– «Кто из наших побежден (убит?)»

– «Двое».

Волчонок не назвал цифру, а передал «образы», в которых основным был запах, а не внешний, так сказать, вид. Тем не менее Семен смог опознать погибших – молодой волк, работавший во второй паре слева, и лохматый пес-полукровка – правый в последней паре.

– «Мне жаль их. Что с остальными местными (изгнаны или убиты)?»

– «Ждут тебя (твоего решения)».

– «Пусть остаются, – решил судьбу туземцев Семен. Новая мысль пришла ему в голову, и он решил рискнуть: – Кто-то из них (из местных) может заменить в упряжке погибших?»

– «Заставим (это не вопрос)».

– «Хорошо (я доволен). Поделись добычей с самками и детенышами нашей стаи».

– «Готов».

– А вот этого не надо! – сказал Семен вслух и принялся «ментально» объяснять собеседнику, что имеет в виду вовсе не отрыгивание пищи, как обычно делают волки, когда кормят молодняк.

Пришлось изрядно помучиться, но, в конце концов, удалось организовать и поездку за остатками лосиной туши, и знакомство с новыми членами «стаи». Лось, вообще-то, оказался не мелким, но едоков вокруг было предостаточно, так что людям (неандертальцам) достались лишь огрызки и костный мозг. Как ни крути, а получалось, что нужно организовывать нормальную добычу мяса. Зимняя охота для волков трудна – им бы самим прокормиться.

Пришлось Семену строить возле солонца схрон – некое подобие шалаша, в котором можно сидеть и ждать, когда какая-нибудь зверюга подойдет на расстояние выстрела. Все бы ничего, но сидеть нужно долго и, по возможности, неподвижно. Это зимой-то! Любой неандерталец может замереть в засаде на сутки (и не одни!), но вот стрелять…

В общем, первый раз мерзнуть на солонце Семену пришлось самому. Он собрал всю теплую одежду, притащил с собой спальный мешок, чтобы сидеть на нем, расположился поудобней и погрузился в размышления:

«…Со временем, конечно, обстановка прояснится: станут известны места обитания животных, их основные пути перемещений, а сейчас… Сейчас нужно людей кормить самому или… Или дать им стрелковое оружие. Передать ТАКОЕ оружие в руки исконных врагов кроманьонских племен?! Технически это трудно, но, кажется, выполнимо. А ведь я – ло-урин. Без притворства, без лицедейства и прочего, я действительно чувствую себя членом кроманьонского племени лоуринов! И большего вреда или ущерба, чем хьюгги, кажется, никто мне за всю жизнь не нанес. Ну, если только Ельцин…

По всем законам природы, по всем правилам жизни неандертальцы, как вид людей, должны исчезнуть с лица земли. Для них просто не осталось на ней места. И это, по сути, даже не вина пришельцев-инопланетян. Они лишь ускорили процесс, который без их вмешательства продолжался бы тысячи лет. Что же я делаю: пытаюсь продлить агонию биологического вида или беру на себя роль Творца Вседержителя?

– Не-ет, – усмехнулся Семен собственным мыслям, – мои инопланетные "друзья" твердили, что их главный принцип – дать людям дополнительные возможности, увеличить, так сказать, их свободу выбора. Что же мешает мне действовать так же? Ведь эти неандертальцы – люди, и, значит, имеют право на выбор. И потом: арбалет – это не кремневый наконечник и не каменное рубило, которое можно воспроизвести в бесконечном количестве копий».

Семен просидел в шалаше часов 5-6 и уже начал подумывать, что это сооружение отпугивает животных. Или, может быть, слишком силен человеческий запах, и нужно все вокруг засыпать оленьим пометом? Антилопы (олени?) пришли уже под вечер – аж пять штук. Прежде чем они поняли, в чем тут дело, Семен успел выстрелить трижды, правда, в последний раз промахнулся. Обеих убитых косуль он стащил со склона подальше от звериной тропы, напился крови и съел печень. Потом он не меньше часа рылся в снегу, пытаясь найти третий болт, и при этом мучительно икал от переедания.

