Тут я поднял голову, не довершив осмотра, и вздрогнул. Количество атакующих к этому времени убавилось на треть, но один из уцелевших оборванцев, изловчившись, лихо хрястнул мужика в коричневом полушубке огромной сучковатой дубиной по голове. Причем удар был нанесен с такой силой, что череп этого мужика как-то сухо крякнул, расколовшись, а сам он рухнул навзничь в большую лужу. Брызги из нее и долетели до меня, заставив вздрогнуть. Оборванец горделиво выпрямился, подбоченился и осклабился во всю ширь рта, недобро глядя в сторону девушек.

«Так,- подытожил я,- если это галлюцинации, то чересчур правдоподобные, с осязательными и слуховыми эффектами. Полная иллюзия реальности. А если… гм-гм… то надо что-то делать. Не нравятся мне эти улыбки. Приличные люди так девушкам не улыбаются. И вообще, чтобы попытаться познакомиться, совершенно необязательно наваливать на своем пути горы трупов».

Покойников, или почти покойников, и впрямь хватало. Очевидно, нападение было неожиданным, к тому же лес в этом месте слишком близко подходил к дороге – не больше двух десятков метров отделяли его опушку от узенькой колеи. Били из луков – вон они, охраннички, и в каждом по стреле. Но даже в таких неблагоприятных условиях оставшиеся в живых дали достойный отпор. Лежащий совсем рядом, головой к моим ногам, даже после полученной в спину стрелы еще пытался вытащить саблю из ножен, но, судя по чистому клинку, вступить в бой сил у него уже не хватило.

Вообще-то трудно было разбираться с тем, сколько средневековых отморозков принимали участие в нападении и сколько человек отражали их атаку. Ни у кого ни формы, ни погон, ни каких-либо иных знаков различия. Оружие тоже исключительно холодное, хотя погоди-ка, вон и ружьишко. Правда, изрядно пострадавшее, даже дымится у него что-то сбоку, но как знать – вдруг еще годное.

А дальше я уже ни о чем не думал, потому что стало не до того.

– Эй, народ! – крикнул я оборванцам и попытался сделать шаг вперед, но у меня ничего не вышло – кто-то невидимый, окопавшийся в сугробе, упорно держал мои ноги.

Боярышни, всплеснув руками, радостно бросились в обход кареты, чтобы спрятаться за мою не очень-то могучую спину, а их лица чуть ли не светились от счастья. Девоньки явно вообразили, что явился избавитель и спаситель. Я приосанился, решив соответствовать, насколько хватит силенок, тем более что ничего иного мне и не оставалось.

– Дамы, держаться сзади! – скомандовал я.- А лучше залезайте в свою карету. Объятия и поцелуи потом, если будет с кем.

Но последнюю фразу я произнес мысленно. Ни к чему пугать раньше времени, а то поднимут такой визг…

Та, что посмуглее, оказалась более смышленой и мигом нырнула внутрь небольшой кибитки. Вторая, щеки ее горели румянцем, на вид лет восемнадцати – двадцати, не больше, хотела что-то сказать, но засмущалась и молча юркнула следом за подругой.

– Эй, Митяшка, енто ишо хто буде? – хрипло заметил один из оторопевших оборванцев другому.

Тот, еще ниже ростом, чем друг-недомерок, с широко посаженными, по-волчьи горящими глазами, криво ухмыльнулся, ощерив черные пеньки-обломки безобразных зубов.

– А хто ни есть, один ляд упокойником буде,- насмешливо откликнулся он на вопрос товарища.- Слышь-ко ты, драный кафтан, можа, пойдешь отсель подобру-поздорову?

– Ну-ну,- невозмутимо отозвался я.- За предложение благодарствую, вот только оно для меня несколько неподходящее. Джентльмен не может покинуть даму в столь щекотливой ситуации…

Моя изысканная речь им явно пришлась не по душе. Лица, не обезображенные интеллектом, исказились в мучительной попытке понять смысл сказанного.

– Чаво? – Бандюки оторопело переглянулись.- Юродивый, что ли?

Признаться, я не надеялся, что ружье, которое я успел схватить, сможет выстрелить. Говорю же – дымилось оно. Что-то вылезло изнутри и тлело. По уму-то, надо было вначале погасить эту фигнюшечку и запихать ее обратно, но отморозки находились всего в двух метрах, и оставалось давить на что попало и при этом надеяться на удачу.

