— Я знаю, — опустила я голову.

— Повесить на меня ребенка другого мужчины, и даже не твоего!

Я кивнула.

— Бинг… Господи Иисусе, — задохнулся Стив, — а я так гордился им… так любил его… с самого рождения.

— Не вижу причин, по которым ты должен изменить свое отношение к нему. Только потому, что ты не его биологический отец… — пожала я плечами. — Ты же его почти одиннадцать лет любил. Он ведь ничего тебе не сделал. Неужели человек заботится о ребенке только потому, что зачал его?

— Не будь чертовой дурой! — заорал Стив. — Нашла время читать мне свои идиотские философские морали по поводу человеческих взаимоотношений!

— Но, Стив… не хочешь ведь ты сказать, что теперь, когда ты узнал, что Бинг не твой и даже не мой, он стал абсолютно безразличен тебе. Не спорю, разница есть. Это такой для тебя шок и разочарование, и ты можешь немного отдалиться от него, потому что он не плоть от плоти твоей. Но не можешь же ты и вправду перестать любить его. Это же чудовищно!

Стив дико сверкнул в мою сторону глазами, и в них больше не было ни любви, ни обожания, только неприкрытая ненависть и вселенская боль. Мне этого не перенести!

— Ты ненавидишь меня и не доверяешь мне больше, этого и следовало ожидать. Но этого же совсем другое дело. Это имеет отношение ко мне. Ты не можешь отвернуться от Бинга.

— Да ты и вправду из ума выжила, — немного успокоился Стив. — Точно. Мне кажется, ты даже не понимаешь, что натворила. Что теперь люди скажут?

— Им незачем знать.

Он хотел было возразить, открыл рот, но тут же захлопнул его и упал в кресло.

— Господь Вседержитель! У меня все в голове перемешалось.

Я не посмела взять его за руку, но наклонилась вперед, поближе к нему.

— Стив, милый, мне и вправду очень жаль. Ужасно жаль. Но подумай сам, если бы не этот кошмарный случай с Бингом, ты бы никогда ничего не узнал. И все бы было прекрасно. Мы же так здорово жили все эти годы.

— Ты лгала, ты обманывала! — снова сверкнул он глазами. — Да, надо признать, у тебя это здорово получалось, как у прирожденной преступницы.

— Стив, я не собиралась совершать преступление.

— Много кто не собирается совершать преступление, а потом совершает и попадает на виселицу.

— Тогда повесь меня. — Я словно провалилась в море отчаяния, из которого еще долго не могла выплыть.

— Ты не имела никакого права… — начал он.

— Ты уже говорил это, — прервала я его. — Я прекрасно знаю, что не имела никакого права. Может, я и преступница, и чертова лживая стерва, но я хочу, чтобы ты понял две вещи. У меня были добрые намерения. Ты так мечтал о сыне, и мне хотелось сделать тебя счастливым. Я тоже хотела ребенка. И когда мне подвернулась Анна, мне не удалось устоять перед искушением.

— Ни одна женщина в здравом уме и твердой памяти не поддастся искушению претворить в жизнь такой отвратительный план.

— Какой же он отвратительный? Десять лет ты был счастлив с Бингом. И я тоже.

— Австриец. Он даже не англичанин!

— Не глупи, — нервно захихикала я. — Если ты любишь кого-то, какая разница, какой он национальности? К тому же у него бабушка — англичанка, а австрийцы — люди милые и приветливые. В основном.

— Как Гитлер!

— В самом деле, Стив, это же глупо!

— Ты не имела никакого права, это непростительно, и я никогда не прощу тебя, никогда, даже после смерти.

«Конец, — подумала я. — Стив больше не любит меня, вот и все. Конец нашему браку». Все эти долгие годы я даже не знала, что надо мной уже занесен меч, и вот теперь он упал на мою грешную голову. Но сейчас не время просить мужа за себя. Есть кое-что поважнее.

— Можешь ты хоть на мгновение перестать орать на меня и вспомнить о том, что бедный ребенок при смерти? — сказала я.

— А я и не забывал о нем. Это ты разрушила его жизнь, и мою тоже.

— Нет, Стив, твою, может, я и разрушила, хотя я просто дала тебе то, о чем ты так мечтал. Но ты непременно разрушишь его жизнь, если не прекратишь себя так вести.

— А чего ты от меня ждала? Что я подниму удивленно брови и посмеюсь? «Как забавно! Бинг не мой сын, он чертов маленький австриец!»

