Так она легче перенесет эту утрату… Утрату воспоминаний, которые, несмотря ни на что, продолжают жить в ее сердце.

Фернандо молчал.

– Послушай, скажи, зачем приехал, и мы покончим со всем этим здесь и сейчас…

– Нет! Не здесь! Не хватает только, чтобы все прохожие знали о моей личной жизни! – Как он может сказать то, что намеревается сказать, прямо здесь? Она рассмеется ему в лицо и будет такова. А он будет стоять и смотреть ей вслед как последний идиот. Влюбленный идиот.

– Моя машина неподалеку. Поехали к тебе.

– Еще чего! – Одна мысль, что Фернандо, ее любимый Фернандо, появится у нее в квартире, причиняла Бенедикт невыносимую боль. Стоило ему появиться, и старые чувства с прежней силой вспыхнули у нее в груди. Она не могла насмотреться на него, она вслушивалась в каждое слово, которое он произносил, втягивала запах дорогого одеколона, но не могла утолить свою жажду. Если он приедет к ней домой, как потом она забудет про то, что он был здесь, в ее комнате, рядом с ней…

– Послушай, Бенедикт, уже темнеет. Я не намерен обсуждать свои личные дела на оживленной улице. Ты сядешь в мою машину, и я отвезу тебя…

Бенедикт не дала ему договорить.

– «Я не намерен», «ты сядешь»!.. Что за выражения?! Ты забыл волшебное слово «пожалуйста»? Или с плебеями не обязательно обращаться по-человечески?

– Ну хорошо, – сдался Фернандо. – Поедем со мной. Пожалуйста! – В его тоне не было и тени вежливости. Лишь холодная насмешка.

– А я не хочу! – заявила Бенедикт. – Скажи, что ты хочешь мне сообщить, тогда и решим, стоит ли ради этого куда-то ехать.

– Как скажешь… – Он махнул рукой. – Если хочешь, чтобы все знали, зачем я здесь, я тебе скажу. Я приехал, чтобы… – Он замолчал.

– …Дать согласие на развод, – закончила за него Бенедикт. – Что замолчал? Забыл слово «развод»? Ладно тебе, не нужно всех этих формальностей. В конце концов, я послала тебе письмо, поэтому давно догадалась, что ты хочешь сказать. Нечего было подбирать всякие там слова. Так бы и сказал: я хочу положить конец нашему браку.

– Ошибаешься. – Теперь Фернандо говорил совершенно серьезно. – Ты еще никогда так не ошибалась. Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы дать согласие на развод. Напротив, я хотел попросить тебя… Бенедикт, возвращайся ко мне!

– Возвращайся ко мне, я этого хочу! Чего-чего, а услышать такое Бенедикт никак не ожидала.

– Что?

– Ведь ты, – Фернандо испустил тяжелый вздох, – моя жена.

Она смотрела на него, не в силах справиться с потрясением.

– Я тебя не понимаю, – наконец проговорила она.

– Что тут непонятного? Ты моя жена, я хотел бы, чтобы ты вернулась со мной на родину.

– На родину? На чью родину?

– На мою родину, Господи Боже! Неужели я говорю загадками?

– Конечно! Зачем мне возвращаться на твою родину?

– Потому… потому что я… не могу без тебя.

Как тяжело дались ему эти слова! Фернандо едва не принялся скрежетать зубами от досады: может, и не стоило ей в этом признаваться? Но как поступить иначе? Ведь она делает вид, что не понимает о чем речь.

– Нет, – возмущенно проговорила Бенедикт, – это уж слишком! Объясни, что ты имеешь в виду.

– Только не здесь!

– Почему не здесь?

– Я уже говорил тебе: место явно неподходящее. Смотри, прохожие уже оглядываются на нас!

Люди и впрямь оборачивались на странную парочку, вставшую посреди улицы в то время, когда большинство возвращается с работы или идет на вечернюю прогулку с детьми.

– Ну ладно, уговорил, поехали!

В конце концов, сказала себе Бенедикт, незачем колебаться! Ей действительно хочется узнать, что у него на уме. Как он планирует сделать так, чтобы она к нему вернулась? И, черт возьми; если есть хоть малейшая возможность их воссоединения, она сделает все, чтобы ею воспользоваться.

И уж конечно не стоит стоять здесь и разговаривать о личном у всех на виду.

