Так ему и надо. Скорее всего, на передке машины она также оставила вмятину.

Все еще разговаривая по телефону, уже с кем — то другим, ее нападавший? — спаситель? — водитель? — перебирая длинными пальцами по приборной панели, сделал воздух в машине теплее.

Он был великолепен, грубо выражаясь. Темный, но европейской расы. Выглядел он довольно экзотически, как для белого парня, хотя, и с широкими скулами и глубоко посаженными глазами. Она предположила, что он из восточной Европы, но судя по акценту, вроде бы местный. Скорее всего, из Бруклина.

Мужчина был при деньгах, но не выглядел как пижон. Он больше походил на мафиози. Может быть русская мафия? В этом был смысл: дорогой костюм, машина, и нос, видимо, не один раз сломанный. Инстинкты подсказывали, он не совсем дружил с законом.

"Куда прикажете свернуть, после выезда из туннеля?" спросил он, пряча свой телефон обратно.

"Бульвар Квинз. Вы собираетесь назвать свое имя?"

"Фостин," ответил он. "Грегори Фостин."

Звучало очень по- русски, когда он назвал имя. Еще одна галочка в колонке русская мафия. Но в отличии от парней такого типа, он не выглядел напыщенным. Никаких золотых цепей. Никаких роскошных часов. И судя по запаху в машине, он не курил. А это 2 очка не в пользу русской мафии.

"А я — Мэдди."

"Рад, что переехал тебя, Мэдди."

Он произнес это с таким бесстрастным выражением лица, глаза прикованы к дороге, губы сердито изогнуты, что она почти все пропустила. Мистер Мрачность пошутил.

"Хотелось бы сказать то же самое," ответила она, косо поглядывая. Она заметила подобие улыбки, и в этот момент он стал очень сексуальным. Ее удивил тот факт, что в данной ситуации она могла о таком даже задуматься, поскольку чувствовала себя, как канализационная мышь, раздавленная автобусом, и подобранная голубем. Но это было так. Сексуальный.

Его рука как будто с любовью ласкала рычаг коробки передач, когда он переключил передачу, и они набрали скорость. Ее колено, так близко к его руке дрожало от ревности. Жалкое колено.

Вскоре они уже проехали туннель Квинз-Мидтаун и направились в сторону дома. Они ехали в полной тишине, оставляя Мэдди созерцать его необходимую сексуальность слишком долго . Даже не думай об этом, Мэдди, девочка, даже не позволяй себе. За такими мужчинами, как он, девушки выстраивались в шеренгу, шириной с милю. Он не ее тип, и она была абсолютно уверена, что и она тоже не его тип.

Он подождал пока они не прибыли на место и лишь тогда заговорил. "Мне действительно очень жаль, что я сбил тебя. Мне казалось, я слежу за дорогой, но вдруг появилась ты. Я бы никогда…" Он поднял руку с рычага в беспомощном жесте. "Ты уверена, что не хочешь в больницу?"

"Здесь налево."

"Ты хоть знаешь, как позаботится о щиколотке?"

"Я с этим как-то справлюсь. У следующего фонаря направо."

"Что ты имеешь против больниц?"

"Не твоего ума дело."

"Вполне справедливо." Фостин соизволил взглянуть на нее краешком глаза. "Но знаешь ли, у тебя кровотечение?"

"Я не —"

"На тебе кровь. У тебя дома есть бинты и все такое, или же мне где-то остановиться?"

"Со мной все хорошо," ответила Мэдди, уже занята поисками следов крови. Впервые она осмелилась поднять штанину и посмотреть на свою травмированную ногу. Лодыжка опухла, покрытая уличной грязью, но крови видно не было. А вторая нога была залита кровью, больше чем она того ожидала. Верхушка носка промокла насквозь. Невольный вздох слетел с ее губ, тогда как Фостин издал странное шипение.

"Ничего страшного," сказал он. "Это не артериальное кровотечение."

Мэдди не могла отвести взгляд от своей сочащейся раскрасневшейся ноги, освещенной лишь свечением панели приборов и фонарей с улицы. "Откуда тебе знать, артериальное это кровотечение или нет?"

