В общей сложности дорога заняла около трех часов, и Лили уже начать клевать носом, когда рычание мотора вновь изменилось. Джип явно был рассчитан на поездки по саванне, а не по дороге. Теперь, когда под колесами неожиданно возникла заасфальтированная дорога, мотор бесновался и негодовал, как человек. Тоже нетрезвый.

Еще несколько минут — и джип, описав круг почета, остановился на круглой лужайке. Дон Фергюсон неожиданно легко выпрыгнул из машины и ловко подбросил под колеса здоровенные булыжники. Машина окончательно замерла, и Лили с облегчением вылезла на твердую землю. Тишина стояла почти оглушительная.

Что-то ей не понравилось… Ах да.

Нетрезвый Дон Фергюсон двигался с удивительной для его состояния грацией и ловкостью. Он выпрыгнул из машины, практически не коснувшись бортов руками. Он молниеносно подложил четыре здоровых камня под все четыре колеса — и двух секунд не прошло. Он легко — словно воздушный шарик — вытащил ее тяжеленный чемодан и понес к дому…

Лили посмотрела на дом и разом забыла о подозрительно ловком алкоголике Фергюсоне.

На темном бархате ночи белой бабочкой трепетал миниатюрный Тадж-Махал. Ажурные стены были увиты темными плетями невиданных цветов. Стройные башенки вздымались по углам. Узкие окна горели разноцветными огнями. Дом стоял на сваях, и даже они были ажурными и резными. Он словно парил в черном безмолвии ночи, переливался и сам испускал сияние, а из открытых решетчатых дверей лилась музыка. Моцарт!

Лили сделала несколько шагов по идеально ровной лужайке и остановилась напротив входа. Теплый медовый свет лился на траву, и тысячи бабочек кружились в диковатом танце, стремясь попасть к самому источнику золотистого огня…

А потом в тишине раздался бархатистый, соблазнительный, чарующий баритон.

— Наконец-то! Я уже заждался. Приветствую вас на африканской земле, прекрасная мисс Норвуд! Добро пожаловать!

И на крыльце появился Прекрасный принц.

Лили тщетно пыталась вслушиваться в то, что говорил ей мистер Раш. Это было невозможно. Голос обволакивал, убаюкивал, манил, обещал, клялся, уговаривал, соблазнял, пел…. Лили была готова на коленях ползти к человеку, который такговорил. Тем более что отвести от него глаз она тоже не могла.

Джереми Раш действительно напоминал принца. Очень грустного, доброго, одинокого принца, который по каким-то причинам остался без своей Синдереллы, Спящей красавицы и вообще без принцессы.

У Раша было очень бледное лицо с правильными и тонкими чертами. Породистый нос, волевой подбородок, высокие скулы, чистая кожа, четко очерченный рот и великолепные зубы. Светлые, почти белые волосы слегка вились, серо-голубые глаза смотрели мягко и очень понимающе.

У него была точеная шея и гордая посадка головы. У него были широкие, атлетические плечи и торс древнегреческого бога. У него были удивительно красивые, очень мужские и в то же время худощавые и нервные руки, руки воина и поэта.

Он не был карамельным красавцем, он был очень привлекательным мужчиной, настоящим, не киношным, и именно поэтому так чудовищно было осознавать, что он навеки прикован к инвалидному креслу.

Впрочем, сразу это в глаза не бросалось. Как и все в доме, кресло было сделано явно на заказ и ничем не напоминало металлического монстра, на котором с таким трудом передвигаются несчастные калеки. Высокая резная спинка, удобные мягкие подлокотники, светлое дерево — это выглядело как очень хорошая, качественная мебель, не более того. Все хитрые механизмы были спрятаны под сиденьем, ручки и рычаги скрывались под подлокотниками, а колеса на мягком и совершенно бесшумном ходу были искусно прикрыты деревянными ажурными экранами.

Весь дом был явно построен с учетом увечья хозяина. Никаких порогов и ступеней, только плавные подъемы и переходы, пандусы, устланные коврами, совершенно неожиданные и абсолютно уместные перила при полном отсутствии лестниц…

Лили смутилась, заметив, что Раш с легкой улыбкой рассматривает ее. Она слишком загляделась на всю эту невиданную роскошь.

— Простите меня. День был трудный, дорога, если честно, ужасная, а в конце такое… такой райский уголок. Это так неожиданно. И очень впечатляет.