– Где твоя машина?

Фернандо жестом указал на стоявший в отдалении темного цвета автомобиль. Подойдя поближе, Бенедикт едва не присвистнула от удивления. Таких роскошных машин на старых улочках Майербаума ей еще не приходилось видеть. Впрочем, чему удивляться? Зная привычку Фернандо к роскоши, можно было предположить, что он приедет за женой не на подержанной малолитражке.

Вот зачем он приехал, зачем просит ее вернуться – это уже вопрос посложнее. Ведь с его-то деньгами ему стоит только пальцем щелкнуть – и самые красивые женщины Европы слетятся к нему как мухи на мед. И не такой уж он верный муж, каким хочет казаться. Бенедикт знала, что она не первая женщина в его жизни. С его любовницей, Мариеттой Дарси, она встречалась лично. А сколько у Фернандо было еще таких, как Мариетта, можно только догадываться.

Фернандо учтиво распахнул перед ней дверцу справа от водителя.

– Прошу.

– Нет. Я поеду сзади. – И Бенедикт залезла на заднее сиденье машины.

Фернандо пожал плечами – ну прямо аристократ, которого оскорбили в лучших чувствах! – и сел на водительское место.

– Едем на твою квартиру?

– Да. Поверни направо и поезжай по главной улице до перекрестка, а потом…

– Я знаю дорогу.

Ах да, как же она забыла! Он же сам сказал туристам, что ломился к ней в дверь, а она не открывала.

– Значит, это правда! Ты следил за мной!

– Ты сама сказала: тебя не было в городе. Как же я мог следить за тобой? – парировал Фернандо.

– Я ездила к Саманте. Ты ее не помнишь, мы с ней…

Бенедикт осеклась. Как он может забыть Саманту, если именно с ее братом, Пером, она якобы изменяла ему. Так он сказал ей в тот день два года назад, когда объявил, что между ними все кончено.

– Останови здесь, – сказала она, надеясь, что Фернандо не придал значения ее оплошности.

Но, судя по тому, как он резко затормозил, имя Саманты не проскользнуло мимо его ушей. Бенедикт робко взглянула на него. Фернандо сидел, не отпуская руль, и хмурился. Атмосфера резко изменилась. Она почувствовала, что задыхается в машине, и распахнула дверцу.

– Пойду открою дверь.

Несколько секунд Фернандо неподвижно сидел в машине. Хорошо, что Бенедикт решила занять заднее сиденье. Если бы она села рядом с ним, он не выдержал бы и натворил глупостей.

Ведь от нее по-прежнему исходит этот неповторимый аромат – смесь лаванды и еще какого-то нежного запаха. Что это, он так и не узнал. Но никогда не приходилось ему встречать духи с таким запахом. Этот аромат, ласкавший его ноздри, принадлежит одной женщине на свете, женщине, от которой у него когда-то помутился рассудок и которая до сих нор не может оставить его равнодушным. Даже если он ей совершенно безразличен.

Настолько безразличен, что не постеснялась упомянуть Саманту Лагерфест. И ее распутного братца, от одной мысли о котором у него кровь стынет в жилах. А еще говорят, что от скандинавов не дождешься пылких чувств!

Нет, хватит воспоминаний, от которых на душе становится так больно. Фернандо захлопнул дверцу машины, запер ее и пошел в дом. Бенедикт пропустила его вперед.

– Какой у меня этаж ты тоже знаешь? – спросила она, когда он направился к лифту.

Фернандо промолчал. Бенедикт сама нажала кнопку вызова. Когда они вышли на пятом этаже, он не смог сдержать удивленного возгласа:

– Как, ты живешь… здесь?

Вестибюль первого этажа имел более или менее приличный вид, но на пятом этаже уже были явно заметны следы ветхости и запустения.

– А ты думал, я живу во дворце? – сказала Бенедикт и отперла дверь.

Он протиснулся вперед, не слишком заботясь о вежливости, и оглядел гостиную. Небольшая комнатушка с колченогой мебелью, выцветшей обивкой на диване, стареньким телевизором на дешевой тумбочке. Лишь картины на стенах придавали этой мрачноватой комнате какую-то индивидуальность. Их Бенедикт подбирала сама.

– Я… посылал тебе деньги.

– Мне ничего от тебя не нужно. Я в состоянии сама позаботиться о своей жизни.