Мередит не знала, только ли ей одной послышался сарказм в его голосе.

А он тем временем протянул руки к женщине, чтобы взять у нее ребенка. Мередит как бы дали понять, что ее присутствие здесь лишнее. И это сделал тот, кто привез ее сюда!

— Как моя Матильдочка? — спросил Роланд. Он снял со своего пояса мешочек и положил его в руку женщины.

— Матильда в полном порядке, как вы видите. И я приношу вам, как и всегда, благодарность, милорд, за вашу постоянную заботу о ней, — с улыбкой ответила Талла.

Роланд прижал к себе улыбающуюся малышку.

— Я просто слежу за тем, чтобы ей было хорошо. Я очень ее люблю.

Почему-то эти слова, произнесенные так обыденно, показались Мередит обидными. Не обращая внимания на то, как мог отреагировать Роланд, она соскочила на землю и обратилась к женщине:

— Прошу вас извинить меня за мой уход. Мне необходимо кое-куда зайти. Желаю здоровья вам и вашему ребенку.

Она повернулась и поспешила прочь, не обращая внимания на звучащий ей вслед голос Роланда. Неужели он считал, что она с радостью проведет день, навещая его возлюбленную? Сколько у него еще незаконнорожденных детей?

В этот момент ей стало совершенно очевидно, что у нее никогда не будет собственного ребенка — во всяком случае, пока этот человек является ее мужем. После сегодняшнего дня она никогда не позволит ему прикоснуться к ней.

Торопливо шагая, Мередит думала о том, что в пренебрежительном отношении к ней Роланда во многом виновата сама. Она заняла место Селесты и отказалась дать хоть какие-нибудь объяснения в связи с этим. Роланд и понятия не имел о том, что она сделала это ради своей сестры. Но она не могла больше сносить оскорбления только за то, что не хотела выдать чужой секрет.

Мередит не очень далеко успела уйти, когда, к своему ужасу, услышала за спиной топот скачущей лошади. Мимолетного взгляда через плечо было достаточно, чтобы убедиться в том, что это, конечно, Роланд. Она остановилась. Ну почему он не оставит ее в покое? Он натянул поводья только тогда, когда он и его черный жеребец нависли прямо над ней, но Мередит была слишком зла, чтобы хоть на мгновенье испугаться. Ее сузившиеся глаза встретились с глазами мужа.

Да этот безумец был в гневе на нее! Как это на него похоже…

Роланд соскочил на землю и встал, возвышаясь над ней.

— Почему вы ушли?

— А вы что, на самом деле надеялись, что я буду вежливо общаться с вашей возлюбленной?

— Вы сделали слишком поспешное заключение.

— А к какому еще заключению я могла прийти? — Мередит театрально прижала руку к груди. — О, простите, милорд, если я неправильно поняла. Пожалуйста, можете изложить любое свое объяснение. Я не в состоянии понять истинную сущность этой ситуации.

Роланд не мог не услышать горького сарказма в ее голосе, но Мередит это не заботило. Ее сердце сжималось от боли, потому что ее муж относился к другим совсем иначе, чем к ней. Даже любовница удостаивалась большего внимания, чем нежеланная жена.

— Талла — замужняя женщина. Только ее муж находится сейчас в Шотландии по семейным делам.

Мередит скорчила гримасу.

— Как удобно для вас. Вы не убедите меня в том, что этот ребенок не ваш, как бы ни старались.

Роланд покачал головой, глядя ей в глаза.

— Не собираюсь ничего объяснять. И никогда не буду. Не вам.

Эти слова словно хлестнули ее.

— Малодушный негодяй! — вскричала она, забыв от боли о гордости. — Вы так учтивы с возлюбленной, а собственной жене отказываете даже в уважении.

Роланд низко наклонился к ней.

— Хотите, чтобы к вам относились с уважением, тогда относитесь с уважением к другим. Я не добавлю вам ничего, кроме того, что уже сказал однажды. Ядорожу тем, что мне принадлежит, и не позволю никому другому посягать на мою семью.

Мередит не удивилась, услышав это. Роланд по-собственнически относился ко всему, что считал своим. В том числе и к ней, хотя она его совершенно не интересовала. Неужели он хотел убедить ее в том, что ведет себя правильно, чтобы как-то оправдать свое поведение?

