— Что касается белья… — начала хозяйка магазина, и в этот момент Джулия вскрикнула.

— Извините, я, кажется, обо что-то укололась. — Джулия посмотрела на Саймона, тот ответил ей открытой мальчишеской улыбкой.

— Вам нечего стыдиться, мисс Сандерс, у вас прекрасная фигура, которой позавидовали бы многие из побывавших здесь.

Ну разве можно сердиться на такого человека?!

— Я просто не привыкла к столь пристальному вниманию, — ответила она, пожимая плечами.

— О! — воскликнула шокированная Кэтрин. — Вам не пристало так говорить! Мужчины должны восхищаться вашим телом.

Джулия почувствовала, что вот-вот сгорит от стыда.

— Вообще-то они обычно далеки от того, чтобы выражать восхищение. Для них разговоры не главное — им бы только свое получить. Впрочем, мне до них тоже дела нет. Прожить ведь можно и без мужчин.

Произнеся эту тираду, Джулия вдруг почувствовала, что не может смотреть на Саймона, и мысленно обругала себя за несдержанность и резкость.

— Уверяю вас, Джулия, что, когда на приеме вы выйдете танцевать в этом платье, никому и в голову не придет оскорбить вас словом или жестом.

Саймон имел в виду великолепное, цвета морской волны шелковое платье, получившее всеобщее одобрение и сидевшее на Джулии так, словно его пошили именно для нее.

Она не стала возражать, заметив, как помрачнело его лицо, а голос утратил недавнюю веселость. Видно, он так и не понял, что ее слова относились к мужчинам, которые смотрели на женщин совсем по-другому.

— Я уже говорила, что обо мне беспокоиться не стоит. Мне приходилось иметь дело со всякими.

— Наверное, вам попадались не те мужчины, — стоял на своем Саймон. — А теперь давайте займемся вашими ногами.

— Да, — согласилась Кэтрин. — Обувь очень важна.

Джулия застонала, предвидя очередную пытку.

— Только учтите, что я никогда в жизни не носила ничего на высоком каблуке.

Кэтрин в отчаянии всплеснула руками, и даже Саймон удрученно покачал головой.

Следующие полчаса Джулия примеряла туфли. Она не преувеличивала, когда говорила, что не привыкла к элегантной обуви, но это вовсе не означало, что ей никогда не хотелось щеголять в модных туфельках. Кэтрин одну за другой открывала коробки, демонстрируя пару за парой, от одного вида которых у Джулии захватывало дух, но окончательно ее сразили темно-зеленые туфельки на четырехдюймовых каблучках. Они были настолько красивы, что она даже закрыла глаза.

Осторожно надев их, Джулия неуверенно встала и попыталась сохранить равновесие. Секунду или две ей это удавалось, она даже подумала, что все не так уж и страшно, но в следующий момент взмахнула руками, пошатнулась и упала прямо в объятия Саймона.

Он обхватил ее за талию и помог удержаться. Проклиная себя за неуклюжесть, Джулия постаралась как можно быстрее опуститься на скамеечку.

— Вы в порядке? — озабоченно спросил он.

В порядке ли она? О да. Она в полном порядке, если не принимать во внимание звон в ушах, круги перед глазами и туман в голове. Сколько женщин побывали в объятиях Саймона? Скольких он вот так же прижимал к себе в ситуациях, совсем не похожих на эту?

— Они очень красивые, но вряд ли подходят для таких, как я, верно? — Джулия виновато улыбнулась. — Не думаю, что когда-либо смогу сделать в них хотя бы шаг. — Она вдруг почувствовала себя совершенно чужой в этом магазине, набитом дорогой и красивой одеждой и закрытом лишь ради того, чтобы этот красивый, но чужой мужчина попытался превратить ее в ту, кем ей никогда не суждено стать.

— Жаль, — равнодушно вынесла приговор Кэтрин, открывая другую коробку. — Каблуки творят чудеса с женскими ножками.

— Думаю, чудо все же в ножках, а не в каблуках, — заметил Саймон, помогая Джулии примерить очередную пару.

В конце концов компромисс все же был достигнут, и они остановили выбор на трех парах туфель, сочетавших практичность, удобство и красоту, хотя ни одна из них не шла ни в какое сравнение с теми, от которых Джулии пришлось отказаться.

