Она помедлила, постучав темно-красным ногтем по первой папке, не решаясь открыть ее. Пеппер не часто позволяла себе сомнения, и люди, которые много слышали о ней, при первой встрече не могли поверить своим глазам, ведь перед ними представала хрупкая малышка ростом всего пять футов два дюйма. Однако очень скоро они убеждались, что малышка сделана из самой твердой стали. Правда, такой Пеппер была не всегда. И она умела страдать, как любой человек… Пеппер повернулась к окну. У нее были чистый профиль египтянки из далекой древности и слегка косящие глаза, придававшие ее лицу загадочное выражение.

Она долго смотрела на папки, а потом, едва заметно усмехнувшись, положила их обратно в ящик и заперла там. Пора начинать войну.

Зазвонил телефон.

— Лесли Иванс, — услыхала она голос Миранды.

Юная конькобежка, которую надо было лишь слегка подтолкнуть, чтобы она завоевала золотую медаль на следующих Олимпийских играх, недавно стала клиенткой «Майденес Менеджмент». Год назад Пеппер заметила ее и приказала менеджеру не спускать с нее глаз.

В деловых кругах считалось, что у Пеппер Майденес дар ставить деньги на призовую лошадку и, более того, оставлять всех прочих далеко позади.

Пеппер не спорила. Бизнес есть бизнес, и она не возражала, когда пресса начала изображать ее как безошибочную предсказательницу, хотя на самом деле ничего такого не было и в помине. Но это прибавило ее имиджу еще немножко загадочности, хотя все ее решения строились на тщательно подобранном фактическом материале с добавлением интуиции, на которую Пеппер привыкла полагаться с юности.

Одна из компаний, отлично известная Пеппер своим стремлением выбирать короткие дорожки и связывать неопытных клиентов рабскими договорами, предложила юной звезде контракт на рекламу спортивной одежды для подростков. То, что ее владельцы не связались с Пеппер, говорило не в их пользу.

За этим звонком последовали другие. Клиенты Пеппер были большими звездами с раздутым — иногда до неприличия — самомнением, так что ей нередко приходилось изображать психотерапевта. Но до определенного момента…

В пять часов в дверь постучала Миранда и спросила, можно ли ей уйти.

— Да, конечно… Я тоже сегодня не задержусь. Прием начинается в семь.

Пеппер подождала пятнадцать минут и вновь отперла заветный ящик. На сей раз она не медлила. Взяв все четыре папки, она отправилась в секретарскую и, усевшись за компьютер, принялась печатать с такой скоростью и аккуратностью, что Миранда наверняка удивилась бы. У Пеппер не было сомнений. Она отлично знала, что делает.

Четыре папки.

Четверо мужчин.

Четыре письма, из-за которых они прибегут к ней в мгновение ока.

В какой-то мере она сама удивлялась тому, что унаследовала от матери атавистическую потребность в неотвратимом наказании виновных… В справедливом наказании!.. Правда, ее понимание справедливости не совсем соответствовало существующему в Англии законодательству, и все же…

С годами у Пеппер выработалось умение смотреть на себя со стороны и анализировать свои мысли и действия.

Четверо мужчин отняли у нее то, чем она больше всего дорожила, и будет справедливо ответить им тем же.

Когда письма были напечатаны на отличной фирменной бумаге, Пеппер положила их в конверты со специально заготовленными для этой цели марками, словно исполняя часть мистического ритуала.

Когда Пеппер вышла под лучи летнего солнца, охранник улыбнулся ей. Конечно же, он уважает ее, потому что она дает ему работу, но все же охранник еще и в достаточной степени мужчина, чтобы с удовольствием смотреть на ее великолепную фигуру и стройные ножки, стучащие каблучками по тротуару.

На углу висел почтовый ящик. Бросив в него письма, Пеппер направилась к своей бордовой «астон-мартин-воланте» с номером «Р5М 1», отперла дверь и изящно скользнула за руль. Внутри все было из кремовой кожи, и только на кресле водителя перемежались кремовые и красные полосы. Включив зажигание, Пеппер одновременно нажала кнопку и опустила сиденье.

