть.

Талорк протянул руку и закрыл откидной створкой вход в шатер, тем самым перекрывая поток света от быстро темнеющего неба. Было достаточно света, чтобы видеть его очертания, но недостаточно, чтобы читать по губам.

Она могла видеть, что он что-то говорит, но не могла разобрать, что именно.

Абигейл протянула руку и положила ему на губы:

— Никаких разговоров.

Она понятия не имела, как он воспримет этот приказ. Но ничто не подготовило ее к поцелую, которым он ее наградил. Его губы овладели ее губами, требовательно впиваясь в ее рот, молча заявляя свои права на нее.

Абигейл ничего не оставалась, как раздвинуть свои губы. Необъяснимым образом, но она жаждала такой близости. Его язык скользнул между ее раздвинутых губ. На вкус он был как сочное яблоко и сухая лепешка, которую она не захотела есть. И было еще что-то. Был в нем какой-то дикий аромат, и ее женские инстинкты кричали ей, что это ее муж.

И она, которой катастрофически не хватало любой привязанности за два прошлых года, не могла насытиться. И это действительно было захватывающим пробовать его так, как никто больше не имел права делать. Абигейл сплела свой язык с его языком. В течение долгих терпеливых моментов Талорк позволял ей неискушенное исследование. Словно удар молнии прошел сквозь ее самую чувствительную часть тела, когда у Талорка лопнуло терпение, и он с силой начал сосать ее язык.