Я думаю, это случалось, потому что видеть колонку с именами гостей с его стороны и с моей для него было трудно. Это напоминало ему о том, кто не смог присутствовать на торжестве. Хотя в целом, он держался молодцом.

И всё это должно было случиться всего через месяц. А потом мы снова сможем вернуться к прежней жизни, только я, он и наша необычная кошачья семья. Я сменила тему разговора, стала расспрашивать его о предстоящей поездке. И постепенно напряжение между нами спало. По мере того, как его сумка наполнялась одеждой, наши кошечки стали ходить вокруг нас кругами, зная, что папочка скоро уедет. Мы разговаривали только о фотоаппаратах, кружева и шелка были позабыты.

Лёжа в постели в ту ночь, он долго целовал меня и говорил, что любит меня, что скучал по моей сладкой попке, пока я была на работе. Я захихикала и позволила ему заняться со мной любовью. Но мы же говорим о Долбёжнике.

На следующий день рано утром я отвезла его в аэропорт. Поцеловав на прощание, я прошептала ему, что трусиков на мне нет, и снова его поцеловала. Он попытался затащить меня обратно в машину, чтобы выяснить блефую я или нет. Я не блефовала. Наконец, поцеловав его напоследок, я сказала, что очень его люблю, и что мы увидимся через две недели.

Никто никогда не подскажет вам, что такие моменты нужно помнить, запечатлеть в памяти, превратить их в прекрасные воспоминания и легко и быстро воспроизводить, когда позже в этом появится острая необходимость. Попытаться ещё раз проиграть и в деталях воссоздать момент последней встречи.

Проснувшись в два часа ночи, я обнаружила, что заснула на диване, укрытая нашим кошачьим семейством. По телевизору шёл канал FoodNetwork. Я оторвала лицо от подушки…просто замечательно, на ней осталась моя слюна. Подождите–ка, почему я сказала на диване? И что это за звук? А, да, телефон. Телефон! Я потянулась к нему, звонил Саймон.

– Малыш? Ты уже долетел?

– Только что приземлился в Ханое,– ответил он, зевая, но в его голосе чувствовалась настойчивость. Как, впрочем, и всегда, когда он был в командировке. Он любил свою работу, любил путешествовать. Был момент, когда мы только–только съехались, он сильно сократил свои командировки, и я уже начала думать, что он хочет оставить в прошлом жизнь путешественника. Но он её не бросил, он слишком сильно её любил,чтобы так поступить. А я слишком сильно любила Саймона, чтобы заикнуться об этом. Кроме того, мы привыкли к этим временным расставаниям. Это был наш образ жизни, когда мы встретились, узнали друг друга поближе, влюбились.

– Как прошёл полёт?

– Посадка была жёсткой, но здесь хорошо. Солнце светит вовсю, очень жарко. И как только я закончу разговор, меня ожидает суп фо.

– Ну, тогда не заставляй меня удерживать тебя на линии. Спасибо, что отметился. Когда поедешь на первое место съёмок?

– Завтра утром. Сегодня я проведу день в городе, акклиматизируюсь и поработаю с ребятами, которые будут проводниками для меня и туристов. Завтра на поезде мы отправимся к пещерам. Или даже сегодня, я без понятия, какое сейчас время.

–Ладно, малыш, будет возможность, звони,– я знала, что он обязательно мне позвонит, просто, когда он работал, он имел склонность не замечать течение времени. Точно такое же происходило, когда он работал надо мной…

– Я позвоню. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Эмма передаёт, что очень по тебе скучает.

– О, скажи моей красавице, что я тоже по ней скучаю.

– Со мной она спит, только когда ты в поездках.

– Она знает, кто у нас главный.

– Вешай трубку, Долбёжник.

– Ты первая, Девушка в …

Ха–ха. Я была первой. Сдвинуть четырёх котов с места заняло какое–то время, но в конечном итоге, я встала на ноги, размяла спину, и отправилась в постель. Мой телефон просигналил, я посмотрела на экран. Он прислал мне фото своего супа. Вот засранец. 

