— Товарищ лейтенант! Ты куда ушел? Одним нам там страшна, сап-сем страшна, — забубнил верзила Мурзаилов.

— Да тут я, тут, сказал же — держаться!

— Мы испугались, — промычал Хафизов.

— Назад! Огонь! Всем огонь! Не отступать! Раздался топот сапог, шум камней, крики:

— Свой, не стреляйте. Подбежал Сергей с саперами.

— Вы куда все делись?

— А ты какого хрена примчался? — удивился я.

— Ну, а как вы объявились, думаю: все, спасены. Да и «бородатые» чуть отползли. Кричим, переговариваемся, душа поет, а как тебя не слышно стало и огневая поддержка стихла, «духи» вдруг как попрут. Им же трупы и раненых вытащить надо. Я в одного верзилу весь магазин выпустил, а он орет, идет и не падает! Стреляю, а он, скотина, не валится! Патроны кончились — вот мы и дали деру.

— Много мы их перебили?

— Ник! Да черт знает! Там целая лавина пошла. Будем держаться, пока сможем. Если собьют — крышка нам всем.

Снизу закричал ротный:

— Мужики, сейчас вертушки подойдут, поддержат! Не отползать, держаться.

— Товарищ замполит! Патроны кончились, я все зарядил в магазины, — пробубнил Колесо, дергая меня за рукав.

— Колесников! Надо говорить «товарищ лейтенант»! Пентюх! Чему тебя учили!

— А меня в Союзе учили подметать, землю копать, да строить дома. Я стрелял всего один раз в учебке и уставы не изучал.

— Колесо, ползи за патронами к ротному. Хватит болтать!

«Духи» продолжали поливать нас свинцовым дождем. Патронов не жалели. Что-то кричали в мегафон, что-то обещали. Автомат начал заедать от толстого слоя нагара, и при смене пустых магазинов на заряженные приходилось затворную раму досылать ногой. После этого он все равно стрелял! Да, это тебе не амереканская М-16! Та уже давно бы зачахла.

Вдруг появился «крокодил». Летевший вертолетчик явно не понимал, где кто находится. Рота дружно зажгла дымы. «Ми-24» сразу радостно принялся утюжить господствующие над нами высоты.

Дружное «ура» пронеслось над нашими позициями.

— Ура! — заорал и я. Слезы радости и счастья брызнули из моих глаз. Спасены!

Погонов и Гудков вытащили к валунам «Утес» и АГС и молотили по противоположной вершине. Наша радость была недолгой. По вертолету стрелял ДШК, и вертолет, плюнув «нурсами», еще разок развернулся и ушел.

Я бросился на четвереньках к ротному.

— Ваня! Куда он улетает? Что случилось?

— Они сказали, что топливо кончается.

— Другие прилетят?

— Вряд ли. Нам только все орут: держись, Иван! От комбата до комдива. Комдив только что сыночком называл. Призывал держаться. Помощь идет…

— Какая?!

— Третья рота и разведвзвод. Но им идти часа два-три.

— Что ж, вытащат нас, как мы вчера ту роту восемьдесят первого полка.

— Не паникуй! Ползи наверх. Держаться! Побежим — ляжем все вдоль склона. Давай назад к бойцам. Держаться! Помни, что яйца отрежут обязательно. Ха-ха-ха! Любят они, гады, замполитам яйца отрезать.

Да! Могильный юмор ротного спокойствия не прибавил. Зацепив несколько пачек патронов, я выполз на край плато. Серега стрелял и матерился. Бойцы вели огонь одиночными и изредка очень короткими очередями. Теперь мы вели огонь, уже толком не видя противника. Смеркалось. Дождь усиливался, холодало. Поток воды постепенно превратился в мокрый мелкий снежок.

Кавун выполз к нам на пятачок.

— Мужики, — он обнял нас с Острогиным за плечи, — артиллерия стрелять не может. Рота лежит вплотную с «духами». Патроны кончаются, АГС уже все расстрелял, «Утес» тоже, «мух» больше нет. Минут через двадцать стрелять будет просто нечем. Снег сейчас нас прикрывает, и «духи» толком ничего не видят. Я принес мешочек патронов, заряжайте магазины — пойдете в атаку. Как вчера. Надо сбить их с плато. Вернуть СПС, тот, где ты, Сергей, сидел. Сбросить их, мерзавцев, вниз. Тогда артиллерия сможет бить вокруг плато.

— Как в атаку? — удивился взводный. — С кем идти в атаку? Три узбека, я, замполит и Колесо?

— А Мурзаилов? Это же ПК! Пулемет! Смотри, какой гигант-боец.

— Да у него половина ленты осталось! — возразил Серега. — Тоже мне огневая поддержка.

