– Фенби, Ланкашир.

– Вы будете там сегодня вечером?

– Да.

– На ярмарке? Но это более чем в сотне миль отсюда.

– Пара часов по автостраде.

– Но почему?

– Меня там ждут. Мои старые коллеги.

– Вы работали на ярмарке?

– В тире. В позапрошлом году.

– Это что-то невообразимое – новый кувшин для молока с ярмарки в Фенби.

– Поедем, и сами выберете.

– Кто, я? – Она отреагировала так, словно он обвинил ее в грабеже с насилием. Быстро они не вернутся. Ярмарка – это развлечение. Она ничего не планировала на этот вечер, но идея была такая сумасшедшая… Однако мысль о том, что половина ночи будет проведена с Корби Кемпсоном, даже если и в несущемся автомобиле, шокировала ее.

Он все еще держал метлу. Это было ненормально. Он смеялся над нею. Он заметил, что она в панике.

– Нет? – спросил он тихо.

– Да, почему нет? – Она не была на ярмарке вечность. В момент, когда она говорила это, она пожалела, что не отказалась. Потому что, хотя это было смешно, она немного боялась этого человека.

– Хорошо, – сказал он, – зайду за вами через полчаса.

Ей оставалось только отозваться эхом:

– Хорошо.

Он спрятал метлу в шкаф, снова улыбнулся ей и направился к мельнице.

Эмма пошла искать отца. Он сидел в гостиной с эскизом Серой Леди и грудой заметок за своим круглым рабочим столом.

– Ты знаешь, что намеревается делать Корби сегодня вечером? – спросила Эмма.

– Встретиться с друзьями.

– На ярмарке. В Ланкашире. – Поскольку это не вызвало никакой реакции, она объявила: – Я, кажется, еду тоже. Мы купим кувшин для молока.

– Отлично, – сказал отец. – Ты раньше любила ярмарки.

– Ты знал, что он собирается пригласить меня?

– Я предполагал.

– Ты должен был предупредить меня. – Предупрежденная заранее, она вооружилась бы хорошим предлогом для отказа.

Ее отец надел очки, посмотрел на Серую Леди сквозь них и добавил:

– Ты могла отказаться.

– Но я не отказалась. Что бы мне надеть такого для ярмарки?

– Как насчет платья, которое ты надевала на свадьбу? – спросил отец. – Оно потрясающе.

– Глупости, – сказала Эмма, и они улыбнулись друг другу. Этот ласковый человек с его милыми шутками был очень дорог ей. Она подумала на мгновение о Корби, чей отец был судья, и, поцеловав своего отца в щеку, добавила: – Желаю хорошо провести время с твоей Серой Леди. Я оставлю твой ужин на подносе.

Она приготовила пирог со свининой, соленые огурцы и сыр и накрыла их салфеткой. Затем переоделась в алую юбку и свитер, взяла сумку на длинном ремне и шарф в полоску.

– Пока, любовь моя! – воскликнула она, когда увидела, что подъехал автомобиль.

Корби ставил автомобиль в гараж позади деревенского трактира.

– До свидания, – отозвался отец, и она пошла к двери, оказавшись там раньше Корби.

– Быстро собрались. Вы – удивительная женщина, – похвалил он.

– Правда, – согласилась Эмма.

Он поменял зеленый свитер на черный. Черные волосы, черный свитер, черные брюки.

– Если я потеряю вас в «Комнате страха», то никогда не найду вас снова, – заметила она.

Он открыл ей дверцу машины, и она села.

– Попробуйте свистнуть, – сказал он, проскальзывая на место водителя.

– Я не умею свистеть.

– Тогда оставайтесь на месте, и я найду вас.

Это был мощный автомобиль, мотор работал ровно. Ехать было бы удобно, если б только она могла расслабиться. Она уселась так, чтобы разглядывать виды за окнами, и сказала:

– Расскажите мне об этих ваших друзьях.

– Подождите, вы сами их увидите.

Они были вне пространства, вне времени. В дороге пройдет половина пути.

– Как оказалось, что вы работали на ярмарке? – спросила она.

– Мне нужны были зарисовки ярмарочных сценок для некоторых иллюстраций. В то время как я там находился, дежурного из тира посадили за отсутствие лицензии на три месяца. Я занял это место.

