Они послушно скинули туфли, закатали слаксы и последовали за ней.

Викки сразу почувствовала очень приятное тепло вокруг своих лодыжек. Но после первых же движений красный скользкий сок, облепивший ее ноги сковал движения. Ступни настойчиво работали, и над их головами поднимались пары виноградного сока.

Трудно топтать виноград, подумала Викки, но это было забавно, несмотря на то что ноги начинали с непривычки ныть. Мадам Бриссар топтала массу под ногами ритмично, ее движения были доведены до автоматизма. Викки посмотрела на Сузи. Один только взгляд на лицо сестры заставил сжаться ее сердце. Сузи старалась не отставать от мадам, но выглядела при этом ужасно измученной.

— Хватит, Сузи! — вырвалось у Викки.

Сузи кивнула и улыбнулась ей, но Викки не успокоилась.

— Прекращай! — Голос Викки был тихим, и увлеченная мадам ее не слышала.

Однако Сузи настойчиво продолжала топтаться рядом с мадам. Предостережение Викки было проигнорировано.

Остаток вечера стал для Викки настоящим кошмаром. Несколько раз она хотела перелезть через борг бочки и вытащить за собой Сузи, чтобы дать ей хоть немного отдохнуть. Но почему-то не делала этого.

Но вот наконец поток сока, идущий по трубке в другую бочку, стал ослабевать. Женщины вылезли из бочки, и мужчины переложили остаток винограда под пресс. Сок пенился между перекладинами, и Викки стала размышлять о том, не шалят ли ее нервы от винных паров.

Было уже далеко за полночь, когда мужчины наконец-то с громким щелчком остановили большой пресс.

Сузи не смотрела в сторону Викки, но ей показалось, что сестра пошатывается. И вдруг Сузи упала. Викки тотчас бросилась к ней, чтобы подхватить ее, но не успела.

Подбежал Робер. Мадам Бриссар взялась руководить ситуацией. Она приказала сыну вынести Сузи на воздух. Викки поспешила за ними.

Двор был освещен достаточно хорошо, и Сузи положили на шезлонг возле сарая. Вся сцена показалась Викки ужасной — Робер в белом комбинезоне, весь в красном соке, наклонившийся над Сузи, лежавшей неподвижно. Глаза Сузи были словно темные дыры на белом как мел лице, а волосы ее рассыпались по подушке, которую ей под голову поспешно подсунул Робер.

Мадам Бриссар, покинувшая сцену, чтобы войти в дом, теперь вернулась, размахивая флаконом с пахучей солью.

— Это приведет ее в чувство, — сказала она, решительно открывая флакон. — Совсем не было необходимости просить папу звонить доктору в такое время, Робер. Мадемуазель просто нанюхалась винных паров. Это пройдет. Может быть, ты ее посадишь. Лучше, когда человек сидит так, чтобы он мог наклонить голову.

— Нет. Оставь ее, пока не приедет доктор, — решительно возразил Робер, держа Сузи за руки.

— Уф! — воскликнула мадам. — Не понимаю, чем вызван весь этот шум! Она придет в себя, как только понюхает соль. Врачи не любят, когда их беспокоят по пустякам.

Она нагнулась и помахала флаконом перед бледными ноздрями Сузи, в то время как Робер, все еще державший ее руки, бросил одобряющий взгляд и ободряюще улыбнулся Викки. Теперь Викки следовало сообщить ему о предполагаемом сердечном недуге сестры.

Ей стало теперь совершенно ясно, почему Сузи не рассказала обо всем Роберу сама. Она боялась его матери. Без сомнения, в поместье Бриссар не было места инвалиду. Викки взглянула на поджатые губы мадам и на жесткое выражение ее лица. У нее сжалось сердце: Сузи придется жить в этом доме. Глаза ее наполнились слезами, когда она взглянула на неподвижное тело сестры. Неужели это сердечный припадок? Конечно, она могла надышаться винными парами и переутомиться, пытаясь не отставать от мадам. У Викки тоже слегка кружилась голова.

До сих пор Сузи никогда не теряла сознания. И вот сейчас она лежит неподвижно, и на ее щеках расползается легкая голубизна.

Викки не успела опомниться, как во двор въехала машина и остановилась рядом с Сарой. В одно мгновение все для Викки изменилось. Она снова была на горной дороге перед разгневанным французом, вылезающим из своего авто. Дверца машины захлопнулась так же резко, как и в тот раз, и мужчина решительно направился к ним, неся в руках маленький черный саквояж.

