— Не буду спорить, Антон Иванович, — отозвался генерал-лейтенант Каменев. — Я человек военный, а не искусствовед. Но совсем недавно нашими историками было выяснено, что пулемёты системы Максима использовались исключительно на тачанках в Ваших войсках и в Первой Конной Армии для подавления троцкистско-анархистского мятежа Нестора Махно.

— Вот как? — Великий Князь Литовский удивлённо приподнял бровь. — И у этих учёных есть тому веские доказательства?

— Именно так, и никак иначе, — подтвердил Сергей Сергеевич. — Да вот возьмите хоть новый учебник истории для пятого класса, под редакцией товарища Шапошникова. У Вас есть основания не верить ему?

— Согласен. Школьный учебник — серьёзный аргумент. А что там пишется про моё летнее наступление?

— Это когда Вы прорывались к Москве сквозь кольцо империалистических оккупантов? Поверьте, Антон Иванович, в Историческом Музее хранится документ за подписью самого Владимира Ильича, по достоинству оценившего столь патриотический порыв. А орден Красного Знамени, не вручённый Вам вовремя только из-за происков врага народа Ягоды, является жемчужиной, так сказать, экспозиции.

Деникин задумался. Его никто не торопил.

— Вы правы, товарищ Каменев, произнёс он после некоторого молчания. — Интервенция — вот главный виновник гражданской войны.

— Гражданско-освободительной, — поправил сидевший рядом Ворошилов.

Антон Иванович мысленно примерил новый термин к своим новым воспоминаниям о прошлом, и согласился:

— Действительно, это название полнее и точнее отражает трагические страницы нашей истории. Кстати, в фильме о Чапаеве очень удачно изображена психическая атака французских войск. Развёрнутые знамёна…. Красные штаны… Чёрные лоснящиеся физиономии зуавов… Ровные шеренги, под барабанный бой шагающие по выжженной солнцем степи. Только вот знаете… Мне кажется, что Пётр Николаевич, расстреливающий наступающие цепи из пулемёта, сам на себя не похож. И звание у него было гораздо выше.

— Это Вы про барона Врангеля? — уточнил Каменев. — Так ведь это художественная картина. Думаю, что его создатели имели право на небольшое отступление от исторической правды.

— Да, Антон Иванович, не стоит осуждать полёт творческой мысли художника, — поддержал Сергея Сергеевича единственный среди генералов штатский. — Особенно когда этот полёт осуществляется в нужном направлении.

— Что Вы, право слово, на меня взъелись, Михаил Афанасьевич? Я разве осуждаю? Даже верю, что такую правду говорить легко и приятно. Но, может быть, продолжим разговор за обеденным столом?

Гости Великого Князя перешли в столовую, где их ждал поданный на великолепном фарфоре обед. Рассаживая своих и советских генералов, Деникин посетовал на скудость угощения. Страна мол, до недавнего времени находившаяся во власти фашиствующих демократов, в разрухе.

— Не обессудьте, отведайте, что Бог послал.

При этих словах деникинские генералы истово перекрестились, Ворошилов и Каменев не колеблясь последовали их примеру, и только известный своим вольнодумством Булгаков в предвкушении потёр руки.

— Не беспокойтесь, Антон Иванович, мы люди военные и сможем обойтись без профитролей с трюфелями, — Сергей Сергеевич решительно заложил салфетку за воротник парадного кителя.

— Исключительно русская кухня, — заметил генерал Скоблин, две недели как вернувшийся из Москвы. С недавних пор он возглавлял контрразведку Великого Княжества. — Но это и не может не радовать. Вы, господа, пробовали литовские блюда?

— Жмудинские и жемойтские, Николай Владимирович, — мягко поправил Ворошилов. — Давайте, наконец, отделим зёрна от плевел.

Нарком Булгаков, успевший опрокинуть стопочку смородиновой под великолепный расстегай, заметил:

— А я уже отдал необходимые распоряжения, и в Советском Союзе идёт соответствующая работа по разъяснению. У вас кто культурой руководит? Как это никто? Большое упущение, господа. А хотите, мы графа Толстого попросим заняться? А что, очень солидно будет смотреться! И как литератор он весьма неплох.