– А где вы еще работали? – Ее голос вдруг стал пискливым и вредным, как у нервного социального работника.

– Где нравилось. – Он был высокий человек, и автомобильный салон казался тесным для него. Когда он переключал скорость, его рука коснулась ее руки. Это произошло случайно, но Эмма тут же отдернула свою руку. Действительно, надо было прилагать усилие, чтобы сидеть не двигаясь. – А как вы, – спросил он, – собираетесь приспособиться к работе в маленьком магазине так же легко, как в большом?

Она не хотела говорить о себе. Она все еще опасалась, что он как-то использует информацию о ней. Она сказала осторожно:

– Думаю, тип работы не изменится. У меня единственный талант, я – хорошая продавщица.

– Я уверен, что у вас есть этот талант, но, конечно, он не единственный.

Он вынужден был произнести это. Она фактически вынудила его сказать комплимент. Ее щеки разгорелись, и она сказала с отчаянной веселостью:

– Да, я еще умею быстро переодеваться. Да, нельзя ли включить музыку?

Любой звук поглотил бы тягостные паузы в разговоре. Предстояла долгая поездка, а напряжение уже изводило Эмму.

– Конечно. – Корби включил радио. Хриплый голос блюзовой певицы заполнил салон. «Я не доверяю тебе, брат, уйди от меня… я не верю ни одному приятному слову, что ты говоришь», – пела женщина.

Эмма чуть не задохнулась – слова попали в самую точку. В тот же момент Корби взглянул на нее. Его глаза улыбались, и она попыталась подавить смешок, подкативший к горлу.

Но, начав смеяться, она обычно уже не могла остановиться.

Смех разрядил обстановку, Эмма смягчилась. Она вела себя как идиотка, взвешивая каждое слово, прежде чем сказать. Она никогда в жизни не поступала так во время свиданий. Даже с Марком.

– У вас, – сказала Эмма, – великолепный автомобиль. – Она сравнивала со своим, который был стар, но удобен. Разговор зашел об обучении вождению. Здесь были свои проблемы. Эмма, подобно большинству женщин, путала лево и право, и рассказала, как сдавала на права и перепутала все напрочь.

Она приукрасила историю, которую часто рассказывала на вечеринках, решив быть естественной, действовать и говорить легко. Обычно она так и поступала в общении с другими людьми, в частности со своим последним более или менее постоянным лондонским парнем, Дэвидом Хавкинсом, агентом по продаже недвижимости в фирме Теддингтона. С Дэвидом было легко в общении.

Смотря упорно вперед, Эмма на какое-то время представила, что Дэвид сидит здесь. Когда Корби говорил, сходство с Дэвидом пропадало, да и внешне Корби мало походил на симпатичного, мягкого Дэвида. Но уловки было достаточно, чтобы продолжать разговор до конца автострады, потом в этом уже не было нужды.

Чтобы попасть на ярмарку, надо было проехать через пару городов. Было половина девятого вечера, пятница. Магазины уже закрылись, на улицах было все меньше прохожих. Эмма спросила:

– До которого часа работает ярмарка?

– До полуночи, – сказал Корби. – Мы будем там только после девяти. – Они видели огни вдалеке, похожие на северное сияние. Сначала только зарево, а затем высветились колеса, башни, надписи. Некоторые из огней взлетали яркими вспышками или кружились над «Колесом обозрения».

Они припарковали автомобиль и двинулись в толпу. Ярмарка заполняла рыночную площадь. Ларьки с посудой, каждый с аукционистом, лихорадочно сбивающим цены с мороженым и сахарной ватой.

Но главное веселье било ключом за воротами площади, в парке. Со светящихся аллей доносились музыка, радостные голоса, смех. Ярмарка переливалась всеми красками веселья. Было множество покупателей. Эмма спросила:

– Что будем делать?

«Комната страха» находилась перед ними – аляповато разрисованный скелетами и кинжалами с капающей кровью павильон, из него доносились жуткие вопли. И тут молодая кассирша при входе вдруг подпрыгнула и закричала:

– Корби!

– Смотрите, – сказала Эмма, – вас, кажется, зовут.

Блондинка с хулиганской стрижкой. Глаза слегка скошены вниз, и улыбка во все лицо.