Что с того, что он танцевал с другой женщиной, ведь домой он вернулся с ней, и с ней он провел ночь. Ее, а не ту женщину, он заставил почувствовать себя на вершине блаженства. Он прав, надо наслаждаться теми преимуществами брака, которые им пока доступны. Стоит ли думать сейчас о надвигающемся разводе.

Толкнув дверь в детскую, Кейт, погруженная в свои мысли, вошла в комнату. Наверняка Марк уже проголодался. Он лежал на кроватке, раскинув в стороны ручки и ножки. Девушка наклонилась над ним, любовно поправила челочку темных волос. И только тут она заметила, что что-то не так. Ужас ледяным холодом пронзил ее сердце. Щечки малыша были красными, глазки слезились, дыхание было прерывистым, а от всего тела мальчика веяло жаром.

— О Боже…

Он никогда еще не болел, и Кейт стало страшно. Она осторожно взяла его на руки, и когда Марка стошнило, а тело его пробила мелкая дрожь, то Кейт едва с ума не сошла от ужаса. Она не знала, что предпринять.

— Джон! — закричала она что было сил, трясясь от страха за мальчика. Руки Кейт дрожали, когда она вытирала лицо Марка и снимала испачканную одежду с его пылающего жаром тельца. — Джон, скорее!

Паника паутиной страха стянула ее тело. Она не могла заставить себя собраться, чтобы предпринять что-либо. Кейт прижала малыша к груди и начала молиться.

Прошла, как ей показалось, вечность, прежде чем Джон, улыбаясь в неведении, вошел в комнату.

— Только не говори, что он начал ходить или… — Голос его оборвался, едва он увидел выражение лица жены и больного Марка у нее на руках. Подойдя к ним, Джон потрогал лоб мальчика и озабоченно посмотрел на жену.

— Он весь горит, ты измерила температуру?

Когда Кейт отрицательно покачала головой, он ринулся к комоду и, выдернув верхний ящик, нашел там термометр. Когда показания стали ясны, Кейт не смогла сдержать стона.

— О нет!

— Тридцать девять и два. Дьявол! — Джон швырнул градусник обратно в ящик и с яростью задвинул тот на место. — Одевайтесь, я подгоню машину к порогу, нужно отвезти его к доктору.

Марк тихо захныкал, пугая взрослых. Оба чувствовали себя виноватыми. Они переглянулись и кинулись собираться.

Пять минут спустя они уже сидели в кабине «доджа», несущегося к больнице святого Луиса. Кейт сжимала в руке мокрое полотенце, которым она периодически обтирала горящее тело Марка. На полпути к больнице тело мальчика начало биться в конвульсиях. Машина неслась по шоссе с запредельной скоростью, но когда Кейт начала молиться вслух, Джон выжал педаль газа до предела и мотор натужно загудел. Они были бессильны сделать больше.

Колеса еще вращались, а Кейт уже неслась к входным дверям, крича на ходу, зовя на помощь.

— Пожалуйста, помогите, моему мальчику плохо! — кричала она, обливаясь слезами. — Помогите, прошу вас!

К ним подбежали две медсестры в белых халатах. Одна из них взяла малыша на руки и понесла его в комнату для осмотра. Кейт не могла бросить Марка, выпустить его из поля зрения, поэтому она кинулась следом за медиками, волосы золотистым шлейфом развевались за ней. Она не задумывалась, как выглядит в эти минуты, ведь она не успела даже умыться, но ей было плевать, что значит ее внешность, когда речь идет о жизни мальчика.

Пока одна медсестра производила осмотр, измеряя температуру, беря кровь на анализ и производя прочие необходимые врачебные манипуляции, вторая задавала Кейт бесчисленное количество вопросов, на которые девушка отвечала, не сводя глаз с Марка, которому, как ей казалось, становилось все хуже и хуже.

В этот момент вошел Джон, Подошел к жене и встал позади, обняв ее за плечи. Она откинулась на его грудь, благодарная ему за поддержку.

— Где доктор? — спросил Джон строго.

— Он уже выехал, — ответила медсестра, которая осматривала малыша. Рыжие волосы выбились из-под белого медицинского чепчика. На груди девушки висела обязательная табличка с именем и должностью. — Он был на заседании гольф-клуба.

— А какого черта он делает на заседании гольф-клуба, когда здесь лежит больной ребенок, миссис Линда Вашборн? — Джон был вне себя от ярости.