— Я вас понимаю. Даже мне до сих пор не верится, что все это — мой дом. Я влюблен в него. Он потрясающий. Обещаю, у вас будет достаточно времени, чтобы все хорошенько рассмотреть. Сегодня уже поздно, и вы устали. Я ждал вас к ужину, но если вам хочется отдохнуть, просто скажите. Не хочу показаться пошляком, но я старый солдат, и церемонии не моя стихия.

Скорее она назвала бы его лордом. Или королем. Грустным молодым королем.

Молчать, Лили Норвуд! Романтические дуры в наше время никого не интересуют.

— Я очень устала, но любопытство гораздо сильнее меня и моей усталости. Я бы чаю выпила, если это не сложно.

— Вы моя гостья, и я этому очень рад. Герти приготовила легкий ужин и чай, мы сможем немного поболтать, а потом вы отправитесь отдыхать. Вам предстоят напряженные дни, мисс Норвуд.

— Зовите меня просто по имени, ладно?

— Тогда уж и вы меня. Сейчас мы это закрепим. Не думаю, чтобы вы увлекались горячительными напитками, но вино Герти даст фору любому шампанскому, и за встречу надо выпить. Пойдемте.

Он тронул какой-то рычажок и мягко покатил в сторону распахнутых дверей на террасу. Там под мягким светом стилизованных светильников блистал белизной небольшой столик, накрытый на двоих. Фрукты, копченый окорок, истекающий слезой сыр, зелень — и огромная ваза с душистыми и нежными цветами, названия которых Лили не знала.

Неслышно ступая, в комнату вошла полная белокурая женщина с добрым и немного испуганным лицом. Щеки у нее были румяные, глаза синие, а на голове — с ума сойти — высился старинный накрахмаленный чепец.

— Рекомендую вам, Лили. Гертруда Леттенхоф, моя домоправительница и волшебница по кухне. Я зову ее Герти, она мой ангел-хранитель.

Герти смущенно улыбнулась и слегка присела в церемонном реверансе. Лили немедленно влюбилась в эту дородную красавицу, так напоминавшую персонаж из сказок братьев Гримм.

Они сели за стол, и Раш налил в хрустальные фужеры янтарное вино, заигравшее не хуже шампанского. Лили пригубила напиток и пришла в полнейший восторг. Аромат роз и каких-то душистых фруктов хлынул девушке в ноздри, золотые пузырьки заставили кровь быстрее бежать по жилам. Раш с улыбкой наблюдал за ней.

— Это необыкновенно! Мистер Раш… Джереми, я очень рада быть у вас в гостях. За вас и ваш необыкновенный дом. За вас, Герти.

Герти опять присела, Раш чокнулся с Лили, и они выпили.

Потом она ела, внутренне ужасаясь своей неприличной прожорливости, а Раш развлекал ее разговором. Лили смеялась, кивала, вполне к месту говорила «да-да» и «нет-нет», а сама неотрывно думала о том, что принцессы так себя не ведут. Принцессы питаются лунным светом и нектаром, не ходят, а скользят, остроумны и очаровательны, и, стало быть, всему этому надо немедленно учиться, потому что ей очень нравится этот бледный грустный мужчина, и никакого значения не имеет то, что он сидит в этом чертовом кресле…

— Лили, вы совсем засыпаете. Герти проводит вас в ваше крыло. В вашем полном распоряжении спальня, гостиная, кабинет и ванная. Там есть отдельный вход, он ведет в сад. У меня неплохая система безопасности, но в любом случае в этих местах нет чужаков, так что спите спокойно, и пусть вам приснятся хорошие сны. Завтра мы сможем наговориться вдоволь.

Она смущенно и неловко поблагодарила своего тактичного и вежливого хозяина, а он в ответ поймал ее руку и легко поцеловал кончики пальцев. Лили вспыхнула. Почему-то поцелуй Раша произвел на нее умопомрачительное впечатление. Словно кости во всем теле расплавились, а кровь превратилась в жидкий огонь. Никогда за свои двадцать пять лет Лили Норвуд не испытывала ничего подобного в присутствии мужчины и понятия не имела, что с этим делать.

Она попрощалась и отправилась за Герти. Та привела ее в комнату, о которой можно сказать только одно: это мечта. Здесь было все, что может пожелать молодая женщина. Белоснежная кровать с кружевным пологом, изящное трюмо с туалетным столиком, маленький камин и кресло перед ним, пухлая скамеечка для ног, узкий и высокий книжный шкаф, заставленный старинными книгами в кожаных переплетах, симпатичная фарфоровая кукла в немыслимых кружевах, задумчиво смотревшая на веселый огонь в камине…