Со стоном отчаяния Мэри протянула руки, чтобы оттолкнуть его. Но они, против ее воли, сомкнулись вокруг его шеи.

Йэн обнял ее, притянул еще ближе к себе. Его поцелуй из робкого превратился в требовательный. Мэри таяла в его объятиях, не в состоянии уже думать ни о чем, кроме опаляющего жара его тела, словно перетекающего в ее собственное. Ее ноги раскрылись ему навстречу.

Йэн приподнялся, и одна его рука скользнула между ее бедрами.

— Мэри, милая, чудесная Мэри!

Медленно, осторожно его рука скользила по ее дрожащему животу, затем вверх к груди, лаская набухший сосок. Жаркие волны накатывались на тело. Ее грудь разбухала и ныла от желания, словно стремясь навстречу его прикосновениям. Но Йэн не спешил. Его пальцы скользнули к другой груди, лаская, требуя и утешая.

— О, пожалуйста, Йэн, пожалуйста!..

Йэн откинулся назад с хриплым смешком.

— О, Мэри, я почти забыл, как легко ты отзываешься на мои ласки, какие восторги ты даришь мне!

Мэри взглянула на него из-под отяжелевших век. Откуда-то, из самых глубин ее сознания, появилось желание увидеть Йэна таким же беспомощным от страсти, какой она чувствовала себя.

У нее было так мало опыта! Всего одна ночь. Но она была женщиной и чувствовала, что нужно делать. Надо сосредоточиться на том, что доводит ее собственное тело до такого неудержимого желания. Вероятно, мужчины испытывают то же самое.

Мэри неторопливо развязала его халат и прижалась губами к его теплому телу. Сколько раз Йэн переносил ее из одной комнаты в другую, столько же раз она представляла, как целует, ласкает пальцами эту мускулистую грудь.

Мэри приподнялась и толкнула мужа навзничь на постель. Йэн вопросительно взглянул на нее, и она покачала головой.

— Тсс, Йэн! Теперь будет по-моему.

Он подчинился и лишь смотрел затуманенным взглядом, как она склоняется к нему, как ласкает языком его грудь. Усилия Мэри были вознаграждены почти немедленно: Йэн затаил дыхание, закрыл глаза, его пальцы погрузились в ее волосы.

— Мэри, Мэри…

Незнакомое чувство собственной власти охватило ее, и она захотела сделать больше, заставить его дрожать от страсти, как он заставлял ее. Ее язык скользнул ниже, и она почувствовала, как сократились мускулы его живота. Ее собственное тело отозвалось новой вспышкой желания. Но когда ее голова склонилась еще ниже, к темным волосам между его бедрами, Йэн остановил ее.

— Нет, милая. Ты не готова к этому… пока…

Он притянул ее к себе, и она распласталась на его теле. Их губы встретились, раскрылись, его горячий язык заметался у нее во рту, кровь запульсировала в жилах с бешеной скоростью, и Мэри утонула в ощущении его в себе… под собой… вокруг себя…

Руки Йэна ласкали ее, затем прижали ее бедра к его телу. Больше ждать она не могла. Раскинув ноги, она вобрала его в себя, прежде чем он успел остановить ее, и изогнулась в исступлении. Йэн задохнулся от изумления и наслаждения.

Мэри улыбнулась, глядя ему в глаза.

— Только не говорите, что я не готова к этому, милорд муж! Ибо я это сделала.

Йэн обхватил ладонями ее ягодицы и вошел в нее. Мэри почувствовала, как открывается ему, принимая его в самые секретные глубины своего тела и души.

И когда она задохнулась в экстазе, Йэн замер и выкрикнул ее имя:

— Мэри!

Мэри просыпалась медленно, тело, словно не желало подчиняться пробуждающемуся сознанию. Откуда такая вялость? В следующее мгновение она сидела в постели, глядя на пустую подушку рядом с собой.

Йэн!

Боже милостивый, он занимался с ней любовью! Мэри тут же поправила себя — они занимались любовью, и лицо ее вспыхнуло жарким румянцем. Ни одна женщина не могла бы быть более нетерпеливой, более страстной в объятиях мужчины, чем была она!

Мэри поднесла заледеневшие ладони к горящим щекам. Что же она наделала?

Раздался стук в дверь, и, крикнув: «Подождите!», Мэри бросилась разыскивать свою ночную сорочку. Одевшись и откинувшись на подушки, она добавила как можно спокойнее:

— Войдите, пожалуйста.

