Все очень просто. Надо только найти этого человека.

Ти Джей перепутал развилки и свернул немного раньше, чем нужно. К озеру должна вести следующая дорога, а здесь... Он ехал на небольшой скорости и потому отлично разглядел двух целующихся на обочине людей.

Сэм Уиллард крепко и нежно сжимал в объятиях Мэгги Макфарлан. При виде машины они метнулись в сторону леса, но спрятаться не успели. Какого черта! Это что значит? Или ничего не значит?

Ти Джей в ярости надавил на газ. Будь проклят Дриминг-Уотерфоллс со всеми его тайнами! Хватит думать о поцелуях и девичьих локонах! Хватить терзаться угрызениями совести! Он найдет убийцу Фрэнки, добьется ареста, а потом уедет домой, в Майами. И навсегда забудет про богом проклятый городишко, затерянный в угрюмых лесах Монтаны...

После отъезда шерифа Томми вдруг поняла, что не в силах сидеть в гараже в полном одиночестве. Она яростно сорвала с вешалки куртку, торопливо причесалась перед маленьким зеркалом – и отправилась поближе к цивилизации.

Сумерки уже реяли в воздухе фиолетовой дымкой, и оттого на душе становилось тоскливо. Томми почти бегом вбежала в «Сосновую шишку» и плюхнулась на свое любимое место у окна. Джеки вопросительно приподняла бровь – Томми громко сообщила, что хочет чаю. Крепкого, черного, с лимоном. Джеки кивнула – и через пару минут подсела к Томми уже с чайником и двумя чашками, исходящими ароматным паром.

И все было бы хорошо, все было бы просто отлично, если бы не раскрылись двери и в кафе не вступил бы Томас Джефферсон Рейли, невозмутимый смуглый гад из Майами, два часа назад так неожиданно поцеловавший Томми Бартоломео – и тем самым отнявший ее покой.

Он неспешно обвел своими темными, внимательными глазами кафе – и все присутствующие, разумеется, побросали свои бургеры и кексы и стали смотреть из всех сил: чего это он приперся? Поесть или что? И почему это Томми Бартоломео сидит красная, как вареный лобстер?

А она действительно вся пылала, она чувствовала это. Горячая волна поползла аж с живота, по груди, по шее, загорелись уши, потом стало жарко всей физиономии – в общем, Томми старалась даже не думать, как она выглядит.

Ти Джей неторопливо нашел ее взглядом и направился к их с Джеки столику. Лицо Джеки немедленно приобрело скорбно-отсутствующее выражение – она как бы здесь, но как бы и не здесь, не слышит и не видит, просто пьет чай и думает о мировом финансовом кризисе...

Ти Джей остановился возле столика и посмотрел на Томми в упор. Потом, довершая его сходство с античным богом, громом в ушах раздались его слова (не сомневайтесь, остальные шестнадцать человек их тоже услышали!):

– Я искал тебя.

И Ти Джей преспокойно уселся напротив. Джеки беспокойно заерзала и начала отползать к краю диванчика... Томми железной рукой вцепилась в ее подол – правда, под столом – и постаралась быть УБИЙСТВЕННО спокойной.

– В чем дело? У вас ОПЯТЬ сломалась машина?

Ти Джей широко улыбнулся и подпер щеку ладонью, не спуская с нее горячих карих глаз.

– Хватит, а? Мы же оба знаем, что моя машина никогда не была сломана. Томми, давай бросим притворяться?

Джеки как-то придушенно всхлипнула, пробормотала что-то насчет пирога в духовке и сбежала, едва не оставив юбку в оцепеневших пальцах Томми. Шестнадцать не доевших пищу земную жителей Дриминг-Уотерфоллс предпочли пищу духовную и обратились в слух буквально всем телом.

А Ти Джей Рейли стремительно и легко переместился на сторону Томми, взял ее руку и стал легонько поглаживать, не спуская с Томми горящих глаз.

– Я скучал по тебе. Особенно после того поцелуя.

Шестнадцать пар ушей потихоньку мутировали в локаторы. Томми забыла, как люди разговаривают. Язык ее не слушался, мозг не функционировал. Единственное, что связывало Томми Бартоломео с миром живущих, – нежное тепло и блаженство, которое доставляли руки Ти Джея, всего-навсего ласкавшие ее ладонь...

