— Что ж, прошу прощения. Теперь я хочу прервать эту связь, — не удержалась Кэтрин и тут же поняла, насколько подетски это звучит.

— Когда мне исполнилось четырнадцать, я начал работать на одном из пароходов отца. Он человек старой закалки и хотел, чтобы я начал с низов и постепенно поднимался наверх, чтобы знать дело изнутри; он сам прошел такой путь. Я же понимал, главное — получить образование. Поэтому восемь лет работал по восемнадцать часов в сутки. Если я не надрывался на работе, то учился, чтобы не отстать от сверстников, или играл на бирже. Я не прожигал жизнь. У меня не хватало для этого времени, — бесстрастно закончил Алекс.

Никогда прежде муж не говорил с ней о своем прошлом. Это смутило. Кэти прижала ладони к чашке, находя странное успокоение в тепле, исходящем от тонкого фарфора. У нее возникали смутные подозрения, что детство Алекса не было безоблачным, но что все оказалось так мрачно и безрадостно, девушка и не подозревала.

— Не понимаю, зачем ты это рассказываешь.

— Хочу, чтобы ты поняла, как я себя чувствовал, когда меня принудили жениться, а я не был к этому готов.

— Прекрасно понимаю, — холодно сказала Кэтрин.

— К тому времени я толькотолько достиг всего, к чему стремился, и мог делать все, чего был лишен в юности, — продолжил Алекс, заставляя себя говорить спокойно.

— Иными словами, волен спать с кем попало, — с брезгливым отвращением расшифровала намек Кэтрин. — Но тут появился Кристоф и с моей помощью связал тебя по рукам и ногам, так?

— Господи! — страстно воскликнул Алекс. — Да, так, если ты хочешь повернуть дело подобным образом. Но я не спал с кем попало. Ты женщина и не в состоянии понять, что такое поведение значит для мужчины. Каждый должен пройти через это, но у меня все произошло гораздо позже, чем у других.

Одно слово кобель, горько подумала Кэти и залпом допила кофе. Вокруг него всегда вился целый хоровод девиц, и Кэти не сомневалась: ее муж спал со всеми желающими, стараясь наверстать упущенное в юности. Только жена для него ничего не значила, была оставлена, забыта, лишена свободы, задвинута в дальний угол огромного пустого лондонского дома, где даже слуги были иностранцами. Кэти охватило чувство горькой обиды.

— Я все поняла. Мужу можно делать все, потому что он мужчина, а жене ничего, потому что она женщина. Это обычное оправдание супружеских измен. Каждая жена хотя бы раз в жизни выслушивала такое. Но ты так блестяще все изложил… Тебе надо бы перед публикой выступать.

— Я ни в чем не оправдываюсь. Я женился на тебе по принуждению, иначе не женился бы вообще. В двадцать пять лет я не был готов к этому. — Серрано прямо посмотрел Кэти в глаза. — Мне казалось лучше и честнее оставить тебя в покое, чем лечь с тобой в постель, а потом начать изменять направо и налево. Именно так оно бы и вышло.

— Ничуть не сомневаюсь. — Кэтрин трясло от обуревавших чувств: смешались гнев, возмущение, ненависть и воспоминание о недавнем унижении. Необходимость сдерживать эмоции причиняла физическую боль.

Алекс наблюдал за женой сквозь опущенные черные ресницы.

— А еще у меня возникала мысль, что Кристоф непременно хотел увидеть меня в роли племенного жеребца.

Будто получив удар по лицу, Кэти вспыхнула.

— За последние два года много раз я смотрел на тебя и испытывал искушение затащить в постель, но это выглядело бы уступкой моему врагу…

— Я больше ничего не хочу слышать, — наконец промолвила девушка, но Алекс пропустил это высказывание мимо ушей.

— Теперь Кристофа нет. Я не могу найти это свидетельство, но, думаю, ты знаешь, где оно находится… и даже то, что это за свидетельство.

— Ну хорошо, я не поняла только одного — зачем тебе понадобилось изливать на меня свои неприятные воспоминания.

Александр повернулся к девушке с улыбкой, больше напоминавшей волчий оскал.

— Теперь я готов почувствовать себя женатым мужчиной.

Не веря ушам, Кэтрин уставилась на мужа широко раскрытыми сапфировыми глазами. Сердце подпрыгнуло и бешено заколотилось у самого горла.

