— Здесь живут духи… Крота может их вызвать…

— Предоставьте мне выяснять отношения с ними!

Нона внимательно посмотрела на него:

— Вы мне не верите, но здесь еще…

— Я верю, верю. Малый по имени Шекспир тоже говорил что-то в этом роде…

— И он был прав! — горячо заявила Нона. — Иногда по ночам я слышу чьи-то медленные шаги, цокот лошадиных копыт. Призрачные лошади появляются там, где скоро будут похороны, а поминальные свечи загораются над домом того, кто скоро умрет…

Джулиан добродушно смотрел на нее.

— В вас странно сочетаются здравый смысл и вздор! — усмехнулся он. — Ко мне никогда не приходят ни призраки, ни духи! Я здоровый саксонец, лишенный суеверий. Так что можете играть. Все будет в порядке!

Нона сердито взглянула на него, словно желая убедиться в правдивости его слов. Перекинув косу через плечо, она вынула инструмент и ударила по струнам.

— Я сыграю вам песню о войне. Она была написана о кровопролитном сражении, после которого никого не осталось в живых. Все произошло недалеко отсюда… в таком же месте, как это. Наш народ часто сражался в горах.

Она провела смычком, и странная, трогательная мелодия покатилась по горам, эхом отражаясь от них, Джулиан огляделся. Ему понадобилось не так уж много воображения, чтобы представить стоны умирающих и горе побежденных. Заунывный, печальный напев оборвался на пронзительной ноте. Солнце скрылось за облаком. Джулиан вздрогнул, словно от холода. Неужели правда? Неужели старинная скрипка может так действовать? На таком же болоте лежали умирающие люди, а песня выражала их муки и горечь поражения?

Он глядел на Нону, все еще пребывающую под чарами музыки, склонившуюся над кротой.

— Вам еще далеко идти! — тихо напомнил он. — Вам необходимо добраться туда засветло.

Нона встала и убрала кроту в футляр.

Они двинулись дальше, с трудом пробираясь по трудной дороге. Может, из-за скрывшегося солнца, а возможно, из-за воспоминания о песне или о предстоящей разлуке сердце его наполнилось печалью. Их знакомство было непродолжительным, но не лишенным очарования. Без нее в коттедже будет одиноко.

— Что вы видите впереди? — вдруг спросила она.

Он оглядел коричнево-серый пейзаж:

— Вижу вдалеке горы.

— А ближе ничего?

— Только это болото.

Нона побежала вперед, остановилась и поманила его:

— Сделайте несколько шагов, пока не дойдете до меня, а потом повернитесь!

Джулиан подошел к ней.

— А теперь повернитесь!

В ее голосе звучало торжество, и Джулиан, повернувшись, воскликнул от удивления. Под ним земля обрывалась так же резко, как Крейглас, даже еще резче. В глубине под крутым обрывом простиралась залитая солнцем лощина с фермами и полями, казавшимися с высоты крошечными квадратиками. Еще никогда Джулиану не доводилось видеть столь потрясающее зрелище.

— Замечательно, правда? — сказала Нона, и он молча кивнул в знак согласия. — Я должна спуститься в эту долину…

— Только не этим путем!

Она улыбнулась:

— Если я буду идти вдоль горного кряжа, где-то через милю он станет более пологим, и мне будет легче идти. Вон там находится ферма, которую мне придется искать. — Она показала на долину. — Но вам пора возвращаться. Идите вдоль горного кряжа, но в другую сторону. Вы выйдете к дороге. Ее легко найти. — Она показала ему направление и перечислила ориентиры.

— Берегите себя, Нона, — сказал он. В ответ ее лицо вдруг озарилось мимолетной улыбкой. Он подумал, что никогда еще она не была такой красивой.

— Благодарю вас, что вы были так добры ко мне, — ответила она.

Он наблюдал, как она удалялась вдоль горного кряжа над отвесными скалами, а затем зашагал к дороге, которая приведет его к коттеджу. И дорога казалась ему совершенно безлюдной.

Хотя Нона часто видела долину сверху, она никогда там не была. Девушка знала, что ей придется перебраться через водопад, и наконец услышала его рев. Быстрый поток, который она пересекала, легко перескакивая с камня на камень, плавной глиссадой с оглушительным шумом падал на горный кряж и ударялся о нижние скалы. Сознавая его красоту, но опасаясь стремительности течения, она осторожно прыгала с камня на камень, пока не вышла на ведущую с горы извилистую тропу.