— Саперы и Васька с вами пойдут! Я, Степа, Ларик и арткорректировщик прикроем с фланга. Придавим высотку слева.

— Взять только СПС? Берлин брать не надо? — переспросил я. — Опять я иду в атаку, каждый день в атаку, сколько можно?

— Крайняя атака. Взять СПС и все. Шутник!

— Закрепиться в нем. Дальше никуда не надо. По магазину каждый выпускает и вперед! Потом гранаты бросайте. Еще раз говорю: пошуметь как вчера!

— Да граната всего одна осталась Ф-1, — засмеялся я. — Больше ни у кого нет.

— На, возьми еще две, мои РГД. Больше ничего. С богом! Мы собрали бойцов. Серега схватил меня за плечо.

— Ну что, Ника? Рискнем! Делать-то нечего больше, деваться некуда.

— Бойцы! Даем залп и вперед! Захватываем СПС, — скомандовал я. — Конечно, ураганного огня не получится, но по магазину расстрелять. И с криком «ура» атакуем на четвереньках, перебежками вперед, стреляем короткими очередями. Тем, что останется от запасов патронов, добиваем раненых «духов».

— У кого есть штык-ножи или лопатки, взять с собой. Может, рукопашная будет, — продолжал Острогин.

— Ну дела!.. — только и вымолвил Колесников.

— Не ссы, Колесо, все будет в ажуре, — засмеялся недобро Васька. Мы растянулись в линию, проползли метров пять. «Духи» вели ленивый огонь. Экономили патроны.

— Вперед! В атаку! — заорал я что было сил. — Ура! Суки, гады, сволочи! А-а-а. Ура!

Сидя, лежа, с колена стреляли вокруг меня солдаты. Сайд встал в полный рост и выпустил длинную очередь из пулемета. Что-то выкрикивая по-таджикски, пошел вперед, не переставая стрелять. Мы с Сергеем швырнули по гранате и, подгоняя солдат, бросились к укреплению.

— Быстрее! Ура-ура-а-а!!! Быстрее!

— Ура-а-а… — понеслось из восьми или девяти глоток.

В несколько прыжков одолели ровный участок, не переставая стрелять.

Сейчас, сейчас, сейчас будет схватка. Рукопашная! Ужас какой — зарубить или заколоть человека. Морально я к этому был не готов часа три назад, но в этот момент заколол бы и зарубил любого. Если не зарежут или не застрелят меня самого. Вот сейчас очереди в упор, в грудь, в живот, в голову — и мы все ляжем тут. Но что это? Камни не отвечают огнем, СПС молчит. Слышен шум осыпающихся камней, вниз, в ущелье. Они бегут!

— Гранату! Гранату вниз! — заорал Серега. — Скорей бросай «эфку», Ник!

Я метнул Ф-1 вниз. «Бах-бах-ах-ах-х-х», — эхом ответил гулкий взрыв.

Вся группа залегла на краю плато и принялась короткими очередями стрелять во все стороны. Взводный пустил осветительную ракету: по ущелью удалялись чьи-то силуэты. Отступили. Ушли!

— Серега! Будем жить! Мы спасены! — я обнял его.

— Задушишь! Ник! Ура! Удрали! Колесо, ротному передай — «духи» ушли. Бегом, родной ты мой!

Мы заняли оборону. Оборону — это громко сказано. Опросив солдат, выяснили, что патронов у всех штук по пять-шесть. У меня было — пять, у Сереги — три, у Васьки — семь, у саперов — ни одного. Для ПК три патрона в ленте. Гранат нет, «подствольники» уже давно без гранат. Знай «духи», при каких обстоятельствах они отступали, наверняка вернулись бы и взяли бы нас голыми руками минут через десять. Все стояли и на краю обрыва радовались жизни.

Ротный подбежал, весь занесенный снегом. Пурга усиливалась, капитан был похож на Деда Мороза.

— Мужики! Орлы! Герои! Занять здесь оборону саперам и первому взводу. Мурзаилов иди к ГВП, вы будете там, где главарь убитый лежит.

— А где мы будем? — спросил я. — Где КП роты разместится?

— КП в центре. Второй взвод выдвинем вверх, откуда мегафон орал. Третий в центре с нами.

Через полчаса вся рота собралась на плато и расползлась по задачам. Снег валил сплошной стеной. Не было видно ничего в пяти метрах. Этот снег стал нашим спасением. Чудом и везением. Душманы не подозревали, как были близки к победе. Хотя кто знает, может, и у них боеприпасы кончались, да и раненых нужно уносить. Бродя по вершине, я с трудом нашел промокший бушлат. Становилось все холоднее и холоднее.