Кейт сжала руку мужа, обнимающую ее за талию, и он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Сегодня воскресенье, мистер Рассел. — Миссис Вашборн, казалось, не обратила внимания на тон Джона, скорее всего, она привыкла к подобному. — Не волнуйтесь, он скоро будет.

В это мгновенье, словно по волшебству, отворилась дверь, и в комнату торопливо вошел доктор.

— Что у нас здесь, Линда? — с ходу включился он в процесс.

— Высокая температура, жар, конвульсии, лихорадка, непроизвольная рвота, — перечислила сестра Вашборн симптомы.

— Приготовьте все для взятия пункции из позвоночника, — сказал доктор после беглого осмотра, — позвоните в отделение педиатрии, пусть приготовят палату, позвоните в лабораторию компьютерной томографии, нужно обследовать верхние дыхательные пути.

Сестра убежала выполнять распоряжения доктора, в то время как сам доктор со второй медсестрой занялись Марком.

— Мистер и миссис Рассел, — сказал он им, — мне кажется, я знаю, что произошло с вашим сыном, хотя, чтобы проверить это и убедиться наверняка, нам необходимо взять пункцию из позвоночника мальчика. Если вы подпишите все бумаги, то мы приступим к этому незамедлительно, затем придется поместить его в палату в педиатрическом отделении.

— Он останется в больнице? — с ужасом в голосе спросила Кейт.

— Непременно, — сказал доктор, затем добавил, заметив панику в глазах девушки: — но вы, естественно, можете остаться с ним.

— А что с ним, доктор? — спросил Джон.

— Я полагаю, это менингит.

— Как? Боже! Что же делать? — Кейт едва не упала в обморок, но Джон поддержал ее твердой рукой. — Пожалуйста, не дайте ему умереть, доктор. Боже, если он умрет, то я в этом буду виновата.

— Успокойся, Кейт, — произнес Джон, прижимая к себе жену. — Никто в этом не виноват.

— Ваш муж прав, миссис Рассел, — сказал доктор, в то время как его умелые руки изучали Марка. — Дело в том, что менингит — это инфекция, причиной которой может стать простуда или воспаление уха. Иногда болезнь может передаться от другого инфицированного ребенка. Вы никак не могли знать об этом и, следовательно, никак не могли предотвратить. Поэтому не стоит убиваться и винить себя. Надейтесь на лучшее, а мы сделаем все возможное, чтобы спасти жизнь мальчика.

— Еще вчера вечером с ним было все в порядке, — сказал Джон с отчаянием в голосе.

— Чаще всего менингит именно так и протекает. Но Марк в надежных руках, уверяю вас. И хорошо, что вы обратились в больницу на ранней стадии. Я думаю, все обойдется.

Но Кейт не успокоили слова доктора, ведь она-то знала, что если бы она не промедлила с визитом в детскую, то болезнь обнаружилась бы на несколько часов раньше. Чувство вины точно отравленный стилет вонзилось в ее сердце, оставив кровоточащую рану.

За три дня и три бессонные ночи, что минули с тех пор, как они привезли мальчика в больницу, ни Джон, ни Кейт не покинули малыша. Каждый раз, как медсестра предлагала кому-нибудь из них отправиться домой, заверяя, что нет никакой необходимости находиться в больнице, они с негодованием отвергали предложение. Разве можно спать дома, в теплой уютной постели, когда малыш лежит здесь и мучается от недуга? Ведь Марк может умереть, хотя доктор и заверяет в обратном. Кейт сидела рядом с кроватью больного ребенка, наблюдая, как лекарство медленно исчезает из перевернутой бутыли, стекая по капельнице. Она почти не отходила от Марка, обвиняя себя в его состоянии. Но Джон знал, что виновата не она, а он. Кейт хотела проверить малыша еще ночью, но он эгоистично не дал ей уйти. Слова, которые он сказал ей тогда, не шли у него из головы: «если кто здесь и страдает, так это я». Если эта ошибка станет роковой, то он никогда не простит себе этого.

Джон провел рукой по щетинистой щеке.

— Кейт.

Ее красные усталые глаза поднялись и с горечью посмотрели на мужа. Джону было больно смотреть на жену. Он хотел подойти к ней, утешить ее, прижать к себе, поддержать хоть как-то. Но не смел сделать этого. Ведь из-за его любви к ней все и случилось.