Водила машину она так же расчетливо и мастерски, как делала все, за что бралась. Меньше чем через полчаса она уже подъезжала к железным воротам, которые открывались с помощью специальной карточки. За ними было довольно много домов в том же стиле, что и на Бофорд-террас. Они считались едва ли не самыми престижными в Лондоне и располагались вокруг довольно большого и принадлежащего только им парка, где все владельцы и арендаторы имели право пользоваться спортивными сооружениями: бассейном, не уступающим олимпийскому, и одним из самых роскошных в Лондоне гимнастическим залом, оборудованным по последнего слову техники, кортами для игры в сквош, спроектированными чемпионом мира. Помимо дома, в котором Пеппер жила, она владела квартирой, которую держала на случай всяких неожиданностей, время от времени случавшихся с ее клиентами.

Ее собственный дом был в три этажа. Внизу располагались гостиная, столовая и кухня, на втором этаже — две спальни для гостей с примыкающими к ним ванными комнатами, а наверху — ее личные апартаменты: огромная спальня, ванная комната, гостиная и что-то вроде костюмерной с зеркальными шкафами, занимающими две стены до самого потолка.

Служанка уже ушла, оставив в холодильнике все, что нужно, для любимого питья Пеппер, как правило, заменявшего ей еду. К сожалению, за фигурой приходилось внимательно следить, так как Пеппер была склонна к полноте и не могла позволить себе ничего лишнего. Впрочем, она уже давно привыкла к осмотрительности любого рода.

Отпивая глоток за глотком из бокала, Пеппер думала о мужчинах, которым послала письма и которых знала лучше, чем, может быть, они сами знали себя. Год за годом собирая о них сведения, она с легкостью могла представить, что они думают и что говорят.

Пора было взглянуть на часы, представлявшие собой тонкий золотой браслет, вышедший из мастерской королевских ювелиров. Пеппер не желала ничего такого, что было знаком принадлежности к определенному кругу. Пусть другие носят свои «ролексы» и «картье». Ее часы сделаны по специальному дизайну и не имеют никакого отношения к воплям моды. Через двадцать лет они будут выглядеть не хуже и носить она их будет с не меньшим удовольствием, чем теперь.

Выбранный на вечер костюм лежал в ожидании на кровати, так как Пеппер не забыла утром оставить записку служанке. К одежде она относилась с таким же вниманием, как ко всему остальному.

Сегодня она решила надеть модель от Валентино. В отличие от многих известных дизайнеров, Валентино считался с тем, что не у всех женщин шесть футов роста. Черный бархатный костюм состоял из короткой обтягивающей юбки и бархатного верха с длинными рукавами и тюлевой вставкой от груди до талии, обтягивавшей тело, как вторая кожа. Если бы в фигуре Пеппер был хотя бы небольшой изъян, костюм смотрелся бы ужасно.

Первым делом Пеппер приняла душ, наслаждаясь теплом и, как кошка, потягиваясь под струями воды. Такую Пеппер не знал никто — чувственную и чувствительную женщину в облаке любимых духов, которыми она пользовалась так давно, что была вся пропитана ими.

Выйдя из-под душа, она насухо вытерлась и аккуратно смазала тело лосьоном. В двадцать восемь лет, если доверять науке, кожа начинает стареть, однако, даже не глядя в зеркало, Пеппер знала, что ее кожа не только в порядке, но и привлекает к себе взгляды всех без исключения мужчин.

Пеппер поджала губы. Как раз время думать о мужской похоти! Когда-то ей хватило ума создать себе имидж в высшей степени сексуальной особы, и это был столь добротный имидж, что никому в голову не приходило в нем усомниться. И не придет!

Взгляд Пеппер упал на крохотный серебристый шрам, и она, помрачнев, прижала к нему палец.

Костюм от Валентино слишком плотно облегал тело, чтобы она могла надеть что-нибудь, кроме особых чулок на круглых резинках, которые купила в Нью-Йорке задолго до того, как они появились в магазинах на Британских островах.

Ожидая, когда лосьон впитается в кожу, Пеппер расхаживала по комнате, стараясь обрести душевный покой. Двери были заперты, окна тоже, и она чувствовала себя вполне защищенной от внешнего мира. Однако Пеппер была слишком умна, чтобы не понимать — если женщина желает выставлять напоказ свою сексуальность, то она непременно вызывает мысли о том, что не справляется со своим телом.