— А вы сами хотели учиться в колледже? — спросил Ричард с интересом.

— Всегда, сколько я себя помню. Вы бы видели лицо мамы, когда я получила диплом! — Она тепло улыбнулась, вспоминая об этом. — Мама просто светилась от гордости. Она устроила грандиозную вечеринку для наших соседей и всем и каждому демонстрировала мой диплом, приговаривая: «Посмотрите, моя Одри такая умница».

Ричард улыбнулся.

— И хотя мама не хотела отпускать меня так далеко от дома, она очень радовалась, когда я получила работу в «Лондон Юнион». Теперь она уверена, что не сегодня-завтра я сделаю головокружительную карьеру.

— А вы сами тоже этого хотите? — совершенно серьезно осведомился Ричард.

Одри так же серьезно ответила:

— Я хочу, чтобы мама гордилась мною.

— Да, но я не понимаю, каким образом вашим мечтам может помешать рождение ребенка? — возразил Ричард. — Многие женщины делают блестящую карьеру, имея детей. Ваша мама наверняка знает об этом.

— Да нет, — отмахнулась Одри, — дело даже не в этом. Есть еще кое-что. Понимаете, мамина тетушка тяжело больна. Кроме моей мамы, у нее нет близких родственников, а отдать ее в специализированное заведение, попросту говоря — в приют, разумеется, мама не может. Они с отцом решили перевезти тетю Летицию к себе. Сами понимаете, мама просто с ног сбивается.

— Понимаю, — кивнул Ричард. — Вы не хотите взвалить на свою маму еще и заботу о беременной дочери.

— Совершенно верно. Если мама узнает о том, в какую ситуацию я попала, она просто не сможет остаться в стороне. Я люблю ее и не хочу добавлять ей хлопот.

Ричард задумчиво отщипнул кусочек булочки. Сидящая перед ним женщина не переставала его удивлять. Одри, казалось, была уверена в том, что в одиночку справится со свалившимися на ее хрупкие плечи трудностями.

— Одри, — мягко сказал Ричард, — рано или поздно вам все же придется рассказать своим родным правду. Вы не сможете всю жизнь скрывать от них ребенка.

— Разумеется, я это понимаю, — согласилась Одри. — Я все понимаю, но поймите и вы меня. Дело в том, что моя мама — человек консервативный и считает, что дети должны рождаться только в законном браке. Поэтому я и решила ничего не говорить маме о своей беременности до свадьбы с Тедди — я ведь вправду думала, что он сделает мне предложение. — Одри невесело улыбнулась. — Я сообщила маме о том, что скоро выйду замуж, и она так радовалась! Я думала, что вскоре после свадьбы я скажу маме, что мы с Тедди ждем ребенка. Но… свадьбы, как вы знаете, не будет — одно это окажется для мамы ударом. А если она к тому же узнает, что я жду ребенка… Я расскажу ей, но попозже.

— Когда? К чему тянуть, Одри? Расскажите все родным, и вам станет легче.

Одри нехотя кивнула.

— Вы, конечно, правы, Ричард. — Она помолчала и сменила тему: — Знаете, я уже люблю своего малыша! Моя душа поет, когда я думаю о нем. Я жду не дождусь того момента, когда смогу взять его на руки. Я перецелую каждый пальчик, его розовые пяточки, его маленький носик… Ой, — Одри смутилась, — извините, Ричард. Я веду себя, как типичная сумасшедшая мамаша.

Ричард посмотрел на свои руки, теребящие салфетку. Как бы он хотел, чтобы эти слова говорила Николь и чтобы на ее лице было такое же выражение всепоглощающей нежности и любви, как у Одри сейчас. Что может быть лучше, чем любимая женщина, ожидающая от тебя ребенка! Но Николь положила конец подобным его фантазиям.

Он с трудом заставил себя вернуться к реальности и сосредоточиться на деле Одри. Эта женщина определенно восхищала его. Несмотря на то что она совершила кучу ошибок, она не утонула в жалости к себе и в рыданиях по поводу загубленной жизни. Одри, как могла, пыталась справиться с ситуацией. Ричард решил, что сделает все возможное, чтобы помочь этой отважной малышке.

Возле их столика бесшумно появился официант.

— Не желают ли мсье и его очаровательная супруга что-нибудь на десерт?