— Фантастику пишет, — подхватил идею Скоблин. — Очень полезная специализация для политика.

— Он согласится? — спросил Деникин, благосклонно наблюдая за вестовым, разливающим по тарелкам вкусно пахнущую солянку.

Михаил Афанасьевич вдумчиво продегустировал анисовую, и потому слегка рассеянно ответил:

— Думаю что не откажется. Не далее как на прошлой неделе жаловался мне на свой графский титул. Считает его слушком кричащим и не патриотичным. Сделайте его князем, Антон Иванович.

— Мысль хорошая, — кивнул Великий Князь, осторожно подув в ложку. — А вот скажите, чья идея провести мою коронацию в Дрогичине?

— Конечно же моя, — Булгаков чуть снисходительно посмотрел на Каменева и Ворошилова, сидевших напротив. — Тут некоторые военные товарищи предлагали организовать её в Москве. Но это было бы недальновидно. Близоруко, я бы сказал. Зачем нам досужие домыслы продажных западных политиков и лживых газетных писак? Кстати, не хотите приобрести совсем недорого "Нью-Йорк Дейли"? Нет? Зря, пригодилась бы. Так, о чём это я? Ах, да…. А так всё вполне пристойно, с сохранением исторической преемственности. Ведь именно там венчался на трон Даниил Галицкий.

Некоторое время было слышно только негромкое звяканье столовых приборов. А потом молчание нарушил самый молодой из собравшихся, генерал-майор Хванской, за несколько месяцев сделавший головокружительную карьеру от есаула. На груди забайкальского казака гордо расположились награды: два Георгия, орден Красной Звезды и орден Красного Знамени, с крестом вместо серпа и молота, вручаемый отличившимся участникам Освободительного похода.

— Но позвольте, это же не наша территория? — он внимательно посмотрел на наркома культуры.

— Ну и что? Вы можете предложить что-то другое? Сразу предупреждаю — на Новогрудок у нас несколько иные виды, а Ковно не подходит по эстетическим соображениям, обусловленным схожестью звучания…. Да что объяснять, неужели и так не понятно?

— Есть ещё Краков. А что? Вполне подходит. Как никак — столица с многовековым стажем.

— Даже не думайте об этом! — вмешался в разговор Деникин. — А лучше вообще забыть.

— Да уж, — глубокомысленно заметил генерал Миллер. — Не к месту Ваши предложения, Дмитрий Иванович. Разве за столом о Кракове упоминают?

Хванской смущённо улыбнулся. Действительно, о восстании, поднятом Железной Организацией Польской Армии, в буквальном смысле захлебнувшемся несколько месяцев назад, в приличном обществе старались не говорить. Сам мятеж был подавлен в течении нескольких часов — местный комендант сурово и беспощадно утопил бунтовщиков в…. Нет, не в крови. Пожарные машины, разгонявшие толпу из брандспойтов, заправлялись прямо из канализации.

Город отмыли только через месяц, так как доблестные брандмейстеры, посчитав премию за неблагодарный и тяжёлый труд, выплаченную капитаном Филипповым, слишком мизерной, мстительно сожгли обе городские водозаборные станции. А утром следующего дня, на трезвую голову, очень удивлялись отсутствию репрессий за свою диверсию.

И Краков постепенно опустел. Комендант, получив орден и очередное звание, отбыл к новому месту службы. А вслед за ним потянулись и местные жители, не желающие служить постоянным объектом насмешек со стороны остальных обитателей западных областей княжества.

— Давайте оставим лирические воспоминания, — предложил Каменев. — Вы и вправду, Дмитрий Иванович, предлагаете сущее непотребство. Или важные персоны будут на церемонии в противогазах?

Деникин хихикнул, прикрываясь ладонью. Видимо представил себе картинку. Внимание советского наркома обороны тут же переключилось на него.

— Я так понимаю, Антон Иванович, что официальные приглашения на коронацию Вы не рассылали?

Великий Князь кивком подтвердил предположение Сергея Сергеевича:

— А зачем? Не хочу попасть в неловкое положение, получив отказ. Как мне доложили — англичане уже заготовили нечто подобное. Кто захочет, тот сам приедет. А мы заодно посмотрим, кто тут pro, а кто, так сказать, contra.