Ищу тебя среди чужих пространств и веков.

Ух, как здорово подходили слова. В самую точку били. Впрочем, оно и немудрено, если вспомнить события, происходившие в фильме. А потом перешел на: «Счастье вдруг, в тишине…», затем… Словом, много чего перепел – день оказался каким-то на удивление длинным.

Так я топал и топал, пока не стемнело, а в животе не стало бурчать от голода. Пора было устраиваться на ночлег, но углубляться в мрачный лес почему-то не хотелось, а признаков жилья впереди не наблюдалось, и я по-прежнему продолжал месить грязь старыми офицерскими берцами – подарок Валерки, так же как и прочий камуфляж, включая бушлат с подстежкой.

Наконец стемнело окончательно, и я понял, что выбора у меня не остается. Дитеко в лес заходить не стал, расположившись метрах в ста от опушки. Все-таки я – городской житель и запросто могу заплутать. Несколько беспокоило то, что если мне хорошо виден просвет, то и те, кто поедет в ночное время, тоже заметят огонек моего костра. Однако, рассудив, что в столь поздний час в этом столетии вряд ли кто будет шляться по проселочной дороге, на которой и днем-то ни души, да и вообще – бог не выдаст, а свинья не съест, – я плюнул на все предосторожности и решительно направился собирать дровишки для костра. С грехом пополам только на шестой спичке запалив огонек – и как тут народ управляется с обычным кремнем и трутом?! – я откинулся на оставшейся куче хвороста, предвкушая долгожданное тепло и собираясь отдохнуть. За припасами в вещмешок лезть не стал – так устал, что даже не хотелось шевелиться.

«Ага, размечтался! – возмущенно завопила судьба.- Ты ж сюда за приключениями приехал. Вот тебе порция номер один – забери и распишись!» И мой отдых прервался на самом увлекательном месте. Едва костерок разгорелся, как откуда ни возьмись появился народ. Взгляд – суровый, рожи небриты, да, похоже, и не мыты, из одежды на каждом исключительно живописное тряпье, словно они только что обчистили гардероб какого-нибудь драм- театра сразу после окончания репетиции горьковской пьесы «На дне». Хотя нет, с театром я погорячился. Помимо того что оно было шикарно изодрано, оно еще и воняло. Специфика аромата, конечно, не та, что у новокузнецких бомжей, но воздуха тоже не озонировала.

Кажется, и я им не понравился, причем по той же причине, что и они мне – одежда чистая (относительно), обувь крепкая и вообще – явный чужак.

Но как бы то ни было, учитывая полное отсутствие оружия (вот когда я всерьез пожалел об исчезновении ТТ) и численное преимущество – я не Шварценеггер и в одиночку против пяти человек не сдюжу, тем более что у каждого за широким поясом по ножу или сабле,- решил срочно налаживать консенсус.

– Мир вам, люди добрые. Вот как славно, что вы ко мне на огонек пожаловали! – возопил я, поднимаясь со своего хвороста.

На лице улыбка, руки для объятий распахнуты – ни дать ни взять и впрямь друзей повстречал. На самом-то деле я бы этих друзей и на порог не пустил, но деваться некуда. Даже вставать пришлось аккуратно и по возможности не делая резких движений – ни к чему пугать народец, а то, не ровен час…

Нет, я вовсе не собирался перед ними лебезить и унижаться. Еще чего! Не дождутся! Все должно быть в рамках обычной вежливости к случайно встретившимся мне людям и не более того. Опять же и мне полезно – учеба. Первый урок по психологии средневекового человека. Татей тоже надо попытаться понять.

«Скажи заветные слова джунглей, которым я учил тебя сегодня»,- потребовал Балу. «Мы с вами одной крови, вы и я»,- ответил Маугли.

А я сумею правильно произнести заветные слова? Произнести так, чтобы поняли? Вот и попробуем. Ну а если не выйдет, тогда и будем посмотреть. Конечно, лучше бы разойтись с миром – не в мою пользу расклад, ох не в мою, но, если что, слабину давать не стану. Достанется, конечно, но и вам не поздоровится. Всем. Так что погодили бы вы, ребятки, извлекать свои тесаки – давайте-ка мы ими лучше хлеб порежем, а в конце задушевную песню споем. Дружно. Вместе. Можно обнявшись. Но я не настаиваю. Выбор за вами. Только не ошибитесь. Чревато, знаете ли…

– А ты, случаем, не из опричников будешь, странник? – настороженно поинтересовался самый молодой из них.

