Только её последователи действительно обращали внимание на ее слова, и то половина из них проявляла лишь незначительный интерес.

Тем не менее, Тамлин был настороженнее всех, как будто это благословение каким-то образом расстроило меня, как будто он вспомнил о таком же свете в Хайберне и не мог понять, почему это так его беспокоило.

Но долг заставил его выражать благодарность и добрые пожелания своим подданным, воинам и меньшим лордам, предоставив мне свободу передвижений. Меня то и дело останавливали воодушевленные Фэ, обожающие меня, и хотели дотронуться до моей руки, немного поплакать возле меня.

Раньше я бы съежилась и вздрагивала. Теперь я блаженно принимала их благодарности и молитвы, благодаря их, улыбаясь им.

Некоторые из них были искренними. Я не ссорилась с жителями этих земель, пострадавших вместе со всеми остальными. Нет. Но придворные и стражники, ищущие меня... Для них я делала представление. Благословленная Котлом, звали они меня. Это честь, просто отвечала я.

Я повторяла эти слова снова и снова, во время завтрака и обеда, пока не вернулась в дом, чтобы освежиться и отдохнуть.

В уединении своей комнаты я поставила свою цветочную корону на стол и слегка улыбнулась вытатуированному глазу на своей правой руке.

Самый длинный день в году, сказала я по связи, посылая картинки всего, что произошло на вершине холма. Я бы хотела провести его с тобой.

Ему бы понравилось мое представление — он бы рассмеялся, увидев выражение лица Ианфе.

Я умылась и собиралась снова отправиться к горам, когда голос Рисанда заполонил мой разум.

Было бы честью, сказал он, смех в каждом слове, провести даже мгновение в компании Фейры Благословленной Котлом.

Я усмехнулась. Слова были далекие, напряженные. Получай их быстро — я должна была делать это быстро, подвергаясь риску. И больше всего мне нужно было спросить, узнать...

Все в порядке?

Я ждала, считая минуты. Да. Настолько могут быть. Когда ты придешь домой ко мне?

Каждое слово тише предыдущего.

Скоро, пообещала я ему. Хайберн здесь. Скоро я все сделаю.

Он не отвечал — и я подождала еще несколько минут, прежде чем одеть свою цветочную корону и спуститься по лестнице.

Когда я вышла в украшенный сад, слабый голос Рисанда снова забрался в мою голову. Я бы тоже хотел провести сегодняшний день с тобой.

Слова сжались кулаком на моем сердце, и я стерла их из мыслей, когда вернулась на празднование на холмах, мои шаги тяжелее, чем когда я шла в дом.

Но обед уже убрали и начались танцы.

Я увидела его, ожидающего у края одного из кругов, наблюдающего за каждым моим движением.

Я заскользила между травой, толпой и группой музыкантов, извлекающих столь живую музыку из барабанов, скрипок и труб, когда приблизилась будто застенчивая, нерешительная лань.

Когда-то эти же звуки унесли меня, заставили танцевать без передышки. Теперь же они были как оружие в моем арсенале, когда я остановилась перед Тамлином, опустив ресницы и тихо спросив:

— Ты потанцуешь со мной?

Облегчение, счастье и небольшая тень беспокойства.

— Да, — выдохнул он. — Да, конечно.

Так что я позволила ему повести меня в быстрый танец, вращая и наклоняя меня, люди хлопали и веселились. Танец за танцем, пока пот не начал стекать по моей спине, когда я старалась не отставать, держать улыбку на лице, не забывать смеяться, когда мои руки были так близки к его горлу, что могли бы задушить.

Наконец музыка перетекла во что-то медленное, и Тамлин замедлил темп. Когда другие сочли своих партнеров более интересными, чем мы, он пробормотал:

— Сегодня утром... С тобой все в порядке?

У меня закружилась голова.

— Да. Я... я не знаю, что это было, но да. Ианфе... не впала в безумство?

— Я не знаю. Она видела, как это произошло, но не думаю, что она легко переносит сюрпризы.

— Мне следует извиниться.

Его глаза вспыхнули.