— Скверно выглядишь. Тебе непременно надо выпить. — Легко поднявшись, Алекс подошел к бару и достал красивую бутылку, плеснул в бокал немного бренди, поставил перед Кэти и отошел в другой конец комнаты, к мраморному камину.

— Не может быть, чтобы ты говорил это серьезно… — пересохшими губами пробормотала Кэтрин.

— Почему? Если не считать изъянов в генеалогическом древе, ты представляешься идеальной женой.

— Прости, но я не могу в это поверить.

— Ты красива, сексуальна и уже давно моя, — лениво протянул Серрано. Казалось, Алексу доставляет странное удовольствие дразнить жену. — Я в жизни не встречал никого, кто лучше тебя подходил бы для этой роли.

— Спасибо, но я недостойна такой чести. — Потрясенная до глубины души, Кэти не могла придумать ничего более язвительного.

— Чтото не припомню, чтобы я говорил о намерении отказываться от тебя. Я могу быть благоразумным и прошлой ночью доказал это. — Алекс бросил на жену пронзительный взгляд. — Я вполне мог опрокинуть тебя на кровать, а потом…

— Нет! — в ужасе воскликнула девушка.

— Но ничего подобного не сделал. Я даю тебе время привыкнуть к этой мысли. Не будем притворяться, будто последних пяти лет не было.

— Я люблю Джери.

— Я предупреждал больше не хочу слышать его имени! Тебе позволено совершить лишь одну ошибку, маленькое развлечение на стороне в отместку мне, но с этим покончено. — Алекс окинул угрюмым взглядом бледное, напряженное лицо девушки. — Одну ошибку, — повторил на тот случай, если Кэти чегото не поняла. — Только посмей позвонить или подойти близко к твоему хахалю, и я уничтожу вас обоих. Нравится тебе это или нет ты моя жена.

— Ты не можешь… не смеешь угрожать мне!

— Это не угроза, детка, а твердое обещание. Потом не говори, что я не предупреждал.

— Ты не можешь заставить меня остаться!

— А ты попробуй нарушить мои условия, — мрачно предложил Серрано, буравя жену злыми черными глазами. — И не обольщайся, что нашла настоящую любовь. О Стивенсоне говорят — он охотится за богатыми женщинами.

— Да он вовсе не знал, что я богата! — яростно выкрикнула Кэти.

— Значит, он слепой. Стоит только взглянуть на твои украшения… на одежду! Как думаешь, зачем тебе личный телохранитель? Ты ходячая жертва уличного грабителя! Один браслет на твоей руке стоит столько, сколько ему за всю жизнь не заработать! — В лицо Кэти летели рубленые фразы. — И пусть не думает, что ты преподнесешь ему грязные деньги своего папаши. Все наследство Кристофа пойдет на благотворительные цели.

— Неужели? — вырвалось у Кэтрин.

— А ты хотела бы оставить все себе? Жить за счет несчастных людей, ставших жертвами твоего отца?

При этой мысли к горлу Кэти подкатил комок. Девушка бросила на Алекса ненавидящий взгляд и отвернулась.

— Ты возвращаешься в Лондон и укладываешь вещи. Мы летим в Испанию.

— В Испанию? — эхом отозвалась Кэтрин.

— Пора тебе познакомиться с моей семьей.

— Я ни за что не останусь с тобой и уж тем более не полечу ни в какую Испанию!

— Пойди прими холодный душ и постарайся понять, что выбора у тебя нет, — сухо посоветовал Алекс. — А потом вспомни, думала ли ты о Стивенсоне, когда у тебя кружилась голова от моих поцелуев.

— Ты ублюдок… — Кэтрин вообще никогда не ругалась, а это слово вызывало у нее особое отвращение; тем не менее оно вырвалось само собой.

Александр застыл, словно его ударили.

— Почему ты так назвала меня?

Его взгляд стал таким злобным, что девушка застыла на месте.

— Почему? — требовательно переспросил Серрано.

— А почему нет? — ответила Кэти вопросом на вопрос и отпрянула, почуяв исходившую от мужа смертельную опасность. — И свинья вдобавок, — подурацки пробормотала она.

— Ну, это я переживу. — Напряжение ушло из черных глаз, но выразительный рот сжался. — Кэтрин… у нас мог бы получиться очень хороший брак. Подумай об этом.