Ну тут ответ Ясен и понятен. Даже если бы и из них, то сознаваться в этом – смерти подобно.

– Чур меня от бесова племени! – с чистой душой выпалил я и для вящей убедительности на всякий случай даже перекрестился, успев хоть и в самый последний момент, но убрать большой палец.

Конечно, здешним бармалеям наплевать, но вдруг кто-то из них на мою беду слишком щепетильно относится к православным обрядам и подметит, что я перекрестился неправильно. И еще хорошо, если он не заподозрит во мне поганого латинянина, которых, как известно, грабить вообще не грех, а вроде бы как даже дело чести, мужества и доблести. Нет уж, не будем будить лихо, пока оно тихо.

Взгляды у народа мгновенно подобрели. Или мне это показалось? Да нет, по меньшей мере двое – тот, кто спрашивал, и стоящий рядом с ним парень постарше, с серьгой в ухе – явно успокоились.

– Не иначе как глядючи на мою одежду так подумали,- с улыбкой добавил я, решив расставить все точки над «i».- Сам я, правда, давненько их не видал, но непременно услыхал бы, что царь велел им поменять свое платье. А раз нет, стало быть, они так и ходят в прежних одежах.

Ага, подействовало. Совсем народ расслабился. А вот мне радоваться еще рано.

Первым, все так же время от времени кидая суровые косые взгляды по сторонам, ко мне шагнул самый бородатый. Он и в плечах был пошире всех прочих, да и ростом повыше – точно мне по подбородок.

«Ну явный главарь, не иначе,- мелькнула мысль.- Значит, будем начинать налаживание контактов именно с тебя, бармалей бармалеич».

– Беда в том, что я за долгий путь изголодался, а к трапезе приступить не могу,- пожаловался я ему, одновременно поясняя причину своей радости.

– Что ж так? Али сума пуста? – И бородач по-хозяйски потянулся к моему вещмешку.

Вообще-то с его стороны это была неприкрытая наглость, за которую положено давать в морду для охлаждения излишнего пыла. Судя по тому, как вторая его рука тут же украдкой скользнула к рукояти сабли, он именно этого и опасался. Или, наоборот, специально провоцировал на ответные действия. А может, проверял. Стерплю, утрусь – молено не церемониться. Полезу в бутылку – еще проще: сабелькой неосторожного путника хрясь и все.

Вот ведь какая незадача – и по роже бородатой дать нельзя, и с рук спускать не годится. Срочно нужен третий вариант, а где его взять? Оставалось только одно – сработать по системе айкидо. Это когда враг тебя бьет, а ты, широко улыбаясь, не только ему не препятствуешь, но еще и помогаешь ударить, чтобы тот влепил от всей души. Вот только при этом чуточку уклоняешься в сторону – пусть это «от всей души» придется в стоящую за тобой стенку.

– Да нешто сам не чуешь по тяжести, что есть у меня чем потрапезничать,- попрекнул я его и тут же ободрил: – Да ты не робей, паря, не робей. Встряхни как следует и сразу услышишь, что помимо тяжести там еще и булькает.

Озадаченный бородач убрал руку от сабли, ухватившись за мой мешок сразу двумя заскорузлыми пятернями, и принялся старательно трясти и прислушиваться.

«Ага,- думаю,- По-моему выходит. Сработала система». И уже построже спросил:

– Ну что, слышишь бульканье?

– Не-е,- промычал тот.

Остальные, забыв про осторожность, тоже навострили уши, но при этом ответе только разочарованно вздохнули.

– Не беда,- Я дружелюбно хлопнул по плечу главного бармалея,- Оно даже и к лучшему, потому как ежели булькает, то, стало быть, посудинку наполовину кто-то успел опорожнить, а ежели помалкивает, то она полным-полнехонька. Только что ж ты мешок мой в руках держишь? Его ведь сколько ни держи, в животе от этого не прибавится. Ты залезай в него да извлекай.