Почувствовав боль в груди, она ответила с нескрываемой горечью:

— Не знаю, как вы можете с уверенностью говорить, что кого-то считаете своей семьей, когда вас, видимо, совсем не заботит то, где и с кем вы спите.

Роланд почувствовал прилив дикой злобы на Мередит. Снова ей удалось довести его до безумного состояния, пробудив в нем все самое худшее!

Никогда, даже под угрозой смерти, он не скажет ей, что Матильда — его сестренка, а не дочка. Если бы это был его ребенок, он никогда бы не позволил другому мужчине растить его.

Попытавшись успокоиться, Роланд сделал глубокий вдох, но это не помогло.

— Как вы посмели, женщина? — с придыханием бросил он.

— Как я посмела? — пробормотала она, свирепо взглянув на него. — Как посмели вы? Если я вам безразлична, это ваше личное дело, но вы не смеете демонстрировать свое неуважение ко мне перед вашей наложницей.

— Демонстрировать свое неуважение? Я не делал ничего подобного. — Он продолжал гневно смотреть на нее. — А что касается того, с кем я делю ложе, не понимаю, какое вам до этого дело.

Роланд надолго замолчал. Действительно, почему ее это беспокоило? Потому, ответил он сам себе, что она чувствует ко мне влечение. Другой причины быть не могло.

— Уж не ревнуете ли вы меня, Мередит? — лукаво спросил он.

Она содрогнулась от праведного гнева.

— Ревную? Да вы не в своем уме! Я бы скорее ревновала вас к… — она махнула рукой на его коня, — к этому животному. Оно тоже пользуется привилегией выдерживать вашу непереносимую тяжесть.

Роланд быстро подался вперед, схватил ее в объятия и крепко прижал к себе.

— Так я непереносим? По-моему, леди, вы хватили через край. Не припомню, чтобы вы употребляли это слово в ночь нашего бракосочетания или прошлым вечером. На самом деле, помнится, вы уже были готовы к тому, чтобы выдержать меня.

— Никогда! — в бешенстве выдохнула она, вырываясь, хотя понимала, что он сильнее.

Роланд, со своей стороны, получал немалое Удовольствие, ощущая прикосновение ее тела к своему.

Очевидно почувствовав его растущее возбуждение, Мередит посмотрела на него с яростью и крикнула:

— Негодяй!

А он, хрипло засмеявшись, наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Мередит еще некоторое время вырывалась, а потом стихла. Ее губы стали мягкими, рука обвилась вокруг его шеи. Роланд почувствовал, как еще больше напряглось его тело, а кровь горячей волной побежала по венам. Ее губы раскрылись. Ее язык коснулся его языка. Он еще теснее прижал ее к себе. Он жадно стремился к ней.

При этом он знал, что не может овладеть Мередит прямо здесь, на обочине дороги, каким бы сильным ни было его желание. Роланд отстранился и посмотрел в ее полные страсти глаза. Он насмешливо улыбнулся, встретив ее ошеломленный взгляд.

— Я тоже так подумал.

Она недоуменно посмотрела на него.

— Подумали что?

— Что вы с радостью вытерпите меня.

Она сжала губы и посмотрела на него с открытым вызовом.

— Вы полагаете, это имеет значение, то, что вы поцеловали меня? — Она щелкнула пальцами. — Никакого.

Понимающе улыбнувшись, он тоже щелкнул пальцами в ответ.

— Огромное.

Гневный вздох сорвался с ее пухлых губ. Роланд увидел в ее зеленых глазах опасное намерение, но было уже слишком поздно, чтобы предотвратить его. Он почувствовал обжигающий удар в подбородок и с силой схватил ее за запястье.

— Мне кажется, что в следующий раз вам следует хорошенько подумать, прежде чем ударить меня, барышня. — Его глаза сузились.

Мередит вырвала руку.

— Я ненавижу вас, Себастиан.

Она повернулась и, выпрямившись, пошла по дороге. Назад, в сторону замка. Очевидно, передумав знакомиться с деревней.

На сей раз Роланд не стал ей мешать. Он достаточно доказал себе самому и ей. Он одержал превосходство, как бы она ни отрицала (или даже ни отстаивала с боем) эту правду. Он ухмыльнулся, вспомнив о ее смехотворно маленьком кулачке.