— Вина, Криста? — предложил Донахью. Голос у него был низким и бархатистым. — С разрешения вашего отца.

Он самоуверенно улыбнулся, словно убежденный в своей неотразимости. Криста ответила холодно:

— Спасибо.

Ну и что страшного в том, что она находит его физически привлекательным? — подумала девушка. Конечно, он красив, и этого нельзя было не признать. Но это вовсе не означает, что Донахью привлекателен и как личность. Скорее наоборот.

Он налил вина и уселся рядом с Кристой в свободной, даже развязной позе, перекинув ногу за ногу.

Мне нравится, как вы обставили эту комнату, — сказал Росс; его взгляд скользил по красивым занавесям с цветочками, удобным креслам, обитым такой же тканью, сосновым буфетам и маленьким столикам — недорогим вещам, придающим помещению уют, делающим его оазисом в запущенном и полупустом доме.

Может быть, мы перейдем к делу? Вы хотели рассказать мне о так называемых деловых вопросах, связывающих вас с моим отцом.

Ее слова прозвучали более резко, чем она бы хотела, оттенок сарказма придавал им язвительность. Она должна одержать верх. Должна. Она была раздражена, но не собиралась допускать из-за этого ошибки в предстоящей беседе. Криста хотела поставить этого человека на место, дать ему понять, что она не похожа на отца, готового принять на веру всякие басни.

Так вот как Амброз охарактеризовал сложившуюся ситуацию… И предмет нашего разговора! — с иронией констатировал Донахью.

Давайте все же перейдем к сути дела, — повторила Криста, нервно отстукивая ногтями ритм по крышке стола. — У меня нет лишнего времени…

— …Чтобы тратить его на шулеров? — продолжил Росс.

— Если вас устраивает это определение, то да.

У нее не было причин изменить свое первоначальное мнение о нем. Донахью явно не был бескорыстным доброхотом. Она вызывающе встретила взгляд его серых глаз, но быстро опустила лицо и взяла со стола свой стакан с вином.

— Это определение выбрали вы, а не я, — напомнил он ей. — И хотя я могу понять, что мое появление здесь в шесть часов утра могло вызвать недоумение, но вы знаете, что я действительно приглашен, и по особой причине. Итак, хорошо, перейдем к делу. — Донахью встал из-за стола, возвышаясь над девушкой, и она почувствовала тревогу. Постояв так немного, он подошел к окну и стал рассматривать старый запущенный сад. В его позе Криста почувствовала напряженность. Ее дыхание замерло, когда Росс медленно проговорил: — Амброз проиграл очень крупную сумму денег прошлой ночью.

Итак, она была права. Дело касалось карточных долгов. Девушка почувствовала тошноту.

— Сколько он вам должен?

Донахью не спеша повернулся к ней, оперся на подоконник и стал внимательно ее разглядывать. Криста не могла различить против света выражение его лица. Он сделал большой глоток вина, не отрывая от нее глаз, затем медленно, раздельно произнес:

— Мне он не должен ничего. Он проиграл большую сумму денег Ласситеру, владельцу клуба, в котором он провел ночь. Я в состоянии помочь ему, полностью оплатить его долги — на определенных условиях.

Во рту у Кристы пересохло, а сердце бешено заколотилось. Инстинктивно она чувствовала, что оказаться в долгу перед этим человеком было все равно, что сунуть голову в петлю. Главное — не впадать в панику. Криста давно уговаривала отца продать Лиддиат Холл, признать, что он больше не в состоянии его содержать, провести необходимый ремонт.

Итак, они могут продать дом, погасить долги и, возможно, останутся еще деньги для того, чтобы купить маленький домик или квартиру. А если нет, она будет зарабатывать достаточно после того, как получит повышение по службе, чтобы содержать их обоих.

— Я могу понять ваше потрясение, но не хотели бы вы выслушать мои условия? В обмен на погашение долга вашего отца я возьму этот дом, отремонтирую его, позволю вашему отцу, если он пожелает, жить здесь до конца его дней, обеспечу его приемлемой работой. Я ясно выразился, Криста?

