Йэн осторожно передвигался по паддоку, окутанному клубами пыли. Его взгляд схлестнулся со взглядом обезумевшей лошади и, словно по волшебству, удержал его. Затем Йэн начал потихоньку подтягивать веревку, заставляя коня подойти еще ближе. Мэри напряглась и ощутила, как напряглись все вокруг.

Йэн медленно протянул свободную руку к носу жеребца, чтобы тот мог принюхаться. Животное обнажило зубы, словно собираясь укусить, и Мэри затаила дыхание. Но рука ее мужа не дрогнула, укуса не последовало. Тихо разговаривая с лошадью, Йэн погладил длинную изящную шею, почесал морду, затем бросил мимолетный взгляд на конюха, стоявшего у закрытых ворот загона. С осторожностью канатоходца Лестер подошел и подал Йэну уздечку, и вскоре Йэн с удивительной легкостью взнуздал коня.

Наблюдая за мужем, Мэри, словно снова ощущала, как его сильные руки ласкают ее тело, пробуждая страсть, о которой она прежде и не догадывалась. Она закрыла глаза, потрясенная нахлынувшими на нее чувственными образами. С каким терпением, с какой ловкостью подчинил Йэн дикое животное! С такой же ловкостью он подчинил и ее…

Йэн сделал почти незаметное движение рукой, и подросток приблизился к нему все с той же осторожностью, держа в руках седло. Йэн взял седло, не сводя глаз с жеребца. Все так же успокаивая животное словами, Йэн погладил его спину, накинул седло. Мэри перевела взгляд на сквайра и не обнаружила в его лице той гордости, какой светились лица обитателей поместья.

Йэн продолжал гладить и уговаривать лошадь. Его хриплый шепот словно обострял все чувства Мэри. Когда пришел решающий момент, она затаила дыхание, горло ее пересохло. Йэн махнул в седло, и конь встал на дыбы. Сильные длинные ноги наездника плотно обхватили бока животного, бедра не оторвались от седла, даже когда конь стал взбрыкивать и снова вставать на дыбы почти вертикально.

Мэри заворожено следила, как Йэн удерживается в седле, продолжая что-то нашептывать, и громко охнула, когда случилось неожиданное: жеребец затих и повернул голову к человеку, сидящему на нем. Когда пыль вокруг них улеглась, Йэн наклонился и погладил белую шею, и Мэри услышала его слова:

— Хороший парень! Какой отличный парень!

Громкий рык заставил ее повернуть голову. Сквайр Барнэби швырнул на землю хлыст и зашагал прочь. Что ж! Ведь именно он настоял на пари.

Мэри развернулась, и толпа расступилась как по мановению волшебной палочки. Не позволяя взгляду задерживаться на окружающих лицах, Мэри попыталась сбежать, не вступая ни с кем в разговор. Но этому не суждено было случиться.

Высокий мужчина, разговаривавший с ней ранее, встал на ее пути и поклонился, прижимая к груди шапку. Доброта и вежливость не позволили Мэри пройти мимо.

— Я вас слушаю.

— Прошу прощения за дерзость, миледи. Просто увлекся и подумал, что вы хотите знать, в чем дело. И если позволите, я хочу сказать и думаю, что скажу от всех нас… — Он обвел взглядом приветливые лица вокруг, и Мэри увидела, что многие закивали. — Я просто хотел сказать, как рады мы все, что лорд Синклер женился и вернулся в Синклер-Холл.

Мэри не знала, что ответить. Именно в этот момент из-за ее спины раздался голос мужчины, часто посещавшего не только ее сны, но и мысли во время бодрствования.

— Моя жена и я благодарим тебя за добрые пожелания, Фрэнк Гудвин.

Йэн стоял у забора со стороны паддока. Он следил за ней с тем загадочным выражением лица, что так ловко скрывало его мысли. Мэри отвернулась, сердце заколотилось о ее ребра.

— Благодарю вас, мистер Гудвин! — Она обвела взглядом лица, не останавливаясь ни на одном и думая лишь о побеге. — Благодарю вас всех! А теперь мне пора!

С этими словами Мэри направилась к дому, не заботясь о том, как воспримут ее поспешный уход. Она не могла выслушивать искренние поздравления на глазах Йэна, зная, как в действительности он относится к ней и их браку.

