Он посмотрел на нее исподлобья.

— Ну, раз разговор становится серьезным, может, хотя бы не будем стоять на крыльце?

— Да, пожалуй. Входи.

— О. Здесь совсем пусто. Ты перетащила с собой и комод с зеркалом?

— Это не я, а хозяйка его перетащила. Папа, ты опять?! Чем ты недоволен, в чем я перед тобой провинилась?

— Ни в чем. Ты смотришь волком на всех, кто мирно общается с Бианкой и «субъектом», при этом сама лишилась чувств, едва он к тебе прикоснулся.

— Ты считаешь это безнравственным?

— Сильвия, мне не до шуток. Я не знаю, как к нему относиться. Он клялся мне все утро, что готов смешать себя с землей, когда вспоминает ту историю, а я…

— Да?! А почему он тогда ни разу не появился, почему он словно сквозь землю провалился, пока я лежала в больнице?! Я ждала его… Знаешь, как ждала? Я считала минуты, мечтая о том, что сейчас откроется дверь, и он войдет ко мне с цветами…

— Сильвия, послушай!

— А он просто выкинул нас из своей жизни, вычеркнул! Да как он посмел так обойтись с нами?! Как он, в конце концов, не побоялся тебя с твоими связями?!

— Да послушай, наконец!

— А ты даже не постарался его найти и привести ко мне, чтобы я плюнула ему в лицо! Почему ты не дал задание своим сыщикам, которые работают на тебя денно и нощно?! Где была твоя хваленая служба безопасности, которая не охраняет, а только вечно рыщет в поисках врагов или сплетен?!

— Да послушай, черт тебя дери!!!

— Что?

— Сильвия, я вместе со своими сыщиками не нашел его, не привел к тебе и не сделал всего остального, что ты там навыдумывала, по одной-единственной причине.

— Да?

Ник вздохнул:

— Послушай, а тебе действительно надо было его достать и привести?

— Ты ничего не понял.

— Да все я понял. — Он сжал кулаки в карманах. — Все я понял, дочка. Ты уж меня прости, но на самом деле это я выгнал его из города.

— Что?

— Я… в общем, доходчиво объяснил ему, что с ним будет, если он в течение суток не покинет город и страну… Сильвия, ну я же не знал, что он уедет в Париж!.. Знал бы, услал куда подальше.

— Ты ему… что?

— Ну да, ты же знаешь, у людей бизнеса это быстро делается. Раз — и готово. Слово чести.

— Папа, ты чудовище!

— Ну, может, я и погорячился.

— Ты чудовище! Что ты наделал?! — Сильвия, сжимая и разжимая кулаки, принялась ходить по пустой комнате туда-сюда.

Ник прищурился:

— Неужели ты простила бы ему все? Неужели мы должны были бы терпеть этот позор для нашей семьи? Да он ославил нас на весь Нью-Йорк! Какой молодец: поразвлекся и бросил дочку самого Ника Мадисона!.. Да мне первое время было стыдно в глаза смотреть некоторым людям! И если бы я его не наказал, как бы я выглядел? Тряпкой, о чью семью каждый аферист может вытирать ноги?

Сильвия молча слушала его и улыбалась.

— Ну что? Что ты смотришь? Я не прав?

— Папа, — сказала она тихо, — а тебе не приходило в голову, что я сама хочу разобраться со своими отношениями? Тебе не приходило в голову, что мне моя собственная жизнь может быть дороже, чем то, что про тебя думают партнеры и что тебе будет стыдно смотреть им в глаза! Ты не слишком ли зарываешься, папа?

— Знаешь что, дорогая…

— Так вот, милый папочка! С завтрашнего дня я считаю себя свободной от любого рода обещаний и обязательств перед тобой. С завтрашнего дня я тоже буду заботиться об имидже нашей семьи и принимать решение, кого в нее пускать, а кого нет!

— Ты не посмеешь.

— И если, мой дорогой и любимый папочка, я сочту кандидатуру Люсьены или какой-либо еще особы неподходящей и что из-за этого мне будет кому-то стыдно смотреть в глаза и прочее… В общем, ноги ее больше не будет в твоем доме!

— Не ори как сумасшедшая, это, во-первых. А, во-вторых, я твой отец и ты должна прислушиваться к моему мнению.

— Да? А я думала, мы оба — свободные, взрослые люди.

