– Ты можешь смеяться. Кит смеется.

– Но я не смеюсь, – возразила Эмма.

Они зашли в дом за купленной Эммой косметикой. Затем пошли на квартиру к Крисси. На полпути к ней Крисси сказала:

– Извини, если я сорвалась. Я не люблю его.

– Спасибо, что увела меня. – В этом не было необходимости, однако все выглядело трогательно. Крисси примчалась спасать Эмму.

Квартира сейчас смотрелась более обжитой. Появился некоторый беспорядок – разбросанные шлепанцы и газеты, куча неглаженого белья, заброшенная в буфет. Крисси скривилась:

– Некуда положить вещи. Благодарю Бога, что работаю на открытом воздухе. Если бы я торчала в этой тесноте весь день, я бы померла. – Стоя в дверном проеме кухоньки, она сказала: – Кит принесет рыбу и чипсы на ужин, нормально?

– Прекрасно! – одобрила Эмма. И занялась наложением химического раствора на волосы Крисси.

– Эмми, – сказала Крисси, – что касается Корби.

– О, опять! – вздохнула Эмма.

– Мне кажется, господин Хардич знает кое-что о нем. Дело не только в покупке земли. Нам приказано не подпускать его к конюшням и к дому.

– Он хотел войти в конюшни?

– Я не знаю, – сказала Крисси, – но я буду держаться подальше от него, Эмми. Господин Хардич – прекрасный человек, я доверяю его суждениям о людях, и, если он к кому-то плохо относится, значит, у него есть основания.

– Корби тоже не любит Марка, – сказала Эмма тихо.

– Не думаю, – объяснила Крисси. – Он просто ревнует.

– Может быть, – сказала Эмма.

В коробке, которую Кит, когда пришел домой, поставил на стол, была кукла-невеста.

– Это на день рождения Мэнди, – объяснила Крисси.

«Розовый медведь Тэдди», – вспомнила Эмма и спросила:

– Когда?

– Послезавтра, – сказала Крисси. – Кстати, на почте продают хорошие книги. Она хорошо читает и любит их.

– Купите одну от меня? – спросила Эмма. – Вы знаете, что ей хотелось бы. – Сказав это, она поняла, что рада такому повороту. Мэнди хочет книгу, и не придется отдавать этого смешного медведя Тэдди.

На следующий день, когда Эмма работала, в магазине зазвонил телефон. Как раз в это время она обслуживала клиентку, которая все никак не могла сделать выбор из двух платьев.

– Не знаю, что и делать, – говорила женщина. – Я нравлюсь мужу в синем, но в синем я выгляжу утомленной.

Эмма сказала, что ей идут оба платья, и это была правда.

– Телефон, – сказала Паула тихо, коснувшись руки Эммы.

– Меня? Кто это?

Паула, все так же шепотом, сказала:

– Мисс Хардич. Я сказала, что позову вас, но она решила дать вам возможность обслужить покупателей и ждет у телефона.

Эмма подняла трубку с некоторым трепетом. Что, интересно, Сара Хардич хочет сообщить ей? Вряд ли что-нибудь хорошее.

– Эмма, не знаете ли, где мой брат? – резко начала Сара.

– Нет. – Эмма видела Марка сегодня вечером, но сейчас она не могла сказать, где он. Конечно, кто-нибудь из его работников должен знать. – Насколько это срочно?

– Достаточно срочно, – сказала Сара. – Ваш друг Кемпсон превращает луг в цыганский табор.

Эмма задыхалась. Сара продолжала:

– Это недопустимо. Когда мой брат увидит это…

– Да, – сказала Эмма. – Спасибо за сообщение.

Она положила трубку. Она больше не могла говорить. Сара, вероятно, позвонила, чтобы съязвить – «ваш друг». Цыганский табор? Эмма позвонила домой, никто не брал трубку.

Она посмотрела на Паулу, слегка обеспокоенную и недоумевавшую, и сказала:

– Она что-то говорит про табор цыган за нашим домом.

– Хорошо, но вы-то какое имеете к этому отношение? – не поняла Паула.

– Большее, чем хотелось бы, – отозвалась Эмма. – Я думаю, это мои друзья. Не возражаете, если я уйду пораньше?

– Чтобы навестить цыган? – спросила Паула.

– Боюсь, придется, – ответила Эмма.

