В свете полной луны были хорошо видны и колесницы, и воины. А вот тех, кто затаился в зарослях, среди каких-то развалин, – о, их невозможно было заметить. Но, черт побери, откуда они узнали?!

– Засада! – поднимаясь на ноги, отчаянно закричал Сенмут. – Нас предали!

Предали… Да, пожалуй, это было так! Иначе как можно было объяснить, что…

Услыхав свист стрел, Максим бросился на землю. Черт! Как же больно-то! И почти невозможно двинуть ногой. Перелом? Вывих!

– Спешиться! – собрав все силы, громко закричал юноша. – Всем спешиться. Залечь! Лучники – бейте по камышам. Каликха!

– Я здесь, командир!

– Ты как?

– Цел! – В темноте лишь блеснули белки глаз и оскаленные в улыбке зубы.

– Бери копьеносцев – и живо к развалинам. Перебейте всех, кто там прячется. Удачи!

Каликха исчез, ужом уполз по песку. Лишь слышно было, как он созывал уцелевших воинов. Максим попытался встать и скривился – нога! А над головой снова засвистели стрелы.

Камыши и развалины – именно там скрывались невидимые безжалостные враги, и было даже неясно, сколько их. Наверняка много!

– Что с тобой, командир? – Подполз к Максиму Сенмут.

И снова пропели стрелы.

– Они продержат нас так до рассвета, а потом перебьют или попытаются захватить в плен, – озабоченно протянул колесничий.

– Согласен, – морщась от боли, отозвался Макс. – Значит, нужно прорываться.

– Не все колесницы пострадали, Джедеф! Кажется, пять или шесть уцелело. Я пойду проверю.

– Давай! Будь осторожен, Сенмут.

Часть воинов, те, что оставались еще в живых, сгруппировались вокруг своего командира. Большинство – совсем молодые парни, новобранцы. Их нужно было вывести. Обязательно вывести.

– Слушай мою команду, – прячась за опрокинутой колесницей, негромко произнес Максим. – До рассвета мы должны прорваться к нашим, с рассветом уже не уйдем.

Почувствовав, как кто-то подполз сзади, юноша обернулся: Сенмут!

– Что с колесницами?

– Целы. Но вражеские лучники поразили коней. Осталась лишь одна упряжка. Для тебя, командир!

– Нет! – Максим упрямо передернул плечами. – У меня есть идея получше. Мы пустим эту колесницу к камышам – отвлечь врагов, сами же в это время – бегом, как можно быстрее – скроемся во-он в тех зарослях. А потом спустимся к реке. И будем пробираться вплавь.

– Как скажешь, командир. – Сенмут усмехнулся. – Пойду распоряжусь насчет колесницы.

Он быстро уполз в темноту, и Максим оглядел оставшихся воинов – молодых парней, почти еще совсем мальчишек. У одного, самого юного, со смешно оттопыривающимися ушами, что-то блестело в руке. Труба! Черт побери, труба!

– Ты трубач?

– Да, господин.

Макс улыбнулся:

– Тогда труби, парень, труби как можно громче! Быть может, нас услышат не только враги.

Резкий вибрирующий звук ворвался в ночь ржавым тоскливым воем, мерзким и громким. Макс улыбнулся: сейчас самое главное – чтобы погромче.

И тут же в полусотне шагов заржали лошади: Сенмут направлял колесницу.

– Вперед, парни! – тихо скомандовал молодой командир. – Во-он мимо тех развалин. Будьте осторожны – оттуда могут стрелять. Правда…

Услыхав донесшиеся от развалин крики, Максим улыбнулся: Каликха и его воины знали свое дело.

Послышался топот копыт – это мчалась, отвлекая врагов, единственная боеспособная колесница.

– Вперед! Да… мне помогите кто-нибудь.

Двое воинов, взяв на руки своего командира, пригибаясь, побежали к зарослям. Загромыхала позади колесница. Кто-то выкрикнул громкий боевой клич. Максим обернулся…

Сенмут!

Прячась за укрепленным на передке щитом, тот стоял в несущейся на невидимых врагов колеснице, зажав в левой руке поводья, в правой же руке его ярко пылал факел – небольшой запас их был взят копьеносцами.

– С нами Амон!

