— Что за идиотизм?.. Чем это может ему помочь?

— Всем. Мы вампиры.

Миссис Фостин произнесла это слово как «вхам-пииры». Она продолжала, говорила что-то о разнообразии видов, суевериях и гемофилии, [28]но разум Хелены зациклился на слове «вампиры». Алекс так отчаянно пытался убраться из её дома до шести. До рассвета. И он отказался увидеться с ней до пяти вечера. До заката. Нет, такого не бывает. Это же смешно! Если Алекс вампир, то Скалли оборотень.

Миссис Фостин без умолку о чём-то тараторила. Да она же просто сумасшедшая! Как и её сын. Пора было вызывать неотложку. Хелена смогла взглянуть на обожженное лицо Алекса только краем глаза, иначе её бы снова вырвало. И тогда она украдкой заметила, что он не шевелился. Словно был уже мертв.

Охваченная беспокойством, она дотронулась до плеча мужчины. Он вскрикнул от боли, резко отпрянул от руки девушки и застонал.

— Что ты делаешь с моим сыном? Накорми его! — заорала миссис Фостин.

— Я не собираюсь этого делать.

— Ты можешь это сделать и ты это сделаешь. Иначе я приеду и живьём сдеру с тебя кожу. Вот тогда ты узнаешь, что такое настоящее страдание. Я вырву твою печень! Нашлю на тебя проклятие дома Фостинов…

В трубке началась какая-то возня, а потом на противоположном конце линии зазвучал незнакомый голос. Он напомнил девушке голос Алекса, только был грубее и ниже. Мужчина не представился, просто начал давать инструкции:

— Либо ты это сделаешь, либо мой сын умрет. Но ведь никто из нас этого не хочет. Так ведь, Хелена? Найди в доме самое острое лезвие, лучше бритвенное, стерилизуй его огнём или спиртом…

Он продолжал, а в его голосе звучали успокаивающие нотки. Разум Хелены вдруг стал чистым, неожиданно спокойным, и она подчинилась указам мужчины.

Опустившись на колени возле Алекса, девушка провела лезвием ножа для резки бумаги по левому запястью. Было больно. Очень. Но кровь так и не выступила. Содрогаясь от слёз, девушка полоснула лезвием прямо по голубой вене. На этот раз кровь потекла и девушка повернула запястье так, чтобы несколько капель упало на губы Алекса. Он высунул язык и подхватил капли, словно ловил снежинки. Очень осторожно, ведь его губы были покрыты багровыми волдырями, она поднесла запястье ко рту мужчины и Алекс, находясь в полубессознательном состоянии, инстинктивно припал к ране.

Ей не было больно.

А он был вампиром.

Вампиром.

Несмотря на то, что живое тому доказательство сосало кровь из ее запястья, это всё равно казалось бессмыслицей. Девушка взглянула на нож X-Acto, [29]валявшийся на полу. Непонятно, как она набралась смелости и порезала себя. Ведь это абсолютно не имело смысла. И как он вообще мог так обжечься?

Неожиданно он ухватился за её запястье обеими руками и впился в нежную плоть словно пит-бул. [30]Вот теперь было больно, но по венам проносился адреналин — словно от какой-то ожесточенной схватки или немыслимого полёта, которого ей никогда ещё не доводилось испытать. Она боролась за жизнь — молча, отчаянно сопротивляясь его обезображенной плоти, пытаясь оттолкнуть челюсть, державшую её запястье словно в тисках. Но это не помогало. С поразительной силой он перевернул девушку на спину, бросаясь на неё и ожесточенно вонзаясь зубами в теплую плоть. И когда кровь стала покидать тело, комната начала погружаться во тьму. Глаза девушки заволокла пелена, но слух работал до самого конца. Влажный прихлёбывающий звук был последним, что Хелена услышала. Алекс съедал её заживо…

Очнувшись, Хелена поняла, что всё ещё лежит на бетонном полу, но чувствует себя при этом почему-то тепло и уютно. Выяснилось, что под головой была подушка, а сама девушка оказалась завернута в снятое с кровати одеяло. Первым делом она взглянула на руку. На запястье не осталось никаких следов. Хелена отбросила одеяло в сторону. Странно, а где Алекс?