"Просто знаю."

"Здесь налево, доктор Всезнайка. Третий дом слева. С навесом. Останови у пожарного крана."

Прежде чем она догадалась, как работает дверная ручка, Фостин обошел машину и открыл для нее дверь. Она начала прямо таки вытаскивать себя из автомобиля.

Положив тяжелую руку на плечо, он толкнул ее обратно на сиденье. "Что, черт побери, ты делаешь?"

Мэдди посмотрела на него. Он действительно только что толкнул ее? "Что, черт побери, ты думаешь, я делаю? Вылезаю из твоей машины."

"Ты не можешь ходить."

"Зато я могу прыгать."

Он повернулся в сторону здания и обратно. "Нужно подняться наверх, не так ли?" Это был риторический вопрос. "Я тебя отнесу."

"Ты не можешь нести меня все три пролета лестницы. Я сама смогу."

Его аж передернуло, и она поняла, что обидела его мужскую гордость.

"Ты сама? Ты с ума сошла? У тебя, что мозг пострадал? Ты же не можешь ходить."

"Да, и что будет, когда ты пошатнешься и уронишь меня?"

Закатив глаза, он ответил, "Можно подумать такое произойдет?"

"Фостин, сегодня ты уже сбил меня. Как ты думаешь, на что ты способен?"

"Да заткнись ты, Мэдди."

Одним быстрым движением он поднял ее на руки и толчком ноги закрыл дверь.

Мэдди обвила руками его шею, другого выхода просто не оставалось, и повисла на нем, вся мокрая, глупая и тяжелая. Тогда как он был сухим, сильным и от него хорошо пахло. Действительно хорошо. Лесом. Какой-то утонченный аромат чертовски дорогого одеколона. Еще одно очко не в пользу русской мафии.

Чувство раздраженности постепенно сменилось смущением, и закрыв глаза, оставалось лишь надеяться, что он действительно сможет преодолеть все те ступеньки. Чем быстрее все закончится, тем лучше.

Грегори был предельно осторожен, чтобы не придавить ее раненную ногу о стену или поручни лестницы по пути наверх. На лестничной клетке витал запах спрея от жуков, но, судя по коврам и покраске, здание дома было весьма пристойным. Ее смехотворная парка была скользкая и в пятнах от грязи под его пальцами, и все еще с каждым шагом с нее стекала ручейками сточная вода.

Мэдди была невысокого роста, но судя по ее весу, можно определить, что где-то под этой паркой, все таки было немного мяса на костях. Очутившись в его объятиях, она стихла и поникла, что было довольно странно для такой многословной особы, как она. Черные волосы окутали лицо, как змейки спутавшиеся в клубок.

Грегори хотел доставить ее в безопасное место и перед тем как уйти, убедиться, что с ней все будет в порядке, но аромат ее крови оказывал большее влияние, чем должно быть.

Он не был голоден, и более того, обычная порядочность должна сдерживать его жажду после всех причиненных им самим же травм. По правде говоря, он травмировал людей каждый раз, когда питался, но это были чистые умышленные раны. Он хорошо помял эту женщину, и чувствовал себя отвратительно, было бы лишним усугублять свои чувства еще и мыслями о кормлении, в придачу ко всему. Проблема была в том, что менее порядочная часть его — а она превышала хорошую — действительно хотела ее укусить.

Запах ее кожи, с примесью ароматов асфальта, масла и страха, интриговал все больше. Что-то во всем этом заставляло его хотеть пройтись языком по ее обнаженному телу очень и очень медленно. И знание того, что стоит только повернуть голову и откроется возможность припасть ртом к ее горлу, вовсе не помогало. Пришлось собрать всю свою волю в кулак, что бы не сделать этого по пути на верх, и пока они добрались до нужной двери, от напряжения его начало трясти.

"Ты устал, мне очень жаль," сказала она, шаря по бездонной сумочке в поисках ключа. "Я хочу сказать… Это действительно поразительно, что ты все таки смог донести меня."

"И вовсе не устал," процедил он сквозь сжатые зубы.