Все засмеялись.

— Как бы там ни было, — продолжала Дайана, — мы с Мэтью женаты уже несколько лет, и все эти годы я не переставала благодарить судьбу за то, что он рядом со мной. Ведь судьба — это то, что свело нас вместе. На первом свидании, на которое меня пригласил Мэтью, он повел меня в китайский ресторан. И в конце ужина принесли печенья с предсказаниями. В моем была записка: «За человека, который сейчас рядом, вы выйдете замуж и будете с ним счастливы». Я показала эту записку Мэтью только в день свадьбы и до сих пор не выбросила ее. Спасибо, что ты есть на свете, дорогой. Я очень тебя люблю.

Эту историю наверняка все присутствующие уже знали, не слышала только Стейси, и она была растрогана до слез, а друзья улыбались. Мэтью встал и поцеловал Дайану со словами:

— Спасибо. У меня самая замечательная на свете жена.

Стейси бросила взгляд на Дэвида: он держал бокал и выглядел очень задумчивым и слегка расстроенным. Заметив, что Стейси на него смотрит, он еле заметно улыбнулся и тотчас сделался похож на обычного Дэвида, какого она знала. Чуть ироничного, жизнелюбивого и не подверженного грусти.

— За тебя, Мэтью!

— За тебя!

Обед начался. Стейси достаточно быстро включилась в общую беседу, так как говорили не только о событиях, которые касались этой сплоченной компании, но и на общие темы — о кино, литературе, искусстве и, конечно, о математике. А когда Дайана узнала, что Стейси художница, то почему-то очень заинтересовалась этим фактом.

— Но я не в классическом стиле рисую, — попыталась сразу же все прояснить Стейси. — Я авангардистка.

— Просто прекрасно! — Глаза Дайаны загорелись энтузиазмом. — Вы привезли с собой какие-нибудь работы? Мне бы очень хотелось посмотреть.

— У меня есть фотогалерея в Интернете, где можно увидеть некоторые картины…

— Прекрасно! Тогда после ужина посмотрим, если не возражаете?

— Конечно нет! — засмеялась Стейси.

— Стейси расписывает для меня гостиную, — вдруг сознался Дэвид.

— Ты! Предатель! Ты столько лет меня к своей гостиной не подпускал! — шутливо ткнула его в бок Дайана. — Значит, вы за этим и приехали, Стейси? Дэвид попросил вас что-то сделать с его гостиной?

— Мм… что-то вроде того, — промямлила Стейси. Ей не хотелось откровенно врать этой милой женщине, но и правду она обещала никому не говорить.

— Тогда мне непременно нужно посмотреть ваши работы! — вдохновилась Дайана. — Если уж Дэвид проникся… Он у нас весьма критичен.

— Дайана! — Райт предупреждающе посмотрел на жену друга.

— Что? Я правду говорю. Ладно, так и быть, больше не буду претендовать на гостиную.

Они перебрасывались шутками, как мячиком — из рук в руки. Через некоторое время Стейси чувствовала себя так, будто всю жизнь знает этих людей. Она давным-давно не ходила в гости вместе с… с мужчиной. С другом. Потому что сказать — с бойфрендом — это неправда. Дэвид не ее бойфренд, он жених Лолы. Почему теперь постоянно приходится себе об этом напоминать?

Стейси было очень хорошо, и от этого она чувствовала себя виноватой. Не она, а Лола должна сидеть за этим столом. Не она должна улыбаться неловким остротам Фила, слушать беспечную болтовню Келли, касаться рукавом платья рукава рубашки Дэвида. Это все не для нее предназначено. Для другой. Для любимой сестры.

Лови момент, словно шепнул кто-то внутри.

Все это похоже на сказку, и в понедельник она завершится. Пробьют часы, и Золушка вынуждена будет покинуть бал. Стейси представила, как возвратится в Чикаго, в свою просторную студию, под которую родители специально переделали чердак их дома, и останется там в полном одиночестве, которое всегда любила…

Теперь это не казалось ей настолько привлекательным.