— У тебя будет кружиться голова, — произнёс низкий и приятный незнакомый голос. Слова могли быть как предупреждением, так и приказом, ведь уже спустя мгновение голова у неё закружилась и комната поплыла перед глазами. Девушка упала обратно на подушку, и головокружение прекратилось. Хелена осторожно повернулась на голос и увидела мужчину с длинными светлыми волосами, убаюкивающего у себя на коленях Алекса. На минуту растерявшись, она подумала, что мужчина ангел, ведь он был идеально сложен, очень бледен, и обладал неземной красотой, не свойственной обычному человеку. Черная футболка задралась, обнажив рельефный торс. Ангел являл собой нелепую пародию на няньку, а обугленное нечто, лежавшее на коленях, и, по-видимому, когда-то бывшее Алексом, слизывало длинным языком кровь, струившуюся из пореза на его груди.

— Я умерла?

Ангел поднял голову. Его холодные голубые глаза были печальны. Не из-за всего происходящего в тот момент, а потому что всегда были такими. В нём было нечто особенное, нечто иное. Он бросил на неё единственный оценивающий взгляд, который, впрочем, не таил в себе злобы, зато был настолько расчетлив и безучастен, что Хелена поняла — мужчина не мог быть человеком. Это было похоже на игру в гляделки с тигром в зоопарке.

— Алекс не стал бы убивать тебя, чтобы выжить самому. — Ангел вновь посмотрел на Алекса. — Он лучше нас всех.

— А вы?..

— Его брат, Михаил. — Он подбородком указал на стоявший позади девушки стакан. — Пей свой апельсиновый сок.

У меня какое-то психическое расстройство. Вот на что это похоже.

Не удивительно, что сумасшедшие обычно не осознают своего безумства. Ведь всё вокруг казалось нормальным. Комнатные растения, например, вовсе не изъявляли никакого желания побеседовать. Ей всего лишь посчастливилось завести в подвале парочку вампиров.

Михаил принял на себя заботу о брате и лишнего от неё не требовал. Никто из них больше не просил её снова накормить Алекса, а добровольцем девушка становиться не собиралась. Михаил — Миша, как назвал его Алекс — часто куда-то отлучался. Хелена решила, что он искал незнакомцев, высасывал из них кровь и подобно мрачной зловещей наседке, вскармливающей своего птенца, приносил её Алексу. Девушка старалась об этом не думать. Не спрашивать и не говорить.

В ту самую первую ночь Михаил рассказал ей, как Алекс умудрился получить такие ожоги и заверил Хелену, что через некоторое время они заживут, но на тему вампиризма предпочитал отмалчиваться. Сказал, что о таких вещах ей стоит поговорить непосредственно с Алексом. Михаил был немного жутким. Нет, вовсе не потому, что не всегда был идеально вежлив с Хеленой, а потому что это именно он, а не Алекс, заставил девушку поверить в существование вампиров. Или, вернее, вхампииров. Михаил произносил это слово так же, как мать.

Разница между этими двумя братьями приводила Хелену в замешательство. Михаил был хитёр, аккуратен, холоден и невероятно красив, в то время как Алекс — импульсивен, горяч, вспыльчив, а его красота больше походила на человеческую. Внешне они были немного похожи — тот же подбородок и рот, те же уши, те же руки. Точно, похожи. Двигаясь с невероятно плавной грацией, которая почти вызывала у девушки мурашки, Михаил перенёс Алекса так легко, словно тот был всего лишь ребенком. Хелене пришлось признать, что Алекс был также силен и мог двигаться так же плавно, если бы захотел. Но каким-то образом Алекс всё же походил на человека, а его брат — совсем нет.

Всякий раз, когда Михаил уходил, Алекс начинал стонать от боли. Или от голода. Она точно не знала. Если девушка и собиралась в этом когда-нибудь разобраться, ей предстояло сделать это в одиночку. Неспособная помочь Алексу ни с одной из его проблем, она просто избегала этих мужчин. Ежедневно пробегала по несколько миль — гораздо больше обычного. Когда не могла больше бегать, возвращалась домой и принималась за уборку. Приводила в порядок гараж. Это нужно было сделать, несмотря на стоявший на дворе лютый мороз. Если она будет до полусмерти уставать от всякой работы, то, может быть, сможет нормально спать.