— Как хорошо, что у вас такой большой дом, — сказала Джулия, когда они вышли из магазина, договорившись о том, что покупки будут доставлены позднее. — В моей комнатушке столько коробок просто не поместились бы. Честно говоря, я не совсем представляю, для чего мне так много одежды и обуви. Вы же сами сказали, что мне нужно появиться только на одном приеме.

Саймон улыбнулся.

— Вам нужно привыкнуть к новым нарядам, и практика начнется уже сегодня.

И только теперь до ее сознания дошла вся грандиозная сложность и трудность дела, за которое она самонадеянно взялась. Одно дело примерять платья и туфли и вертеться перед зеркалом и доброжелательными Саймоном и Кэтрин, и совсем другое сыграть роль женщины, которая, наверное, и по футбольному полю могла бы бегать на шпильках.

Джулия похолодела, когда подумала о том, что будет с Саймоном в случае ее неудачи.

Телефон зазвонил так резко, что Джулия, ожидавшая Саймона на диване в гостиной, даже вздрогнула. Подбежав к столику, она потянулась к трубке и только тогда вспомнила, что ее пребывание в этом доме является в некотором смысле секретом. Брать трубку или не брать? Что, если этот звонок важен для Саймона? А вдруг звонит Ребекка или кто-то еще из его знакомых? Что они могут подумать, услышав женский голос?

Что же делать? Телефон не умолкал. Джулия вспомнила совет отца: если не уверена, что сделаешь правильно, то лучше не делай. И тут же звонки прекратились. Джулия облегченно вздохнула и подошла к невысокому стеклянному столику, на котором красовалась необычной формы керамическая ваза со свежесрезанной розой. Рядом с вазой лежал запечатанный конверт. Судя по штемпелю, письмо было послано из Лондона.

— Где Патрик? — услышала она голос Саймона и поспешно оглянулась. — Джулия, вы не видели Патрика?

Она улыбнулась.

— Вы же сами отпустили его до завтра.

Он хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно! Надо же быть таким рассеянным. — Саймон устало вздохнул. — Значит, нам придется самим готовить обед. У вас есть любимое блюдо?

— Нет. У нас в семье постоянно не хватало денег, поэтому мы не могли позволить себе выбирать или готовить что-то особенное. Обычно папа давал мне несколько долларов, а я решала, что на них купить. — Джулия улыбнулась. — Кстати, вам письмо. Вон там, на столике.

Едва взглянув на обратный адрес, Саймон положил письмо в карман.

— Какие-то неприятности? — спросила Джулия, заметив, что он нахмурился, и тут же приложила ладонь к губам. — Извините, это, конечно, не мое дело.

— Все в порядке, не извиняйтесь. Это письмо… от одного знакомого. — Явно желая перевести разговор на другую тему, Саймон обвел взглядом гостиную, но, очевидно не найдя ничего такого, что могло бы помочь ему в этом, снова посмотрел на Джулию. — Что ваша семья думает о нашем проекте?

— О том, что я здесь, у вас?

— Да.

— Вообще-то они ничего не знают. Я только сказала, что уезжаю работать в Сан-Франциско.

— И вы не собираетесь ничего им сообщать?

Она опустила голову.

— Джулия?

— Нет, не собираюсь. Чем меньше людей знают о наших планах, тем лучше. Кроме того, мой отец болен, и я не хочу лишний раз его волновать. Ему не проблемы нужны, а операция.

— Что с ним?

— У него язва желудка. Видите ли, он сильно переживает из-за меня. Особенно после того, как мы с Кеном расстались. Папа считает, что все дело в моем характере. В общем, я хочу доказать, что могу прожить и без советов родных.

— Но они же волнуются.

— Будут волноваться еще больше, если узнают, что я живу у вас. Позвоню, когда… когда все решится. Я ведь взрослая и вполне в состоянии сама решать, как мне жить.

Через пару часов у Саймона появились основания усомниться в соответствии действительности последнего утверждения своей подопечной. Они сидели на диване перед разложенным на столе листом бумаги с изображением генеалогического древа семейства Фернли.