Вошла Барбара. Не обманутая натянутой улыбкой визитерши, Мэри изобразила на лице радость, но почувствовала, что у нее получилось не лучше, чем у Барбары.

— Мэри, надеюсь, я вас не потревожила?

— О нет, конечно, нет. Доброе утро, — поспешно ответила Мэри.

Приблизившись к постели, Барбара сложила на груди руки.

— Надеюсь, вы чувствуете себя лучше.

— Да, благодарю вас, — ответила Мэри, потупившись и желая лишь одного: чтобы Барбара высказалась и ушла. Но Барбара уселась на стул у кровати.

— Боже, вы даже не представляете, как напугали нас своими криками посреди ночи. Йэн побледнел, словно призрак.

Мэри быстро взглянула на Барбару.

— Вы и Йэн были вместе?

Барбара потупилась, затем с явной неохотой кивнула.

— Я… да, мы были вместе. Не думаю, что следует это отрицать. Мы… просматривали домашние счета. — Барбара явно отчаянно соображала на ходу и закончила фразу неловким смешком. — Мы вели себя совершенно невинно. Ничего предосудительного. Вы прекрасно знаете о наших с Йэном истинных чувствах друг к другу, но можете быть спокойны: он не нарушал данных вам клятв!

Мэри пристально взглянула на соперницу. Широко распахнутые глаза, довольная улыбка. Но все преувеличенно, все нарочито! Могла ли Барбара солгать? Или солгал Йэн? Эта мысль пронзила Мэри словно кинжалом.

— Вам нет нужды оправдываться, — тихо сказала она. — Я ни в чем вас не обвиняла.

— Конечно, не обвиняли. Я просто не хотела, чтобы вы подумали… — Барбара многозначительно умолкла. — Меня особенно встревожило ваше предположение, что кто-то толкнул вас, хотя оно кажется мне совершенно невероятным. Последние несколько дней вы оставались в вашей комнате. Боюсь, вам нездоровилось, вы переутомились, и ваше воображение разыгралось.

— Я не переутомилась, и воображение мое не разыгралось! Кто-то действительно толкнул меня!

Барбара прижала ладонь к груди, обтянутой темно-синим шелком.

— Я вижу, что огорчила вас. Простите. Я только хотела узнать, как вы себя чувствуете после вчерашнего приключения.

Мэри спокойно встретила взгляд Барбары.

— Я чувствую себя хорошо.

Кузина встала.

— Я… ну, я рада. Не буду больше утомлять вас.

— Благодарю за заботу.

Как только дверь за Барбарой закрылась, Мэри сбросила одеяло. Так Йэн был с кузиной? Выходит, он солгал! А сказал, что был один в своей комнате, думал о ней, Мэри! Однако зачем лгать, если, как настаивала Барбара, им нечего скрывать? И почему посреди ночи Йэн помогал ей проверять счета, одетый всего лишь в халат? Насколько Мэри помнила — а помнила она совершенно отчетливо, — под этим халатом не было ни лоскутка!

Мэри вскочила и подошла к огромному дубовому гардеробу. Боли в ноге она уже не чувствовала, лишь немного хромала.

Йэн солгал. Он был с Барбарой! Неужели он думает, что с женой низкого происхождения можно не считаться, пользоваться ею без всяких угрызений совести?

Что ж! Ей еще раз напомнили о ее же собственной глупости — сама виновата. Ничто не заполнило и не заполнит пустоту в ее душе. И с каждым новым оскорблением мужа эта пустота становилась все мучительнее.

Йэн бежал вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Сегодня утром, глядя на спящую Мэри, он вдруг почувствовал к ней такую нежность… ничего общего с той страстью, что охватила их ночью. Он ощущал себя счастливым, просто лежа рядом с ней.

Он хотел разбудить ее и сказать об этом, но она спала так крепко!..

Йэн решил навестить своего белого жеребца, а к его возвращению жена наверняка проснется. Однако белый жеребец в этот раз не получил полной доли хозяйского внимания. Йэн повернул назад, стремясь побыстрее вновь увидеть Мэри.

На мгновение он замешкался перед ее дверью, раздумывая, должен ли постучать. Из комнаты не доносилось ни звука. Йэн покачал головой. Нет, он просто тихо проскользнет внутрь на тот случай, если Мэри еще спит. Он осторожно открыл дверь, его пылкий взгляд упал на кровать. Пусто. Одеяла отброшены.