Она не могла влюбиться. Нет. Только не это. Стейси не хотела влюбляться в жениха сестры, которого нормально узнала только за прошедших три дня. За три дня не влюбляются. Хотя… некоторые говорят, что любовь приходит и за мгновение. Стейси старательно выпалывала ее ростки в своей душе. Но сейчас, когда она позволила себе принять приглашение Дэвида и отправиться с ним к его друзьям, она словно перешла границу, сначала сама того не сознавая. И была бесстыдно счастлива, сидя рядом с ним…

Бросив еще один взгляд на Дэвида, Стейси решила больше сегодня не вспоминать о своих сомнениях и переживаниях. Пусть будет, что будет. Она станет наслаждаться вечером, ловить взгляды Дэвида, вздрагивать при его случайных прикосновениях — и ей плевать, что все это значит.

И она мило ему улыбнулась. Дэвид ответил своей очаровательной, слегка кривой улыбкой.

— Все в порядке? Тебе здесь нравится? — тихо спросил он, склонившись к Стейси.

— Да, спасибо, — шепотом ответила она. — Все хорошо.

Дэвид на мгновение прикоснулся к ее руке под столом и тут же убрал пальцы. Но даже этого мимолетного прикосновения хватило, чтобы Стейси вздрогнула.

Неужели он испытывает чувства, хотя бы немного напоминающие ее собственные? Неужели его тоже обуревает гамма эмоций? Нет, чушь. Мужчины устроены гораздо примитивнее женщин. Обычно они не терзаются сомнениями и смутными предчувствиями, а просто чего-то хотят или не хотят. Если Дэвид пригласил ее на эту вечеринку, значит, желал, чтобы Стейси пошла.

Почему? Это следующий вопрос. Наверное потому, что неплохо к ней относится. Это дружба, только и всего. Или обыкновенная вежливость. Когда речь идет о мужчинах, ошибка — искать в их поведении скрытые мотивы и сложные душевные метания. Мужчины просты и именно поэтому непостижимы для женщин.

Дэвид, Фил и Мэтью после обеда сидели в гостиной. Вечеринка в честь дня рождения Мэтью удалась, и никому не хотелось ни двигаться, ни даже разговаривать. Низкий столик освещала настольная лампа под зеленым абажуром, в соседней комнате то и дело слышался смех — дамы за кофе явно не скучали без своих спутников.

Мэтью разлил привезенный из поездки на конференцию в Париж коньяк. Друзья подняли бокалы.

— Что ж… — Дэвид задумался, — здоровья тебе пожелали, с любовью у тебя все в порядке. Желаю тебе доказать гипотезу Римана!

— Сразу видно, что в комнате остались одни математики, — засмеялся Мэтью.

Друзья пригубили коньяк.

— Отличная вещь, у нас такого не купишь. — Фил слыл знатоком крепкого алкоголя.

— Хозяин клялся, что его поставляют ему прямо с виноградников. Он предлагал мне купить сорокалетний, но молодым математикам столько не платят.

Дэвид оживился.

— Тем больше причин расправиться с Риманом. Получишь приз от Института Клея.

— Да уж, от миллиона долларов я бы не отказался. Осталось доказать, что Риман был прав. И чертовы нули чертовой дзета-функции распределяются именно так, как он думал.

— Можно еще доказать, что он был не прав, — присоединился к разговору Фил.

— Но в этом случае лучше тебе сразу уехать куда-нибудь в пустыню, — посоветовал Дэвид. — Все, кто занимается теорией чисел, объявят на тебя охоту.

— Точно-точно, — засмеялся Фил. — Если представить, сколько всего уже успели доказать, исходя из того что гипотеза правильная.

— И миллиона долларов за опровержение не положено. Кстати, Мэтью, а как бы ты потратил миллион?

— Его сначала получить надо, но, уж поверьте, я не растеряюсь. — Мэтью отсалютовал друзьям бокалом.

— Не то что этот русский — Перельман, который в 2006-м уже отказался от Филдса.

Премия Филдса — аналог Нобелевской премии для математиков — была заветной мечтой каждого молодого ученого.

— Он что, опять в своих лесах? Странный человек — ему не нужен миллион долларов. — Фил недоуменно покачал головой.

— А вдруг он прав? Если таким и должен быть настоящий ученый? — разгорячился Дэвид. — У нас у всех в голове только: где взять кредит на дом, какую купить машину, куда поехать в отпуск. Неудивительно, что гипотезу Римана никто не может доказать с 1859 года. Перельман восемь лет нигде не работал и думал только над своим драгоценным Пуанкаре — и вот результат.