Перезагрузка закончилась, мозг встрепенулся и Томми яростно прошипела, не меняясь в лице:

– Я знаю, почему ты это делаешь!

– Потому что я мужчина, а любой мужчина в данных обстоятельствах...

– Заткнись! Я не дура. Ты подставляешься. Ты нарочно притворяешься влюбленным идиотом, чтобы проверить, действует ли проклятие...

– Назовем его так, хотя я по взглядам – материалист.

– Рейли, я...

Его лицо не изменилось, на губах по-прежнему играла улыбка, рука Томми все еще лежала в его ладонях – но в голосе зазвучала сталь, глаза вдруг показались двумя черными провалами в преисподнюю, а пальцы сомкнулись на запястье, словно стальные наручники.

– Если ты невиновна в смерти Фрэнка Сомервилля, Томасина Бартоломео, то почему ты не хочешь, чтобы я нашел настоящего убийцу? Ведь это будет означать, что ты и в самом деле невиновна.

– Я...

– Ты же не дура, Томми. Если убийца не ты – значит, совсем рядом с тобой есть кто-то, кому выгодно поддерживать легенду о лежащем на тебе проклятии. Согласен, это смахивает на безумие, но этот человек весьма последователен. Он убивает всех, кто приближается к тебе. Значит, мне остается просто быть рядом с тобой. И тогда я увижу его в лицо.

– А ты не боишься, что это будет последнее, что ты увидишь в этой жизни?

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я, или просто волнуешься за меня, Томми?

– Ты ненавидишь меня...

– Вовсе нет. И, между нами, мне кажется, твое проклятие давно пора снять.

С этими словами он поцеловал Томми в запястье. Тишина в кафе сделалась звенящей. Шестнадцать человек не могли расслышать ни слова – но надежда умирает последней.

Томми беспомощно смотрела на Ти Джея.

– Так нечестно.

– О чем ты?

– Я о книге... Ты ведь хочешь написать обо мне книгу...

– Только если ты окажешься убийцей.

– Ти Джей, пожалуйста... ты даже не понимаешь, как это опасно...

– Ты дрожишь, бедный котенок... Это от страха за меня – или от страха за то, что я могу докопаться до истины?

С этими словами он привлек Томми к себе и поцеловал в губы, потом в шею, снова в губы... Она окаменела, борясь с нахлынувшими чувствами, потом с трудом прошептала:

– Что ты творишь? Теперь все эти люди будут думать, что мы любовники...

– Ну да.

– Но мы НЕ любовники!

– Нет. Пока – нет. Но это лишь вопрос времени.

С этими словами Ти Джей Рейли поднялся, повернулся так, чтобы всем было все видно, наклонился к Томми и в последний раз поцеловал ее в губы. Потом громко изрек:

– Увидимся вечером, сладкая!

Погладил Томми по щеке и вышел. Она ошеломленно проследила, как он садится в машину. Через минуту рядом материализовалась Джеки.

– Ну? И что это было?

– Чтоб меня разорвало, если я знаю.

– Ну и дура. Он потрясающий.

– Джеки, у тебя было пять неудачных браков.

– И я все еще не теряю надежды. Ты бы видела себя сейчас.

Вот этого Томми совершенно не хотелось. Она и так знала, что глаза у нее блестят, щеки горят, а рот приоткрыт.

– Джеки... Я знаю, куда он поехал...

– О чем ты?

– Чертов идиот! Ему нельзя туда!

Через мгновение Джеки с недоумением смотрела вслед Томми Бартоломео, со всех ног бегущей в сторону своего гаража.

Томми торопилась. Эх, надо было ехать в «Шишку» на машине, тогда бы она уже перехватила Ти Джея до того, как...

До того, как он приедет на Темное озеро.

Оно открылось неожиданно – и от его вида захватывало дух. Темное озеро.

С трассы Ти Джей свернул вскоре после указателя, минут пять ехал по вполне приличному асфальту, а потом началась лесная дорога, на удивление ровная и накатанная.

Сузившись, она постепенно превратилась в широкую тропу, которая потихоньку забирала вверх и левее, однако Ти Джей и представления не имел, насколько высоко он забрался, пока сосны неожиданно не кончились и его машина не оказалась на обрыве, с которого и открывался этот прекрасный и пугающий вид – на Темное озеро.