Только к вечеру Нона наконец подошла к долине и огляделась. Сено уже было собрано, кукуруза колосилась. Гора, которую она миновала, спускалась пологими склонами, образуя более пустынную и более привычную для нее Местность. Идя по тропинке по кукурузному полю, Нона то и дело наклонялась и срывала анютины глазки, золотисто-пурпурным ковром расстилающиеся у нее под ногами. Впереди виднелся мост, о котором упоминала Ханна, за ним ряд коттеджей. Тропинка вывела ее к фермерской усадьбе.

Старая женщина, стоявшая в саду, с любопытством наблюдала за ней. Кроме нее, Нона не видела никого, а небольшая ферма с побеленным домом, на которую она наконец пришла, казалась тихой и нежилой. Однако на окнах висели занавески. Не дождавшись ответа на неоднократный стук в дверь, она обошла дом, и тут к ней подбежал тощий полосатый котенок, который начал тереться о ее лодыжки и жалобно мяукать. Нона положила на землю свою поклажу, взяла котенка и погладила его по головке.

— Нас обоих выгнали, — тихо произнесла она, а котенок ткнулся головой ей в подбородок.

Может быть, подумала Нона, кто-нибудь скажет ей, куда подевались хозяева, и она подождет их.

Услышав торопливые шаги по дороге, она вернулась к воротам. К ней подошла довольно молодая женщина с тяжелой плетеной корзиной. Недоверчиво взглянув на Нону, она остановилась.

— Здесь никого нет, — сказала женщина. — Вы, наверное, хотите снять этот дом?

— Снять? — озадачилась Нона. — Я ищу миссис Ллойд… Анну Ллойд. Ее кузина Ханна Дэвис прислала меня к ней.

— Ах вот оно что! Очень жаль, вы, наверное, пришли издалека, но они на прошлой неделе все уехали в Америку.

— В Америку! — эхом отозвалась Нона.

— Да. Дела у ее мужа шли не очень хорошо, и он часто поговаривал, что не прочь уехать к брату, который давно живет там. А потом неожиданно брат прислал деньги на дорогу и билеты на пароход. У них была только неделя на сборы и прощания. А какую службу отслужили в часовне! Все плакали и пели: «Мы встретимся в Иордании». Хорошая она женщина! Помню, она упоминала о кузине, которая живет где-то за горами, так ведь? — Женщина замолчала, увидев выражение лица Ноны. — Вы, наверное, проголодались? — участливо спросила она. — Пойдемте со мной, поешьте, а потом подумаете, что делать дальше!

Коттедж Кейди Роуленд находился примерно в миле от дома Анны. По дороге она рассказала Ноне, что ее муж работает на ферме. У них двое детей. Мегану восемь лет, а Тревору шесть. Оба учатся в школе.

— Им приходится ходить за две мили от дома. Далековато для малышей! Но учитель там хороший, говорит, из Тревора может получиться ученый! — щебетала Кейди.

Она полюбопытствовала, зачем Нона пришла сюда, и остановить ее вопросы было трудно.

Сидя за маленьким круглым столом возле камина, сквозь широкую трубу которого проглядывало небо, Нона думала о странной причуде судьбы, приведшей ее сюда всего через несколько дней после отъезда Анны, кузины Ханны. Приди она раньше, ее, возможно, соблазнили бы вместе со всей семьей уехать в Америку. Ханна нередко говорила, что уроженцы Уэльса частенько бросают свои дома и уезжают искать счастья за моря. Их приглашают родственники, уехавшие туда, и за несколько лет из наемных работников они становятся настоящими джентльменами.

Заметив, что Нона смотрит на фотографию на стене возле платяного шкафа, Кейди сказала:

— Это кузен моей сестры. Он уехал пять лет назад, а теперь уже управляет крупной фирмой и живет чуть ли не во дворце! Но Дикко, мой муж, говорит, что лучше жить среди родных полей и гор и иметь надежных друзей. Деньги, мол, еще не все! К тому же здесь у нас есть часовня, хотя там, наверное, тоже есть где помолиться! — добавила она.