На другой день строительные работы на стоянке были прекращены. Заготовленные бревна и слеги Семен приказал втыкать вертикально в снег и крепить камнями так, чтобы получилось некое подобие стенки без щелей и просветов. Когда мишень была готова, мужской части населения велено было собраться на огневом рубеже. Десять мужчин и два подростка с ужасом смотрели на магический предмет в руках земного воплощения (или чего там?) великого Аммы.

– Сейчас каждый из вас прикоснется, подержит в руках вот эту штуку. Скрывать не стану: у предков ваших такой не было и быть не могло. Вы первые темаги, которые войдут с ней в контакт. Для ваших потомков в ней уже не будет опасности. Дело, конечно, добровольное – все, кто слишком сильно боится, могут уходить. Насовсем, разумеется.

Быть изгнанными никто не захотел – арбалет и болт пошли по рукам. «Это как лишение невинности, – усмехнулся про себя Семен. – Волнительно первый раз, а потом уже легче и даже интересно».

Затем началось самое смешное: освоение манипуляций, которые нужно проделать, чтобы натянуть тетиву. Хью был в этом деле не помощник, поскольку обращаться с арбалетом тоже не умел. В качестве «жертвы» Семен избрал Седого, который казался наиболее разумным среди этой публики.

Раз за разом неандерталец повторял движения Семена, двигая зарядный рычаг. И раз за разом или не дотягивал тетиву до зацепа, или перетягивал, грозя выломать ось вместе с шестеренкой. У остальных результаты были еще хуже: магические манипуляции своего повелителя они добросовестно воспроизводили, а результата не получали. При этом они решительно не могли понять причин Семенова гнева. «Ну да, конечно – иное мышление. Это нам кажется естественным, что любой объект, будь то камень или палка, на одинаковое воздействие одинаково и реагирует. А они субъект и объект не разделяют: вот у Пети камень раскололся удачно, а у Вани – нет, но не потому, что последний по нему неправильно ударил, а потому, что он – не Петя. Объяснить им взаимодействие рычага и двух шестеренок ни за что не удастся. Попробовать по-другому?»

– Вот смотри, – забрал Семен арбалет у Седого. – Эта штука – тетива – должна натянуться так, чтобы зацепиться вот за этот выступ. Это – цель, это – конечная задача, а вовсе не ворочанье рычагом. Понял? Нужно согнуть лук и натянуть тетиву – это главное. Все остальное – не обязательно. СОГНУТЬ И НАТЯНУТЬ, понял? Выполняй!

Семен рассчитывал, что, за неимением других вариантов, неандертальцу придется действовать более осмысленно: не может же он не понять, что именно движения рычага натягивают тетиву?!

Оказалось, что может. Седой облегченно вздохнул и улыбнулся, словно школьник, которого избавили от выполнения трудного домашнего задания. А потом…

Потом он упер приклад себе в живот, обхватил руками рога стального лука, без видимого усилия согнул их, а большими пальцами пихнул толстую тетиву на зацеп – все! «Однако, – почесал затылок Семен. – Мне, наверное, никогда не свыкнуться с их физическими данными. А ведь этот мужик не самый здоровый в нашей компании! Для них же самострелы можно делать вообще без всякой механики – как мой первый! И крюк с обвязкой не понадобится! Остается выяснить, смогут они понять механику выстрела или нет?»

Как вскоре оказалось – не смогут. «Они веками и тысячелетиями жили "контактной" охотой с использованием природных ловушек. Это значит, что в определенном месте в нужное время следует проделать ряд магических операций. Если все будет сделано правильно, то предки дадут пищу – олени пойдут по нужной тропе и попадают с обрыва, а мамонт благополучно завязнет в болоте. Никакой памяти об использовании в охотничьей магии странной штуки, которая далеко бросает маленькие копья, у них, конечно, нет. Они знакомы с кроманьонскими луками и знают, насколько убийственно для них это колдовство, но оно – чужое. Его нужно избегать всеми силами, но пробовать колдовать самому?! Мы же тема-ги, а не нируты…»

Пришлось Семену объяснять, что «магию самострела» он получил именно от неандертальских предков – еще когда кантовался в пещере с Мгатилушем. Предки разрешили использовать ее для получения их подарков, то есть для добывания пищи. Возможность личного контакта Семена с предками никто вроде бы сомнению не подвергал, так что данная ложь прошла почти «на ура». Проблемы, однако, на этом не кончились.