Девушка вздрогнула, отрывая свой невидящий взгляд от вина, к которому она едва прикоснулась, и посмотрела на Донахью.

Ясно выразился? Она полагала, что да. На первый взгляд предложение было щедрым. Жить и умереть в доме своих предков было заветной мечтой ее отца. Но Криста не доверяла Донахью, и это было написано на ее лице, когда она напомнила:

— Вы еще не сказали мне, сколько задолжал мой отец.

Это могло оказаться небольшой частью суммы, которую они получили бы, продав дом на открытых торгах. Основная часть имения была уже продана к тому времени, когда она родилась, а дом начал приходить в запустение после смерти ее матери. Нет, Криста была современной женщиной, для которой будущее значило больше прошлого. Если отец согласится на предложение Донахью, они потеряют все в угоду его сентиментальной мечте, если же дом будет продан, то у них останется какая-то сумма, которая обеспечит отца в будущем.

— Я полагаю, что о величине проигрыша должен был сказать вам ваш отец, — ответил Донахью на ее вопрос и подошел к девушке. — Но я должен выдвинуть еще одно условие.

— Давайте!

Она сказала это, зная, что оно не повлияет на уже принятое ею решение, сказала почти весело, чуть бравируя.

— Я уверен, что вы достаточно умны, чтобы понять, что сделка, предложенная мной, не требует вашего согласия. Собственность не является майоратом, она перестала им быть еще во времена вашего дедушки — так что все может быть улажено между Амброзом и мной. Однако…

Он помедлил, как будто искал слова, до этого легко слетавшие с его губ, и Криста мысленно согласилась с тем, что он мог бы поставить здесь точку, но это ее не беспокоило. Она знала, что ее отец прислушается к тому, что она скажет, не только потому, что они были всегда близки, но и потому, что он был традиционалистом и считал дочь совладелицей дома, так что последнее слово за ней.

Итак, это заявление Донахью не слишком ее обеспокоило, но последующие его слова вызвали у нее настоящий шок.

— Другое обязательное условие: вы согласитесь стать моей женой.

Ее собеседник явно был сумасшедшим. Она могла бы долго и упорно спорить с отцом, отстаивая свой вариант выхода из тупика, но это было уже слишком, Амброз бы не пошел на подобное соглашение!

Криста начала смеяться, сначала тихо, потом истерически. Донахью схватил ее руку и рывком поставил на ноги, ему не пришлось давать ей пощечины, чтобы прекратить истерику, — стоило ему прикоснуться к ней, как девушка пришла в себя.

Убирайтесь! — выкрикнула она, вырвавшись от него и подчеркнуто потирая руку в том месте, где он ее держал, словно своим прикосновением он осквернил ее.

Не думайте, что это ваше последнее слово, Криста, поверьте мне, что это не так. — Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Криста остановившимся взглядом долго смотрела вслед Донахью, пытаясь забыть о нем и его безумном предложении. До последнего предложения Донахью действовал вполне разумно: если бы он получил Лиддиат Холл за бросовую цену, то рассматривал бы его ремонт как вложение капитала. То, что ее отец продолжил бы жить в доме, воспринималось бы им как неизбежное зло, как приманка для заключения сделки.

Но потом он выказал себя безумцем. Какой нормальный мужчина захочет жениться на девушке, которую он никогда до этого не видел, более того, на девушке, которая ясно дала ему понять, что относится к нему с презрением?

Криста нашла отца в конюшне, вспомнив, что он неделями не выходил оттуда после смерти ее матери, кормя и обихаживая чистокровных скакунов. Но лошади уже давным-давно были проданы вследствие наступавшего разорения, а вынужденное безделье и стало, как догадывалась Криста, причиной его безудержного влечения к игре, — особенно после того, как она переехала от него в Лондон, найдя там такую работу, о которой нельзя было и мечтать в их местности.

Когда Амброз услышал шаги дочери, он повернулся навстречу ей с потерянной улыбкой.

— Ты переговорила с Россом? Он уже уехал. Просил меня сказать тебе, что свяжется с тобой.