Я закрыла лицо руками, в то время как тяжесть прошедшего месяца навалилась на меня.

Рис встал на колени передо мной, и мы стояли колено к колену.

Он осторожно убрал мои руки от лица. Осторожно обхватил мои щеки своими ладонями и смахнул мои слезы.

Меня не волновало, что на нас смотрят, когда подняла голову и увидела радость, заботу и любовь, сияющие в его удивительных глазах.

Так же как и Риса, когда он прошептал:

— Моя любовь, — и поцеловал меня.

Не успела я скользнуть руками в его волосы, как он подхватил меня на руки и одним движением встал. Я отстранилась от его губ, поглядывая на мертвенно-бледного Люсьена, но Рисанд сказал всем, даже не взглянув на них:

— Идите и займите себя чем-то другим на какое-то время.

И даже не подождал, чтобы посмотреть, подчиняться ли они.

Рис рассеял нас на второй этаж и быстрыми ровными шагами пошел по коридору. Я вовремя глянула вниз и увидела, как Мор схватила Люсьена за руку и кивнула остальным, прежде чем исчезнуть.

— Хочешь поговорить о произошедшем в Весеннем Дворе? — спросила я грубым голосом, пока изучала лицо своего мейта.

Никакого удовольствия, ничего, кроме хищной напряженности, сфокусированной на каждом моем вдохе:

— Есть другие вещи, которые бы я хотел сделать до этого.

Он принес меня в нашу спальню — раньше его комнату, теперь наполненную нашими вещами. Она была точно такой, какой я видела ее в последний раз: огромная кровать, к которой он сейчас шел, два шкафа, стол у окна, с которого открывается вид на сад во дворе, теперь покрытый фиолетовым, розовым и голубым посреди пышной зелени.

Я приготовилась развалиться на кровати, но Рис притормозил на середине комнаты, закрыв дверь ветром, усеянном звездами.

Медленно он опустил меня на мягкий ковер, при этом откровенно скользя моим телом по-своему. Как будто он тоже был бессилен против желания прикасаться ко мне, так же не желая отпускать меня, как и я — его.

И везде, где наши тела соприкасались, он был таким теплым, твердым и реальным... Я упивалась этим, и сглотнула, когда положила руку на его скульптурную грудь, в мою ладонь, сквозь его черный жакет, отдавалось его оглушительное сердцебиение. Единственным признаком того, что внутри все бурлило, было то, что он ласково скользнул ладонями по моим рукам и сжал мои плечи.

Его пальцы нежно поглаживали меня сквозь грязную одежду, пока он изучал мое лицо.

Красивый. Даже еще красивее, чем я помнила, чем мечтала о нем все эти недели в Весеннем Дворе.

Долгое время мы только дышали одним воздухом. Долгое время все, что я могла делать, так это глубоко вдыхать его запах в свои легкие, позволяя ему поселиться внутри меня. Мои пальцы сжались на его жакете.

Мейт. Мой мейт.

Как будто услышав это по нашей связи, Рис пробормотал:

— Когда связь потемнела, я думал... — настоящий ужас был в его глазах, даже когда его пальцы продолжали нежно гладить мои плечи. — Когда я добрался до Весеннего Двора, ты уже исчезла. Тамлин бушевал, охотясь на тебя в лесу. Но ты спрятала свой запах. И даже я не мог... не мог найти тебя...

Тяжесть его слов была как удар ножом в живот.

— Мы пошли в Осенний Двор через одну из дверей, — сказала я, положив другую руку на его плечо.

Его мышцы сжались от моего прикосновения.

— Ты не мог найти меня, потому что два командира Хайберна добавляли в мою еду и питье фэбейн — достаточно, чтобы лишить меня силы. Я... я все еще не могу использовать ее всю.

Холодная ярость мелькнула на его красивом лице, когда его пальцы остановились на моих плечах.

— Ты убила их.

Не совсем вопрос, но я кивнула.

— Отлично.

Я сглотнула.

— Хайберн уже захватил Весенний Двор?

— Пока еще нет. Что бы ты ни сделала... это сработало. Стражники Тамлина покинули его. Более половины его людей отказались появляться на Оброк два дня назад. Некоторые ушли в другие дворы. Некоторые поговаривают о восстании. Кажется, ты стала их любимицей. Даже святой, — наконец веселье согрело его черты. — Они очень расстроились, потому что поверили, что он позволил Хайберну издеваться над тобой до такой степени, что тебе пришлось бежать.