Что будет дальше, Мэри не знала. Она была уверена лишь в одном: Йэн не должен догадаться о том, какую глупость она совершила. Ее единственный шанс на спасение собственной гордости — скрыть, что она узнала правду.

Йэн сбежал с лестницы веранды.

Вчера Мэри так поспешно ушла с конюшенного двора, что стало ясно: она не выносит его присутствия. Если не считать эту краткую встречу, он не видел ее уже два дня. Почему Мэри так поступила, Йэн не знал. Видимо, пребывание в Синклер-Холле уже показало ей, какое невыгодное соглашение она заключила, выйдя за него замуж.

А что, если она ждет ребенка? Йэн обнаружил, что эта мысль оказалась гораздо более привлекательной, чем он мог бы себе представить, и еще больше укрепила его в решении исправить зло, причиненное жене. Во всяком случае, он будет лучшим отцом, чем Малькольм Синклер.

Йэн отбросил эти мысли, заставил себя вспомнить, что сейчас он ищет отца.

Йэн шел мимо пышных кустарников и клумб. Граф содержал целую армию садовников и землекопов, и все вокруг полыхало розами, лавандой, тюльпанами, лилиями и мириадами других цветов. Старик требовал во всем идеального порядка, а что понимать под этим порядком, всегда определял сам.

Йэн как раз проходил мимо особенно изысканной открытой беседки, увитой вьющимися растениями, когда заметил женщину, разрыхляющую руками землю на абсолютно голой клумбе.

Йэн нахмурился, что-то очень знакомое было в склоненной фигуре… он остановился как вкопанный и присмотрелся.

Голова женщины была скрыта элегантной соломенной шляпкой, но выбившиеся из-под нее золотистые локоны сияли на солнце. Взгляд Йэна скользнул ниже: изящные плечи, грациозная спина, узкая талия.

Мэри!

Но что она делает в саду, согнувшись над клумбой в такую жару? Почему работает, как служанка?

— Что ты здесь делаешь?

Мэри вцепилась пальцами в землю. Сердце ее ушло в пятки. Йэн! И тон его далек от радостного.

Она медленно поднялась, сознавая, как грязны ее руки и одежда. Ее взгляд остановился на открытом вороте белой сорочки мужа. Йэн был так близко… так близко, что, когда она подняла глаза, различила легкую темную щетину на его щеках, неодобрительно сжатые губы.

Мэри гордо вскинула голову, и смело встретила его осуждающий взгляд.

— Я сажаю розы моей мамы. Старший садовник сказал, что я могу использовать это место.

Как объяснить, почему она так сильно хочет посадить мамины розы своими руками? Ей хотелось хотя бы этот маленький клочок земли сделать своим собственным.

Но как могла она поделиться сокровенными мыслями с человеком, так подло обманувшим ее?

Казалось, Йэн даже не слышал ее.

— Но ты работаешь, как служанка! Мэри, взгляни на свои руки! Ты даже не надела перчатки.

Неужели он стыдится ее грязных рук? Она всегда любила ощущение влажной земли, и именно этим наслаждалась в садоводстве больше всего. Или это неподобающее занятие для жены будущего графа? Йэн с самого начала знал, что она интересуется садоводством.

Может, именно поэтому Йэн и женился на ней? Скорее всего, так оно и было. Надеялся разгневать отца, женившись на женщине, совершенно неподходящей для этой роли. Похоже, он выполнил свою задачу искуснее, чем планировал, ибо теперь жена шокирует и его самого.

Мэри больше не могла сдерживать гнев, копившийся в ней последние три дня.

— Как ты смеешь… Как ты смеешь возмущаться тем, как я провожу время, если предоставил меня самой себе. Это лучше, чем часами примерять платья, в которых я не нуждаюсь!

— Я не это имел…

— Ты не это имел в виду? А что ты имел в виду? — Но она не дала мужу ответить, подняв руку. — Полагаю, ты можешь не утруждать себя ответом. Мне совершенно не интересно, что ты имел в виду. Ты привез меня сюда, не обращаешь на меня внимания, словно я какая-то… какая-то… нежеланная бедная родственница, которую терпят из милости!

Йэн склонился над ней, его лицо потемнело от нарастающего гнева.

— Не обращаю внимания? А кто сбежал вчера, когда я пытался познакомить тебя с работниками поместья?