Мариэтте очень хотелось провести с ним вечер. Наверное, лучше всего было бы пойти в театр. Впрочем, и потанцевать — нисколько не хуже. И ей, и ее подруге Элене были знакомы все модные танцы, потому что оркестр часто играл их на балах, и музыканты охотно делились с ними новыми мелодиями. Никогда еще доселе ей не хотелось вырваться за стены Оспедале так сильно, хоть совсем ненадолго, хоть на один-единственный вечер. Она уже была готова рассердиться на молодого француза за то, что он предлагал такое, что она не в состоянии принять.

— К сожалению, я не настолько свободна, чтобы отправиться с вами поужинать или на танцы, — ответила Мариэтта чуть раздраженно от осознания своего бессилия, и тут же устыдилась своего тона. — Но, пожалуйста, не думайте, что мне этого не хочется, однако о свидании не может быть и речи.

— Отчего?

— О, это бесполезный разговор. — Она жестом отмела дальнейшие расспросы. — Лучше давайте сосредоточимся на том, ради чего вы сюда пришли. Вы не хотите примерить еще какие-нибудь маски?

Но его было не так просто сбить с толку.

— Вы что, уже с кем-то помолвлены?

— Нет! — Она даже рассмеялась, настолько неожиданное объяснение ее отказа пришло на ум французу. — Отнюдь нет.

— Вы, наверное, дочь владельца мастерской масок? А я слишком самонадеянно принял вас за продавщицу и тем самым оскорбил?

Улыбаясь, она покачала головой.

— Нет, нет, ничего подобного. Даже если вы выскажете тысячу предположений, не думаю, чтобы вам каким-то образом удалось добраться до сути дела. Лучше я объясню сама. Вам когда-нибудь приходилось слышать об Оспедале делла Пиета?

— Разумеется. Да и не мне одному — об этом месте знает вся Европа. Граф де Марке как раз тем сейчас и занят, что достает дня нас билеты на завтрашний концерт хора.

— Так вот, я буду петь на этом концерте. Я из Оспедале.

Аликс снял маску. Его лицо в одно мгновение посерьезнело, и он недоверчиво прищурился.

— Тогда почему вы здесь? Я слышал, что вашим девушкам никуда не разрешается ходить без сопровождения.

— Вы правы, именно так, — согласилась она. — Дело в том, что лавку собирались закрыть на послеобеденное время, и дверь должна быть запертой. Но когда вы вошли, я не видела причин, чтобы не показать вам маски.

— Понимаю, и я очень рад, что мне так повезло. — Юноша улыбнулся. — Скажите, когда вы снова придете сюда? Скоро?

— Не думаю.

— В таком случае, когда и где я смогу увидеть вас еще раз?

Мариэтта задумчиво надула губы.

— Скорее всего, во время концерта, на сцене.

— Да нет, я не об этом! — Он, похоже, отступать не собирался. — Знаете что, давайте наметим, когда мы сможем встретиться, несмотря ни на что.

Девушка вдруг почувствовала странную легкость. Его решимость и впрямь была заразительна.

— Если я сумею изобрести какой-нибудь способ, мы непременно увидимся.

— Хорошо. Вы только назовите время и место, и я буду ждать.

Она присмотрелась к нему из-под длинных ресниц. Похоже, он не воспринимал ее слова как шутку.

Она отнесла это к его недостаточно хорошему знанию итальянского. Вероятно, от него что-то ускользнуло, какой-то нюанс или интонационный оттенок. И несмотря на свою неопытность в подобных делах, Мариэтта чувствовала, что ее влечет к этому человеку, и притом сильно. Все преграды понемногу начинали казаться все более и более преодолимыми. Но до сих пор она еще не отдавала себе ясного отчета о том, что именно привлекало ее: молодой француз по имени Аликс, или же опасный водоворот иной, незнакомой жизни, протекающей за стенами Оспедале делла Пиета, грозящий увлечь ее.

— Мне необходимо как следует подумать, можно ли это осуществить. — Ее собственный голос доходил до нее, словно издалека. Мысли неслись наперегонки. Неужели ей удастся как-нибудь проскользнуть сквозь сети, расставленные Оспедале? Хоть на час или два? Может быть, Элена сможет помочь найти какую-нибудь лазейку?

— Мы остановились в доме на Кампо Моросини, — сообщил он. — Туда вы всегда сможете послать записку.

