— Уверена, он не осудил бы тебя… — тщательно подбирая каждое слово, сказала Валери.

— Мне все равно не по себе. Ты не могла бы завтра сходить туда со мной?

— Конечно. Как скажешь.

Рене улыбнулась и вытерла слезы платком. Валери одарила мать ответной улыбкой, хотя сама едва сдерживала подступающие рыдания. Что вдруг произошло? Пять лет Рене пряталась от окружающего мира, отказывалась верить в смерть мужа — и вдруг совершенно неожиданно пришла в себя.

Мой отец погиб за год до моего совершеннолетия, размышляла Валери, разглядывая свои туфли. Мама держалась целый год, пыталась научиться жить без своего любимого мужа, а потом сломалась. И произошло это после отъезда Коула, когда я впала в депрессию и перестала с ней разговаривать. Косвенно я виновата в том, что мама заболела. Наверное, она очень переживала за меня, не знала, как утешить, какие слова произнести. И упрекала себя в том, что не может мне помочь. Сначала она перестала нормально питаться, потом и вовсе заперлась в своей комнате и в конце концов начала фантазировать…

Психиатры говорили, что из этого состояния Рене можно вывести, но она отказывалась от помощи, устраивая настоящую истерику всякий раз, когда кто-нибудь заговаривал при ней о докторах.

— Я могу сделать для тебя что-нибудь еще? — спросила Валери, поднимая на нее взгляд.

Рене стояла все в той же позе, задумчиво рассматривая платок. Услышав вопрос дочери, она оживилась и кивнула.

— Попроси Одри приготовить на ужин оладьи. Я так давно их не ела.

— Хорошо, мама, — сказала Валери, вскакивая и отворачиваясь, чтобы Рене не увидела ее слезы. — Ох, какая красивая картина на стене! Я раньше никогда ее особенно не рассматривала.

— Твой папа подарил мне ее на одну из годовщин свадьбы… Ты иди, милая. Я слышала, как Росс говорил, что у вас намечается вечеринка.

Валери быстро вытерла слезы и подошла к матери.

— Спускайся вниз. Тебе все будут рады. Познакомишься с невестами Росса и Джаспера.

— А у них есть невесты? — удивилась Рене. — Я и не знала… Но я не могу пока к вам присоединиться. Еще не время…

— А ты… — Валери запнулась, боясь продолжить, но все же заставила себя договорить: — Ты не согласишься сходить со мной к психологу? Мне нужна его помощь, но я боюсь идти одна.

Рене погладила ее по голове.

— Дорогая моя глупышка. Ну зачем же бояться психолога? Разумеется, я схожу с тобой. Мне и самой не помешала бы консультация… А что это с твоими волосами? Садись-ка, я тебя причешу.

Валери провела в комнате матери еще полчаса. Рене с легкостью удалось привести в порядок буйные локоны дочери. Прическа была идеальной: волосок к волоску. В холле Валери с удивлением уставилась на себя в зеркало. Кто эта элегантная женщина?

— У мамы золотые руки, — пробормотала Валери.

Она передала Одри пожелания Рене — старая женщина расплакалась от счастья, — и отправилась в столовую, где, судя по доносящимся оттуда голосам, уже собрались все. На Валери сначала не обратили внимания. Она проскользнула в комнату и остановилась у шкафа с посудой. За столом сидели ее братья с невестами, Арнольд, Коул и конечно же Сьюзен. Все они оживленно обсуждали планы на лето, рассказывая, кто где хотел бы отдохнуть.

— Я в третий раз полечу на Мальдивы! — говорила Сьюзен, — Это просто рай! Я бы там осталась жить, если бы появилась такая возможность.

— А я хочу в Индию! — сообщил Росс. — Давно уже туда собираюсь, но вечно что-то мешает.

— Это он обо мне, — захихикала Нэнси, толкая его в бок.

— Куда ты собираешься, Коул? — спросил Эдвард, для которого тот был кумиром и примером для подражания.

— Боюсь, это лето я снова проведу в Токио, — улыбнулся Коул. — Слишком уж много у меня работы. Да и не интересно мне отдыхать в одиночестве.

— Никогда не поверю в то, что ты не можешь найти себе спутницу, которая согласилась бы составить тебе компанию, — игриво рассмеялась Сьюзен. — Женщины вешаются на тебя!