— Зачем? Возможно, это и правду было благословение. Магия до сих пор удивляет меня. Если она злится, то это ее проблема.

Я сделала вид, что подумала, прежде чем кивнуть. Прижалась ближе, испытывая отвращение к каждому месту, где наши тела соприкасались. Я не знала, как Рис вытерпел это — терпел Амаранту. На протяжении пяти десятилетий.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — сказал Тамлин.

— Спасибо, — я заставила себя посмотреть на его лицо. — Люсьен... Люсьен сказал мне, что ты не совершил Обряд на Каланмэй. Что ты отказался.

И позволил Ианфе увести его в ту пещеру.

Он сглотнул.

— Я не смог это вынести.

И все же ты смог вынести заключение сделки с Хайберном, как если бы я была украденной вещью, которую нужно вернуть.

— Возможно, благословение этим утром было не только для меня, — предположила я.

В ответ он лишь погладил мою спину.

Это было всем, что мы сказали на протяжении еще трех танцев, пока голод не привел меня прямо к столам, где теперь был подан ужин. Я позволила ему наполнить мою тарелку, позволила ему обслужить себя, когда мы нашли место под старым искривленным дубом и наблюдали за танцами и музыкой.

Я почти спросила его, стоило ли оно этого — стоило ли мое возвращение отказа от всего мира. Потому что Хайберн придет сюда, на эти земли. И здесь больше не будет песен и танцев. Не после их прибытия.

Но я молчала, когда солнечный свет погас и наконец настала ночь.

Звезды сверкнули, заявляя о себе, тусклые и маленькие над пылающими кострами.

Я наблюдала за ними еще много часов празднования и могла поклясться, что они составляли мне компанию, мои молчаливые и верные друзья.

ГЛАВА

5

Я вернулась в поместье через два часа после полуночи, слишком усталая, чтобы остаться до рассвета.

Особенно когда заметила, как Тамлин смотрит на меня, вспоминая рассвет в прошлом году, когда он отвел меня и поцеловал при появлении солнца.

Я попросила Люсьена сопроводить меня, и он был более чем счастлив сделать это, учитывая, что теперь его собственный статус мужчины с мейтом сделал его незаинтересованным в женской компании. И учитывая, что Ианфе весь день пыталась загнать его в угол, чтобы узнать, что произошло на церемонии.

Я переоделась в маленькую кружевную ночную рубашку, которую когда-то носила, чтобы порадовать Тамлина, и обрадовалась, что пот стекал с моего тела, и плюхнулась в кровать.

Почти полчаса я ворочалась по простыням, сжимая их.

Аттор. Ткачиха. Моих сестер бросают в Котел. Все они крутились вокруг меня. И я позволила это.

Многие все еще праздновали, когда я вскрикнула, резкий короткий всхлип, из-за которого я спрыгнула с кровати.

Стук моего сердца был в моих венах и костях, когда я открыла дверь, потная и измотанная, и пересекла коридор.

Люсьен ответил на второй стук.

— Я слышал тебя... что-то случилось.

Он осмотрел меня, широко распахнув глаза при виде моих растрепанных волос и потной ночной рубашки.

Я сглотнула, вопрос отразился на моем лице, и он кивнул, отступая в комнату, чтобы дать мне войти. Обнаженный до пояса, он успел вытащить брюки, прежде чем открыть дверь, и поспешно застегнул их, когда я прошла мимо.

Его комната была цвета Осеннего Двора — единственная дань дому, которую он показывал — и я изучила темное пространство, смятые простыни. Он присел на мягкую ручку большого стула у почерневшего камина, наблюдая, как я сжимаю руки в центре малинового ковра.

— Мне снилось это, — прохрипела я. — Подгорье. И когда я просыпаюсь, то не могу вспомнить, где нахожусь, — и подняла свою левую руку без обручального кольца. — Я не могу вспомнить, в каком времени нахожусь.

Правда — и наполовину ложь. Мне все еще снились те ужасные дни, но больше они не поглощали меня. Больше я не бегала в ванную посреди ночи, выворачивая внутренности.