— Записку! — тихо усмехнулась она. — Абсолютно все равно, живете ли вы на Кампо Моросини или на Луне — шансы послать вам записку равны нулю и в том, и в другом случае. Большинству из тех, кто учится в Оспедале, некуда писать, или почти некому, а те редкие письма, которые приходят девушкам, сначала попадают на стол директору…

— Можете сказать, где вы будете выступать после завтрашнего концерта?

Какой смысл скрывать то, что он и без нее легко мог установить? Она подошла к конторке, и, взяв лист бумаги, написала на нем все места ближайших выступлений.

— Вам потребуется карта Венеции, чтобы найти эти места, — предупредила она француза.

— О, не беспокойтесь, уже обзавелся, — уверил он, складывая листок вчетверо и пряча его в карман. Внезапно в коридоре послышались голоса и звук приближающихся шагов.

— Быстро! — сдавленно воскликнула Мариэтта. — Нас ни в коем случае не должны застать вместе. Спрячьтесь вон туда, за ту фигуру!

Плетеная из ивняка рама по форме напоминала фигуру человека. На месте головы на нее был нахлобучен парик, а поверх его водружена треуголка. Длинный плащ и маска с намалеванным узором из бело-зеленых ромбов усиливали сходство. Аликс моментально юркнул за нее, а Мариэтта едва успела отойти, как, раздвинув занавес, вошла сестра Сильвия.

— Бери свою накидку, Мариэтта, — приказала она, сама уже одетая. — Мы уходим.

Мариэтта послушно отправилась в коридор, где оставила свою накидку. Ей очень хотелось вернуться в лавку прежде, чем наметанный глаз монахини обнаружит присутствие Аликса, но Леонардо не торопился отпускать Адрианну, и сцена прощания затянулась. Боясь показаться невоспитанной, Мариэтта терпеливо ждала, хотя сейчас была дорога каждая секунда.

Тем временем сестра Сильвия, на время позабыв о своем сдержанном отношении к маскам, которое предписывалось религией, всецело отдалась их созерцанию. Она дотрагивалась до бахромы, проводила пальцем по атласу и шелку, даже взяла одну из них в руки. Задумчиво прикасаясь мягкими перьями к щеке, монахиня мечтательно глядела куда-то вдаль. Втайне она, конечно, с удовольствием побывала бы хоть на одном карнавале. Стоило ли удивляться ее языку, такому язвительному, что в конечном счете объяснялось навязанным ей много лет назад обетом безбрачия.

Расхаживая по лавке, она набрела на закутанную в плащ фигуру в маске Арлекина. Мысленно ей захотелось переодеться в этот костюм, в котором ее ни за что бы не узнали, появись в нем хоть на карнавале. Ее рука почти бессознательно потянулась к треуголке, но в этот момент из-за фигуры внезапно вынырнул какой-то мужчина в маске баута. Она вздрогнула и попятилась, причем не столько от страха, сколько от смущения, что ее застали в минуту проявления слабости.

— Тысяча извинений, синьорина, за то, что напугал вас, — быстро пробормотал он по-итальянски с сильнейшим французским акцентом. — Разве вы не слышали, как я вошел в лавку?

— Дверь была заперта, — все еще пребывая в смущении, пробормотала она.

— Вы ошибаетесь. — Он направился к двери, открыл ее, потом снова закрыл. — Задвижка была лишь немного задвинута, но не до конца.

Леонардо буквально ворвался в помещение.

— Что здесь происходит? — недоуменно спросил он, глядя то на монахиню, то на странного иностранца в маске. Мариэтта с обеспокоенным видом стояла позади него.

— Все в порядке, — успокоила его сестра Сильвия. — От нечего делать я решила зайти сюда, взглянула на маски и так задумалась, что, видимо, даже не расслышала, как вошел этот молодой человек. Я очень удивилась, увидев его здесь и сначала даже подумала, не ожил ли один из ваших манекенов?

Волнение улеглось, и Леонардо заверил молодого француза, что сию же минуту обслужит его. Аликс, так и не сняв маски, стоял и смотрел, как Мариэтта вместе с еще одной довольно молодой и очень красивой девушкой в сопровождении двух монахинь покидали лавку. Только сейчас он понял, что лишь каким-то чудом сумел спасти положение и избавить девушку от скандала и, возможно, сурового наказания. Слава Богу, никто из присутствующих так ничего и не заметил.