— Мы оба свободные, взрослые люди. Но я все равно твой отец. И если я так решил…

— Он, видите ли, решил! Ах, так? Тебе не хотелось выглядеть тряпкой?! Ну, ничего…

— Сильвия, не трогай Люсьену.

— Обязательно трону.

— Сильвия, все, успокойся. У тебя сегодня просто был безумный день.

— У меня не безумный день, а безумный отец!

— Перестань кричать. Ладно, прости. Я все понял. Я больше и пальцем не трону твоего Фрэнка.

— Ты хотя бы понимаешь, в какое положение ты поставил меня? — тоскливо глядя в окно, проронила Сильвия. — Сначала ты за меня решил, что нам с Фрэнком не надо больше встречаться. А сегодня он запудрил тебе чем-то мозги, и ты опять же решил за меня. Решил все ему простить.

— Я ничего ему не прощал! Просто…

— Просто вы о чем-то договорились, и ты снова пустил меня в качестве разменной монеты.

— Ты говоришь чудовищные вещи, дочка.

— Нет, папа. Я лишь озвучиваю твои чудовищные поступки. Ты всегда ставил бизнес превыше всего. И тебе наплевать на семью. Ты заботишься не о моем и не о семейном, а лишь о собственном имидже.

— Просто я взрослее и мудрее тебя. Но мне кажется, все неплохо сложилось. Или ты хотела бы мучиться еще и последние пять лет? Он бы тебя бросал, я бы его искал и привозил к тебе, а ты бы его…

— Все, хватит, замолчи! Я больше не желаю этого слушать!

— Тебе не интересно узнать, что он сообщил мне?

— Нет.

— Его невеста…

— Я же сказала — нет!

— …беременна. Бианка беременна. И он собирается жениться на ней.

— Что?! — Сильвии вновь показалось, что у нее подкашиваются ноги.

— Да. Именно поэтому он просил у меня прощения, чуть не плакал… Он никогда не допустит, чтобы подобная история повторилась.

С утра погода испортилась совсем, с неба сыпал мелкий противный дождь, температура опустилась до плюс пятнадцати, и гости мадам Сиси, словно стайка продрогших воробьев, сидели, нахохлившись, на большой веранде.

То ли виной тому был дождь, во время которого всегда тянет в сон, то ли что-то еще, но разговор совсем не клеился, даже общие темы быстро сводились на нет. Так, вяло перебрасываясь редкими фразами, все сидели, созерцая серое небо и мокрую траву на лужайке.

Что в этом интересного? — думала Сильвия, которой единственной из всех хотелось движения, действия и хоть какого-то развития событий.

Такое впечатление, что показывают захватывающий фильм, от которого публика не в силах оторваться. Еще бы раздать ведерки с попкорном…

Но нет никакого фильма. Только монотонное бряцанье капель о карниз веранды, тихое поскрипывание кресла, в котором покачивается Ник, и отдаленный стук посуды на летней кухне.

— Мы что, так и будем сидеть? — не выдержала она.

Ей никто не ответил.

— Ну что вы все молчите?!

— А что случилось? — спросил Ник, не отрывая взгляда от лужи на тропинке, а Бианка и Фрэнк равнодушно переглянулись.

— Ну, давайте как-нибудь… Например, никто не хочет поехать в город?

— У тебя опять закончился лосьон для загара? — сонно проговорила Люсьена. — Смотри, сейчас это очень актуально.

— Почему лосьон для загара?

— Ты уже неделю собираешься купить его в аптеке и всякий раз возвращаешься из Сета совсем с другими результатами.

— Это с какими же? — Сильвия воинственно вздернула подбородок.

— Да вот прическа… А вчера вообще на тебе лица не было… Или это… мм… из-за новых гостей?

— Ну ладно, хватит вам! — строго сказал Ник. — Честное слово, как две маленькие девочки.

— Папа, это естественно: в возрасте Люсьены женщины уже склонны впадать в детство.

— Сильвия!.. Люс, прости ее, она встала не с той ноги.

Люсьена расхохоталась:

— Ничего, все в порядке. Я же понимаю, что тема детства — больная для Сильвии.

Повисло молчание. И хотя молчанием сегодня нельзя было никого удивить, но в этот момент оно очень заметно и резко обрушилось на всю компанию.

Фрэнк крякнул и снова переглянулся с Бианкой. Сильвия встала.