— О, Стив, умоляю, прекрати! — Я почувствовала себя старой, изможденной и усталой.

— Да, одно совершенно точно — никакой он не Росс. И он даже не твой. Если бы ты призналась, что он незаконнорожденный, мне и то гораздо легче было бы.

— Ясно! Тебе бы было гораздо легче, если бы я переспала с другим мужчиной!

— Заткнись, ты, сучка!

Я до боли закусила губу. Все было настолько ужасно, что я была не в состоянии решить, как вести себя дальше. Все мои мысли крутились вокруг Бинга. Я постаралась собрать остатки любви и достучаться до мужа.

— Если дело дошло до упреков, я тоже могу высказать парочку. Да ты просто слабак, если собираешься отвернуться от маленького мальчика, которого все время считал своим ребенком, именно сейчас, когда ты ему так нужен. Да, я плохая и злобная, заставила тебя считать его своим сыном, но это не имело никакого значения, пока не потребовался этот близнец… да ты бы никогда ничего не узнал! Неужели ты и впрямь собираешься сидеть здесь и убеждать меня в том, что теперь тебе нет до него никакого дела, потому что он сын Анны и Руди, а не наш?

Стив заколебался. Прикурил очередную сигарету и бросил спичку на пол.

— Само собой, я очень сожалею по поводу этой аварии.

— И это все?

На лице Стива отразилась внутренняя борьба. «Бедняга, — подумалось мне, — я действительно потрясла его до глубины души». Мне так хотелось обнять его, прижать к себе, показать свое глубочайшее раскаяние, но я тупо сидела, все время размышляя только о Бинге.

— Забавно… — произнесла я наконец, — мне всегда было все равно, наш Бинг или не наш. Я видела, как он появился на свет, ухаживала за ним с самых первых минут. И мне всегда казалось, что он мой и твой. Мы оба это чувствовали, разве не так? Меньше знаешь — лучше спишь, так, что ли? Твои чувства к Бингу не могли вот так резко исчезнуть.

— Хватит мне лекции читать! — взорвался Стив.

— Ладно, скажи только, безразличен ли тебе Бинг или нет?

— Нет, конечно, не безразличен, глупая дура, но все равно я стал относиться к нему иначе. Ведь он не мой сын.

— Тогда это ты преступник. Ты хочешь заставить его страдать за то, что сделала я.

— Как это я заставлю его страдать?

— Ты сказал доктору Блэку, что дашь кожу для временной пересадки.

Стив вытянул губы, разинул рот и судорожно вдохнул. Мне стало очень жаль его. Он никак не мог принять услышанное и смириться с этим. Был просто не в состоянии рассмотреть этот вопрос со всех сторон, видел только ту его часть, которая коснулась его лично. Переварить это он не мог.

— И что ты скажешь? Что не дашь свою кожу маленькому австрийцу? — саркастически хмыкнула я.

Стив побагровел.

— Ненавижу твою выдержку! — зарычал он на меня. — Всегда буду ненавидеть тебя, но не мальчика. Нет. Я просто не могу ненавидеть его. Я обязательно дам ему свою кожу, если это продлит ему жизнь.

— Стив, я так и знала! — внезапно воспрянула я духом. — Не надо думать обо мне, думай только о нем. Он ведь может умереть, Стив. Если ты дашь свою кожу для пересадки, клянусь, я найду маленького Руди!

— Это еще кто такой?

— Близнец Бинга, — покраснела я. — Анна назвала его Руди. В честь мужа.

— Анна! Эта девица! Она мне никогда не нравилась, — прошептал он.

— Она не такая уж и плохая, просто сильно избалованная. А после рождения близнецов она сильно переменилась… стала более человечной, что ли. Мы должны сказать ей спасибо за Бинга. Господь свидетель, сколько счастья он нам принес.

Стив покачал головой, внимательно оглядев меня с ног до головы, словно чужого человека:

— Ты говоришь так, будто не сделала ничего плохого.

— Только не надо начинать все сначала, — взмолилась я.

— Может, у нас бы свой малыш когда-нибудь появился.

В тот момент я могла, конечно, сказать ему и про свинку, и про то, что говорили мне доктора, но я почувствовала: если он поймет, что вина за нашу бездетность лежит только на нем, это окончательно раздавит его. Я просто не могла с ним так поступить. И промолчала. Мне показалось, что первый шок миновал и муж стал мыслить более здраво. Может, он даже пытается понять, почему я решилась на такое.