«Ура-а-а! – закричал кот Матроскин.- Заработало!»

Бабахнуло и впрямь здорово – даже уши заложило. Хуже, что я и сам оказался в облаке черного кислющего дыма и не мог сориентироваться, где бандиты, а это опасно – даже если и попал в цель, то все равно должен остаться как минимум один, который сейчас задаст мне жару,

И точно. Когда дым слегка развеялся, я увидел, как второй направляется прямо ко мне. То ли он был оглушен, то ли рикошетом попало и в него, но он даже не шел – брел, шатаясь и неуверенно выставив вперед руки. Такого удачного момента упускать было нельзя. Я снова выставил тяжеленное ружье вперед и попытался нажать на спусковой крючок. Осечка. Еще раз. Бесполезно.

Но ведь бредет, гад, и нож из руки тоже выпускать не собирается. А тесак, который он выставил вперед, вполне приличный, чуть ли не в полметра. Оставалось последнее – перехватив ружье за ствол, я размахнулся и…

К сожалению, мой удар немного опоздал. Так, самую малость. Мужик, то ли осознав, что он не успевает до меня добраться, то ли от отчаяния, запустил в меня этим тесаком, и удар получился синхронный – уклониться времени у меня уже не было.

По счастью, метать ножи его никто не учил, а голова у меня крепкая, так что его оружие почти не причинило мне боли, вскользь чиркнув по левому виску. В ушах чувствительно зазвенело, но радоваться было некому. От приклада ружья, который я в свою очередь с маху обрушил на голову бандита, тот защититься не успел, вложив в свой отчаянный бросок все имеющиеся у него силы.

Привет предкам от благодарных потомков получился глухой – помешала шапчонка, но куда более эффективный. Бил я на совесть. Можно сказать, от всей души. Став еще меньше, хотя росточку в нем и так было метр с кепкой, он, не говоря ни слова, даже не попрощавшись с этим бренным миром, кулем свалился мне под ноги. Победила молодость. Теперь я оказался весь в трупах. Спереди – бандюк, чуть дальше – снесло мужика аж на метр – еще один, сзади то ли стрелец, то ли просто охранник из обслуги. И я посередине – король-победитель, который даже не может вылезти из сугроба.

Все-таки интересно, что у меня там с ногами. Хотел нагнуться, но не успел – дверца кареты открылась, и оттуда выглянула чернявая, а следом за ней русоволосая подруга. Ее глаза пронзительной синевы восторженно смотрели на меня, и я сразу понял, что пропал. Навсегда. Что со мной приключилось – до сих пор не пойму. В ушах звон, в глазах все поплыло, а голова резко закружилась. Нет, на сей раз не было никакого полета, никакой хмари, просто окружающий меня мир почему-то резко сузился.

«Крупным планом истошно кричал режиссер оператору.- Еще крупнее. Еще! Оставь в кадре только глаза. Отлично! Так и снимай!»

Я и правда не видел ничего, кроме огромных ярко-синих глаз, в которых поместился весь мир, да что там – Вселенная. Во всяком случае, мое сердце помещалось там точно, причем вполне свободно, пропав бесповоротно и безвозвратно.

– Ох, понапрасну батюшка твой от людишек князя

Володимера Андреича Старицкого отказался. Яко чуяла я – быть беде неминучей. Не здря оное место Ведьминым ручьем прозывают, ох не здря,- упрекнула чернявая свою спутницу, кокетливым жестом поправляя сбившийся платок, и тут же обрушилась на меня: – Ты откель такой взялся-то?! И где был до сих пор?! Пошто мешкал?! Ишо чуток, и нам бы с княжной вовсе карачун пришел!

Впервые в жизни я замешкался, не находя подходящих слов.

– Проходил мимо, вот и…- растерянно ляпнул я, не отрывая взгляда от васильковых бездонных очей красавицы.- Главное, что поспел вовремя.

– И речешь не по-нашенски,- подозрительно оглядела меня чернявая, очевидно досадуя, что я на нее даже не смотрю.- Откель будешь и хто? Чей сын боярский?

– Хоть бы спасибо сказали,- заметил я, с неохотой вылезая из сладкого омута васильковых глаз.- А звать меня Константином. Между прочим, я тоже до сих пор не знаю, как вас звать-величать.