Управляемая Сенмутом колесница, подпрыгивая на ухабах, понеслась на засаду, раздавался громкий клич. Сразу несколько стрел попали вознице в грудь, колесница перевернулась на полном ходу! Полетел в камыши факел… И те вспыхнули жарким оранжевым пламенем, словно только того и ждали.

Темные тени врагов в ужасе бросились прочь, в развалинах послышались торжествующие крики. Максим прислушался: славили Амона, и улыбнулся – свои!

Впереди блеснула река, но камышовые заросли, которые еще нужно было пройти, уже не казались спасением – бурно разрасталось пожирающее все вокруг пламя!

– Каликха! – громко закричал Макс.

Молодой воин – тот самый смешной трубач – снова затрубил. Ух, и мерзкие же звуки издавал его инструмент!

И – о, боги! – в ответ ему послышался точно такой же быстро приближавшийся звук. Кто-то скакал в ночи… Свои? Свои! Кто же еще-то?

– Идем навстречу! – быстро распорядился Максим.

И оглянулся на развалины. Оттуда уже не стреляли. Ага! Вот снова послышался клич… Вот кто-то выбежал… Вот он уже здесь… Черное лицо, сверкающие белки глаз, зубы…

– Каликха!

Макс радостно обнял приятеля:

– Как там?

– Мы убили лучников, командир. Но погибли и наши. – Чернокожий воин тряхнул головой. – И все же к ним идет подмога. Надо уходить, командир.

– Я знаю. Уходим.

Пара воинов сменила тех, кто тащил на себе Макса.

– Клянусь Осирисом, нелегко чувствовать себя обузой, – пошутил молодой человек. – Жаль Сенмута.

– Что с ним?

– Погиб. Светлая память! – Максим приподнялся, опираясь на плечи парней. – Славные воины Амона! Постройтесь: легковооруженные – вперед, щитоносцы – позади. Лучники – сбоку. Держать строй! Уходим! Трубач, труби!

И снова омерзительный резкий звук пронзил небо. И снова ему отозвались. Уже здесь, впереди, рядом. Кто-то скакал… Колесницы!

– Хей-гей, слава Амону!

– Амону слава!

Максим всмотрелся во тьму… впрочем, восточный край неба уже алел, растекался зарей.

– Черт побери… Ах-маси! Ах-маси, ты ли это, клянусь Амоном?

Юный вельможа радостно потрясал копьем на передней колеснице:

– Я, Джедеф, я! Мы услыхали трубу и подумали, что нужна помощь!

– Здесь слишком много врагов.

– Одну колесницу я послал к Усеркафу. Подмога явится скоро.

– Слава богам! – обрадовался Макс. – Теперь мы сможет отбить тела наших павших и предать их достойному погребению. Сенмут… Несчастный Семут…

– Что с ним?

– Он погиб. И тело его может сгореть… как и тела других.

Ах-маси передернуло:

– Клянусь соколом Гора, я не допущу этого!

Утреннее солнце уже золотило дальний край неба, мягкая лазурь рассекала тьму, и ладья великого Ра начинала свой дневной путь. Только еще начинала.

Далеко впереди на берегу реки что-то блеснуло. Потом еще и еще. Максим улыбнулся: то явно была золоченая голова барана на штандарте Амона. Свои! Значит, успели…

– Хорошо, что ты додумался направить оставшиеся колесницы отдельно, – с улыбкой произнес Ах-маси.

Кто? Кто же этот скрытый враг? Он явно был, без него ну никак не обошлось – противник точно знал о колесницах и устроил засаду. И если бы Макс не сообразил, что делать, если бы не явившаяся вовремя подмога, если бы не оставшиеся колесницы… Четыре колесницы уцелели, а это означало, что враг о них не знал. А кто знал? Тот, кто был тогда в штабе, при обсуждении рейда. Сам Усеркаф с заместителем, желчным Панхаром, Макс-Джедеф, Ах-маси, сотники и жрецы. Многовато получается осведомленных. Что же теперь, подозревать каждого?

Панхар это и предложил, и Усеркаф вынужден был согласиться. Правда, в воинских делах сейчас установилось затишье – в ожидании окончания жатвы никто не предпринимал активных действий. Война войной, а хлеб хлебом – на голодный-то желудок немного навоюешь.