Ричард улыбнулся, но поправлять официанта не стал. Одри тоже промолчала.

— Нет, благодарю вас, — ответил Ричард и спохватился: — Одри, может, вы?..

— Нет, спасибо. — Одри покачала головой, и Ричард вновь залюбовался ее роскошными волосами.

Пока официант убирал тарелки, Ричард позволил себе погрузиться в собственные мысли. Он вот уже в который раз вспомнил о бессердечии Николь. А что, если бы Одри в самом деле была его женой и носила бы сейчас под сердцем его ребенка? Несмотря на насмешки Николь, Ричард был уверен, что стал бы хорошим отцом. Он научил бы своего сына играть в футбол, а дочь в бадминтон, водил бы их гулять в Гайд-парк, а на ночь читал бы сказки… Вечерами они всей семьей собирались бы у камина и пили чай, а потом вместе с Одри они укладывали бы малыша спать.

— Ваш счет, сэр.

Голос официанта вернул Ричарда к действительности. Ричард взглянул на нежное лицо Одри, словно опасаясь того, что она могла подслушать его мысли.

Надо же, сердито подумал Ричард, размечтался, как последний идиот! И, как ни больно это признавать, никаких детей у меня не будет. Ни жены, ни детей. Никогда.

Одри откинулась на спинку кресла и потянулась. Она чувствовала себя совершенно измотанной — рабочий день казался ей длиннее обычного, от сидения за столом ломило спину. На этом фоне вчерашний вечер в обществе Ричарда Андервуда казался желанным глотком воды в пустыне.

Весь день Одри боролась с желанием наведаться в кабинет Ричарда Андервуда и выразить ему искреннюю признательность за его заботу о ней. Она с трудом удержала себя от этого. Ричард, конечно, очень хороший человек, говорила себе Одри, он оказал мне любезность, согласившись помочь мне, но и только.

И все же Одри не могла заставить себя не возвращаться мысленно ко вчерашнему ужину в компании Ричарда.

На рабочий стол Одри легла чья-то тень. Одри уловила знакомый запах дорогого мужского одеколона. Сквозь полуопущенные ресницы она увидела руки с длинными пальцами, белоснежные манжеты и знакомый уже платиновый «роллекс». Медленно подняв голову, Одри встретила внимательный взгляд серых глаз Ричарда Андервуда и замерла.

— Вы готовы? — серьезно спросил Ричард.

— К чему? — испугалась Одри.

Ричард выразительно повел бровью в сторону настенных часов.

— Уже начало восьмого. Рабочий день закончен, вам пора домой.

— Мой рабочий день не закончен. — Одри сделала ударение на слове «мой».

Она надеялась, что Ричард уйдет, но он не сдвинулся с места. Отложив ручку, Одри вежливо поинтересовалась:

— Вам что-нибудь нужно?

— Заканчивайте поскорее ваши дела, я подожду. — Ричард уселся на стул, стоявший рядом со столом Одри.

— Подождете? Чего? — насторожилась она.

— Подожду, пока вы закончите свои дела, и отвезу вас домой.

Одри строго посмотрела на него.

— Мне кажется, мы уже обсуждали этот вопрос, — холодно сказала она. — Повторяю, мне не нужен опекун. Я способна сама добраться до дома.

Мысль о новой поездке в машине Ричарда испугала Одри. Не потому что в его машине ей было некомфортно — чувство дискомфорта вызывал у нее сам Ричард. Он слишком привлекателен, слишком дружелюбен и слишком заботлив. Все это расслабляло Одри и усыпляло ее бдительность — ей хотелось довериться Ричарду, положиться на него, что было конечно же непозволительной роскошью для будущей матери-одиночки, уже доверившейся один раз мужчине и жестоко поплатившейся за это.

— Никакие возражения не принимаются, — безапелляционно заявил Ричард. — Во-первых, мне по пути, а во-вторых, вам нужно внимательнее относиться к своему здоровью — ведь от этого зависит и здоровье вашего ребенка. Шумное, переполненное метро — это совсем не то, что ему нужно.

— Откуда вам знать, что именно нужно ребенку? — огрызнулась Одри и тут же пожалела об этом: в глазах Ричарда на мгновение промелькнула такая боль, что ей стало стыдно. Она поспешила добавить: — Хотя, разумеется, вы правы, Ричард, мне лучше поехать с вами. Но только с одним условием.