И ты тому пример, подумала Валери и сказала:

— А я еду в свадебное путешествие! Правда, Арнольд пока не сказал, куда именно.

Все разом зашумели, обнаружив, что Валери давно уже в столовой. Валери покрутила головой в поисках свободного места и выяснила, что сидеть ей придется между Арнольдом и Коулом. Интересно, это совпадение?

— Привет, родная. — Арнольд чмокнул ее в губы. — Ты чудесно выглядишь.

— Спасибо, — улыбнулась она.

Настроение у нее было отличное. Ей не терпелось рассказать о беседе с матерью, но Валери решила, что отложит радостные новости на более позднее время. О состоянии здоровья Рене можно было говорить только в тесном семейном кругу, но никак не при Сьюзен. А вот Коул имел право знать, что он пробудил в Рене желание жить. Мать по секрету сказала Валери, что, увидев Коула, который по приезде зашел к ней поздороваться, сразу же мысленно перенеслась в то время, когда он и ее сыновья носились по всему дому, играя в догонялки. И Рене вдруг снова захотелось испытать, каково это: быть матерью большого семейства.

Валери потянулась к салатнику и вздрогнула: Коул под столом сжал ее левое колено.

— И что же это ты творишь? — шепотом спросила она, с трудом удерживая на своих губах улыбку.

— Играю с огнем. Когда-то ты сказала, что находишь это занятие очень эротичным.

— Если обожжешься — не жалуйся.

— Напротив, я жду, когда же ты раскалишься до такой степени, что пойдет дым.

— Не пойму, на что ты надеешься?

— Не могу пока тебе сказать. На нас смотрит твой Арнольд. Судя по всему, грядет очередная ссора.

Валери плюхнула на свою тарелку ложку салата и едва не уронила салатник, когда ставила его на место.

Коул и думал убирать ладонь с ее колена. А она не могла отодвинуться, потому что места за столом было мало и все сидели, касаясь друг друга локтями.

— О чем ты с ним говорила? — ревниво спросил Арнольд.

— Не начинай!

— Я просто спросил.

— А я просто посоветовала.

— Не сердись на меня. Мы же только сегодня помирились.

— Вот и помни об этом.

Пытаясь заслужить ее прощение, Арнольд опустил под стол руку и погладил Валери по правому колену.

Она нервно захихикала:

— Прекрати!

— Вот еще. Ты моя будущая жена, я имею право гладить тебя там, где мне хочется.

— Но не у всех же на виду!

— Так ведь никто на нас не смотрит.

— А если посмотрят?

— То не заметят ничего странного. А если даже и заметят, — предвосхищая ее следующий вопрос, сказал Арнольд, — то ничего не скажут!

Что за дикая ситуация?! — занервничала Валери. И как мне из нее выпутаться? Меня гладят по коленкам двое мужчин, а я не могу даже с места сдвинуться!

— Я тебя ударю, если руку не уберешь, — зашипела Валери на Коула спустя несколько минут.

— И будешь выглядеть глупо. Как ты объяснишь приступ внезапной агрессии?

— Я расскажу о причинах, будь уверен.

— Никто тебе не поверит. А Арнольд в очередной раз устроит тебе сцену.

— Коул, ну пожалуйста! — решив прибегнуть к новой тактике, взмолилась она. — Я очень тебя прошу!

— Ты представить себе не можешь, что я чувствую, когда ты так смотришь на меня и еще стонешь при этом, — сказал он, наклоняясь к ней.

Его теплые карие глаза завораживали. Валери перестала слышать, что говорят вокруг. Существовал только он, Коул. Еще миг — и она бы его поцеловала, но тут Арнольд раскашлялся, поперхнувшись вином.

Валери быстро отвернулась от Коула, надеясь, что никто ничего не заметил. Однако перехватив взгляд Эдварда, она поняла, что ее, что называется, поймали за руку.

Зато хоть Арнольд забыл про ее колено!

Она почти ничего не ела, потому что у нее напрочь пропал аппетит. Беседу Валери кое-как поддерживала, но пару раз невпопад ответила на вопросы, которые ей задали. Эдвард с каждой минутой мрачнел все больше. Его вряд ли кто-то мог бы назвать поборником нравственности, однако он еще в ранней юности подхватил «братскую лихорадку» — так Валери называла стремление Джаспера, Росса и Эдварда следить за каждым ее шагом и бесконечно поучать.