Она двинулась в Хардичи как можно быстрее. Корби, очевидно, разрешил своим друзьям с ярмарки разместиться на его земле. Это была его собственность, никто не мог помешать ему, но земля примыкала к парку «Хардич-Хауса», и Марк Хардич вряд ли мог обрадоваться близости ярмарочных торговцев.

Когда Марк придет домой, возникнут осложнения. Эмма не хотела, чтобы ее отец стал буфером между Корби и Марком. Он продал Корби эту землю и полагал, что все останется как было. Никакого строительства на этом месте. Корби обещал. Только в тишине он мог заниматься живописью.

Теперь, согласно Саре Хардич, он превратил участок земли в цыганский табор. Вот почему он сказал вчера вечером: «Когда вы узнаете Бет получше…» Ни слова о том, что случилось сегодня. В то же время он делал портреты торговцев с ярмарки для нее, играя в сумасшедшую игру с именами.

Эмма была возмущена. Он поставил ее отца в ужасное положение, и Эмму также. «Ваш друг Кемпсон», – сказала Сара. «Никакой не мой друг», – подумала Эмма, подъехав к дому.

Она увидела след от фургонов на примятой траве. Прямо вниз по старой дороге и затем под прямым углом к ней. Со стороны «Хардич-Хаус» все было отлично видно, а если глядеть из «Милл-Хаус», роща закрывала обзор. Весь луг теперь был лагерем шатров и палаток. А между деревьями виднелись фургоны.

Ворота были закрыты, но на них висели возбужденные дети, радостно кричащие:

– Ярмарка приехала!

Отца не было дома, она обошла все комнаты. Тогда она поспешила к роще.

Она насчитала шесть маленьких фургонов. Три больших. И еще там была целая толпа ярмарочников. И Марк был там. Она увидела его и Корби, как только обогнула рощу. Марк в бриджах и жакете, Корби в свитере и брюках. Сердце у Эммы упало от нехорошего предчувствия.

Она оказалась в гуще событий. Ей было жаль, что она не смогла увидеть Марка до этого и сказать ему, что она ничего не знала. Она не могла слышать, что они говорили, но, при их любви друг к другу, едва ли они обсуждают, как провели день.

Спарки узнал ее. Его пронзительный голос, способный перекричать даже шум ярмарки, перекрыл все другие звуки в радостном приветствии:

– Корби, вон твоя девушка идет! Эй, куколка, прокатимся на карусели! – Он подскочил к ней. Волосы хаотически торчали.

Она увидела, как Марк обернулся и нахмурился. На лице у него было отвращение и недоверие.

Спарки уже хотел поцеловать ее. Поднять на руки, закружить… Эмма решительно протянула руку, чтобы остановить его, и сказала спокойно:

– Привет! Вот так неожиданность!

– Неужели! – Он остановился. Радость сменилась удивлением: – Разве вы не знали, что мы собираемся приехать?

– Нет, не знала.

Спарки был не один. Все теперь уставились на Эмму. Марк и Корби оба, казалось, ждали, что она ответит.

Спарки спросил недоверчиво:

– Разве Корби не сообщил вам?

– Почему он должен сообщать мне? Я не пользуюсь его доверием. – Она посмотрела на Корби. – Я сомневаюсь, что он вообще потрудился кому-нибудь сообщить.

Марк пошел к ней, оставив Корби: – Не ожидал увидеть тебя здесь.

– Я тоже удивлена, – сказала Эмма. – И не ожидала увидеть тебя. Сара позвонила мне на работу, рассказала о происходящем и спросила, где ты.

– Ты ничего не знала?

– Я же сказала, что нет.

Марк бросил взгляд на Корби, потом сказал Эмме, взяв ее под руку:

– Смотри иди осторожно. Дорога неровная.

Ее тронуло беспокойство Марка. А то, что он взял ее под руку, умилило ее так, что она еле двигалась от счастья.

Корби позвал:

– Хардич!

Марк оглянулся, а Эмма напряглась.

– Держитесь подальше от моей земли, – сказал Корби. Его голос был почти спокойным, но по спине Эммы прошла дрожь, как от соприкосновения со льдом.

Она видела, как у Марка на щеке задергался нерв. Юридически Корби был здесь хозяином. Марк же нарушителем. Корби наслаждался тем, что может сбить с него спесь. Они долго пристально смотрели друг на друга.

Затем, к облегчению Эммы, Марк быстро пошел прочь. Он широко шагал, держа ее под руку, и ей приходилось почти бежать.