Викки замерла. Несмотря на хаос, творившийся в ее мыслях, она заметила, что на нем вечерний костюм, отметила легкую, свободную грацию движений и резкие волнующие черты лица, за которыми, как она поняла еще в первую встречу, скрывается железная воля. С его темпераментом глаза у него должны быть темными и сверкающими, а не голубыми. Она уверяла себя, что больше не увидит его, но подсознательно ей казалось, что они еще встретятся. Молча она наблюдала, как Робер сердечно его приветствовал:

— Ги! Я никак не ожидал увидеть тебя! Разве ты не уехал читать лекции?

— Да, я должен был уехать, но доктор Молино заболел, и мне приходится помогать Жанере. Может, это продлится несколько дней, а может, затянется на недели. — Его проницательный взгляд уже был прикован к неподвижной Сузи. Он опустил саквояж на землю, его руки, уверенные и решительные, поддернули брюки с острой, как лезвие ножа, складкой, и, присев, он поднял веко Сузи.

Его быстрые, спокойные действия внушали Викки уверенность в том, что он сможет помочь Сузи. Даже мадам в момент, когда он вынимал свой стетоскоп, бросив насмешливый взгляд на ее флакон с нюхательной солью, поддалась его очарованию, не взирая на свое прагматичное, холодное сердце.

Почти застенчиво она произнесла:

— Я должна извиниться за своего сына. Он не имел права посылать за вами в такое время. У мадемуазель просто обморок.

— Сузи принимала участие в отжиме винограда, когда потеряла сознание, — быстро вставил Робер. — Возможно, причиной этому — винные пары, но я подумал, что разумно обратиться за медицинской помощью.

Доктор кивнул:

— Ты поступил правильно, друг мой. Это могло быть серьезно. Мне нужен будет стакан воды, когда она придет в себя. — Он взглянул на мадам Бриссар, которая, поняв намек, отправилась в дом, чтобы принести то, о чем он попросил. А он снова перевел взгляд на Сузи.

Викки смотрела на эту сцену с отчаянием, ожидая, когда жизнь вернется в ее молчаливую, неподвижную сестру. Она сдерживала слезы и старалась не выдать себя, и вот, спустя некоторое время, которое показалось Викки вечностью, Сузи издала легкий стон и открыла глаза.

Она удивленно посмотрела на всех, переводя взгляд с одного человека на другого, затем посмотрела на доктора и на Робера. Викки, чтобы ободрить ее, кивнула ей с легкостью, которой она вовсе не испытывала. Словно это помогло, лицо Сузи прояснилось, и она крепко сжала пальцы Робера, державшего ее руку.

Врач наклонился к ней:

— Вы потеряли сознание, мадемуазель. Как вы себя чувствуете сейчас?

— Пожалуй, немного усталой, — тихо проговорила она.

Он улыбнулся:

— Сейчас попробуем дать вам пилюльку!

— Ну вот, видите! — с триумфом произнесла мадам Бриссар, которая подошла в этот момент со стаканом воды. — Я тебе говорила, Робер, что ей не нужен врач!

Доктор перевел выразительный взгляд с матери на сына. Он вынул из своего саквояжа маленький пузырек с пилюлями, извлек одну и подал ее Сузи вместе со стаканом воды. Замечание мадам, так же как присутствие Викки, было проигнорировано. Мадам Бриссар отплыла с пустым стаканом, который больше не был нужен, а Робер склонился над Сузи, с любовью смотревшей на него.

— Извини, что я причинила такое беспокойство, — произнесла она.

Робер с нежностью откинул волосы с ее влажного лба.

— Ты меня до смерти напугала, дорогая!

— Но, дорогой, это был всего-навсего обморок!

Никто не заметил быстрого взгляда, брошенного на них доктором, кроме Викки. Она обеспокоенно подумала о том, что бы это могло значить. Ей не пришлось долго строить догадки, поскольку, отсыпав в маленькую коробочку пилюли из пузырька, врач быстро надписал на ней что-то и обратился спокойным голосом к Сузи:

— Мадемуазель, я хочу, чтобы вы принимали одну такую пилюлю дважды в день, не больше и не меньше. Вы должны, кроме того, отдохнуть, и никакого больше участия в виноделии. Понятно?