Я проследила за тусклым серебряным завитком вышивки на груди его жакета и могла поклясться, что он содрогнулся от прикосновения.

— Полагаю, они очень скоро узнают, что обо мне хорошо заботятся.

Руки Риса сжались на моих плечах в согласии, как будто он собирался показать мне, насколько хорошо обо мне заботятся, но я наклонила голову.

— Как насчет Ианфе и Юриана?

Мощная грудь Рисанда вздымалась под моей рукой, когда он выдохнул.

— Отчеты об обоих неясны. Кажется, Юриан вернулся к кормящей руке Хайберна. Ианфе... — Рис поднял брови. — Предполагаю, что за ее руку спасибо нужно говорить тебе, а не командирам.

— Она упала, — сладко сказала я.

— Должно было быть какое-то падение, — размышлял он, на его губах заиграла темная улыбка, когда он приблизился ко мне еще сильнее, тепло его тела согревало и мое, пока его руки перебрались с моих плеч, вычерчивая ленивые линии, вниз по моей спине.

Я прикусила губу, сосредоточившись на его словах, а не на желании выгнуться от его прикосновений, прижаться лицом к его груди и самой кое-что изучить.

— На данный момент она определенно оправляется от своего тяжелого испытания. Не покидает свой храм.

На этот раз была моя очередь прошептать:

— Отлично.

Возможно, один из ее последователей устанет от ее лицемерной брехни и задушит ее во сне.

Я обхватила руками его бока, полностью готовая скользнуть под жакет, нуждаясь дотронуться до его голой кожи, но Рис выпрямился, отпрянув назад. Все еще достаточно близко, чтобы одна из его рук осталась на моей талии, но другая...

Он потянулся к моей руке, нежно обследуя воспаленный рубец, где моя кожа была разорвана стрелой. Темнота сгустилась в углах комнаты.

— Кассиан только что впустил меня в свой разум — чтобы показать мне, что произошло на льду, — он погладил это болящее место, едва касаясь кожи. — Эрис всегда был ограниченным мужчиной. Теперь Люсьен может оказаться ближе к наследованию трона своего отца, даже ближе, чем он сам рассчитывал.

Моя спина застыла.

— Эрис так же ужасен, как ты и описывал его.

Пальцы Риса снова заскользили по моему предплечью, заставляя меня покрыться гусиной кожей. Обещание — не мести за то, что он сейчас наблюдал, но того, что нас ожидает в этой комнате. На кровати в нескольких шагах от нас. Пока он не прошептал:

— Ты объявила себя Высшей Леди.

— Не нужно было?

Он отпустил мою руку, чтобы провести костяшками по моей щеке.

— Я хотел прокричать об этом с крыш домов Велариса с того момента, как жрица помазала тебя. Как типично для тебя срывать все мои грандиозные планы.

Мои губы натянулись в улыбке.

— Это произошло меньше часа назад. Уверена, прямо сейчас ты можешь пойти и радостно закричать в трубы, и все будут тебе благодарны за сообщение новости.

Пальцами он пробежался по моим волосам, наклонив мое лицо. Его озорная улыбка росла, от чего мои пальцы поджались в сапогах.

— Вот это моя дорогая Фейра.

Его голова опустилась, взгляд зафиксировался на моем рту, голод осветил его фиолетовые глаза...

— Где мои сестры? — мысль пронзила меня, резкая как звон колокола.

Рисанд остановился, убирая руку с моих волос, а его улыбка исчезла.

— В Доме Ветров.

Он выпрямился, сглотнув — как будто это каким-то образом сдерживало его.

— Я могу... отвести тебя к ним.

Каждое слово, казалось, было пыткой.

Но он сделает это, поняла я. Он запихнет свою нужду во мне поглубже и отведет к ним, если бы я захотела этого. Мой выбор. Это всегда будет моим выбором, пока я с ним.

Я покачала головой. Я не хочу видеть их — пока еще нет. Пока я не готова встретиться с ними.

— Они в порядке, правда же?

Его колебание сказало мне достаточно.