Эта неделя прошла в напряжённой работе. Я пыталась сделать как можно больше до нашего важного события. Моника была переквалифицирована из ассистентки в младшего дизайнера, проработав у нас всего год. Её помощь была неоценима. Вся наша фирма перестроила работу в соответствии с новым расписанием Джиллиан. Моника продолжала тесно со мной сотрудничать, ведя практически весь бухгалтерский учёт проектов моих клиентов, она также сама стала вести небольшие проекты, используя меня, в качестве консультанта. Она будет вести моих клиентов, пока я буду в свадебном отрыве. Знание того, что мои проекты не будут заброшены, было огромной помощью с её стороны, но я всё равно хотела сделать как можно больше до свадьбы.

К концу недели я была как выжатый лимон, но с чувством, что очень далеко продвинулась. У меня была назначена встреча с Джиллиан в половине пятого, которая, я была более чем уверена, закончится выпивкой. У меня было такое чувство потому, что таким было практически каждое окончание недели, когда Джиллиан была в Сан–Франциско. Тот факт, что у меня в руках покоилась бутылка вина, тоже намекал на такой исход. Я шла в направлении её кабинета с кипой папок, цветными карандашами, которые всегда при мне, и, естественно, с бутылкой вина. Подойдя ближе, я услышала, как она вскрикнула, разговаривая с кем–то по телефону.

– О господи, ты уверен? Что это значит? Боже, что я должна ей сказать?

Я мельком заглянула в её кабинет, не желая прерывать её разговор, и чтобы не создалось впечатление, что я подслушиваю.

– Может мне зайти позже? – прошептала я.

Она взглянула на меня, от этого взгляда волоски на моей шее встали дыбом. Её глаза были широко раскрыты, излучали панику и были наполнены слезами. Внезапно комната сжалась до размеров спичечного коробка, в поле моего зрения попадало лишь её лицо и телефон.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросила я. Я знала, это были плохие новости.

– Кэролайн, милая, это Бенджамин, – начала она, моя кровь застыла в жилах. Чуть позже я осознала, что выронила всё, что держала в руках, включая вино, которое упало мне прямо на большой палец ноги. Синяк держался несколько месяцев.

– Что происходит? – мой голос был чужим.

– Я не знаю, он просто позвонил и …

– Джиллиан, дай сюда телефон,– в мгновение ока я оказалась возле неё и вырвала телефон из её руки. – Где он? Что происходит?

– Кэролайн, я пока точно не знаю. Я…

– Если бы ты ничего не знал, ты бы не стал звонить Джиллиан, а она бы не стояла здесь белая, как смерть. Что с Саймоном? – я все больше и больше повышала голос, практически переходя на визг. В моём голосе звучало отчаяние. Я была до смерти напугана.

– Я практически ничего не знаю. Один из ребят, с которым был Саймон, позвонил мне.Видимо, мой номер значится в списке контактов на случай возникновения чрезвычайных ситуаций в NationalGeographic. Сегодня в одной из пещер произошёл несчастный случай, я толком не понял, что там произошло. Этот парень плохо говорит по–английски и связь постоянно прерывалась…

– Твою мать, Бенджамин, что произошло? – заорала я, сильно ударив рукой по столу Джиллиан.

– Он упал. Он находился на какой–то бамбуковой конструкции, страховочная верёвка оказалась ненадёжной, и он упал. Я не знаю, с какой высоты, возможно достаточной, чтобы переломать кости.

– Сломанные кости, ясно, понятно, перелом костей,– на выдохе произнесла я, ухватившись за стол, потому как мои колени подгибались. – Понятно, понятно,– повторяла я.

– Но это не всё. После падения он не приходил в сознание, возможно у него черепно–мозговая травма. Они по воздуху доставили его в больницу, но он всё ещё без сознания. Это всё, что я знаю. Я пытался дозвониться до его лечащего врача, но…

– Моника! – заорала я, выйдя в коридор. – Тащи свою задницу сюда немедленно!

– Кэролайн, что ты делаешь? – спросила Джиллиан, я остановила ее, подняв указательный палец вверх.

– Бенджамин, мне нужно знать, где конкретно он находится, какой город, какая больница, как зовут его врача, имя и номер телефона парня, с которым он работал,– как раз в этот момент Моника вбежала в кабинет.