И все понял. Почти.

Головастик был точен, когда лепил из глины прежний и нынешний облики Семена. Только не указал, какой из них нынешний. А Семен, конечно, не спросил. Теперь из зеркала смотрел парень лет двадцати пяти. Семен его знал – он сам был таким когда-то. И, получается, опять стал.

Мысли-догадки побежали одна за другой – неразрывной цепочкой: «Неандертальская колдунья забрала себе мой возраст. Взяла сколько смогла и умерла от старости.

Так не бывает.

А я начал постепенно меняться в обратную сторону, и те, кто видел меня постоянно, ничего не заметили. Зато в поселке, где давно не был, признали не сразу.

Так не бывает.

Но все сходится: в молодости борода росла только на подбородке, а на щеках ее не было, исчезли морщины и шрамы.

Так не бывает.

Нужен тест – последний».

Семен отложил зеркало, встал, вытащил из чехла нож, намотал на палец толстую прядь волос над ухом и безжалостно ее отрезал. Посмотрел, бросил на пол и рассмеялся:

«Темный шатен, седины нет. Приплыли…»